– Акико?
– Я здесь, – произнесла я, снимая куртку и ботинки. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я попыталась взять себя в руки: то, что Даичи решил со мной поговорить, не означает, что он собирается отменить свой приказ. Я вздохнула раз-другой, стараясь успокоиться, положила шапку и перчатки в деревянный ящик и надела тапочки. Еще в коридоре меня накрыла волна тепла – вне зависимости от времени года, в доме всегда было жарко.
Старик сидел за кухонным столом, глядя на заснеженный задний двор. На столе перед ним лежала маленькая картонная коробка. Когда я вошла в кухню, Даичи посмотрел на меня и велел:
– Садись.
Я послушалась. Сердце мое билось так, что, казалось, его грохот слышно даже во дворе. Мне оставалось только надеяться, что Даичи не собирается отказаться от своей затеи.
Он протянул мне картонную коробку.
– Тебе это понадобится.
Я вздохнула с облегчением. Старик решил снабдить меня чем-то, что поможет осуществлению его плана, а не отменить его. Пододвинув коробку поближе, я открыла ее и обнаружила нечто, завернутое в папиросную бумагу; аккуратно сняла ее. Внутри обнаружился сложенный кусок черной ткани. Озадаченная, я начала расправлять его – невесомый, мягкий и тонкий материал скользил по моим пальцам, словно ветерок. Наконец, ухватив ткань за край, я легонько встряхнула ее и увидела, что это какое-то странное одеяние. Короткое – мне едва до колен, запахивается спереди. Рукава куцые…
– Халатик, дедушка? – Джорджейне такой и задницу бы не прикрыл. – Э-э… спасибо.
На халате имелся кармашек, причем явно не пустой. Сунув туда руку, я достала тапочки из такого же материала. Если использовать их по назначению, износятся за пару дней. Мне не удалось скрыть своей растерянности.
– Это чистый шелк, – веско сказал Даичи.
– И?..
Он взял у меня халат и с трудом встал. Потом скинул со стола коробку, разложил несуразное одеяние на столе, придав ему форму идеальной буквы «Т», убрал тапочки в карман, и начал складывать ткань снизу вверх медленно и аккуратно. В итоге халат превратился в полоску ткани толщиной не более дюйма. Он дважды обернул вокруг моей шеи получившийся «шарф» и затянул его так туго, что я чуть не закашлялась. Завязав концы в узел, Даичи сделал шаг назад.
Я посмотрела на него, перебирая пальцами странный шарф. Старик что, умом тронулся, окончательно впал в маразм? Я сглотнула, почувствовала, как натянулся шелк, и жалобно проговорила:
– Дедушка, я ничего не понимаю…
– Превратись в птицу, – буркнул он.
Я поняла, что не в силах сопротивляться приказу, и приняла облик маленького серого цыпленка. Одежда соскользнула с моего крошечного, покрытого пухом тельца, и упала на пол, волоча меня за собой. Я, едва не соскользнув с гладкого деревянного сиденья, вцепилась коготками в край стула и запищала, размахивая крылышками. Шарф соскользнул с шеи и окутал мои цыплячьи плечи.
– Стань птицей, способной летать! – В голосе Даичи прозвенели нотки отчаяния.
И я превратилась в ворону. Запрыгнула на стол и, повернув голову, уставилась на старика. На моей шее по-прежнему болтался дурацкий шарф, но я едва ощущала его вес.
Даичи открыл заднюю дверь, и холодный воздух ворвался на кухню.
– Слетай к океану, а потом назад, – приказал он, – и не потеряй шарф!
Я прыгнула к краю стола, зацепилась когтями за него и вылетела через открытую дверь. Опустившись почти до земли, я поймала восходящий поток и устремилась в небо. Я поднималась все выше и выше, и шелк свисал с моей шеи. С океана дул крепкий ветер, однако в облике птицы холода я почти не чувствовала.
Над пляжем я сделала небольшой круг, наслаждаясь свободой, пусть и непродолжительной, и разразилась хриплым ликующим карканьем. А потом повернула назад, к дому. Вскоре внизу показались расчищенные дворы нашего пригорода…
Задняя дверь кухни открылась, и я, взмахивая крыльями все реже, влетела в нее.
– Отправляйся в свою комнату и прими человеческий облик, – раздался следующий приказ.
Я пронеслась мимо старика, приземлилась в коридоре, запрыгнула в свою спальню и закрыла дверь клювом. Вновь став девушкой-подростком, я постояла обнаженной перед зеркалом, выравнивая дыхание и рассматривая себя. Обращенный в шарф халатик по-прежнему стягивал мою шею.
Даичи подобрал свалившуюся с меня одежду, принес сюда и бросил на кровать. Я оделась и направилась в кухню – он, как и прежде, сидел за столом и ждал меня.
Взгляд его блестящих глаз, обрамленных глубокими морщинами, скользнул по черному шелку на моей шее.
– Не потеряла, – удовлетворенно буркнул он.
– Да.
– Ты все еще в замешательстве? – Он положил руки на стол и придвинулся чуть ближе.
– Немного, – я села напротив него. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы у меня была одежда, когда я доберусь до Японии, но…
– Шелк не исчезнет, – объявил Даичи, обрывая меня. – Он не исчезнет в эфире.
Я нахмурилась – мне хотелось спросить его, откуда такая уверенность. Однако я знала, что, как и всегда, он не ответит.
Даичи наклонился вперед и похлопал меня по тыльной стороне ладони. Он очень редко прикасался ко мне. Что это – своеобразный ответ? Затем прозвучали слова:
– Я был стар еще до того, как встретил тебя.
Даичи встал и медленно, неторопливой походкой направился в гостиную. Будет сидеть там до тех пор, пока я не приготовлю вечернюю трапезу.
– Дедушка, что ты хочешь на ужин, кроме риса? – спросила я.
Он остановился и оглянулся. И я уловила на его лице – по одним только чуть поднявшимся уголкам губ – едва заметную улыбку.
– Цыпленка.
Он свернул за угол. Я тоже улыбнулась и развязала шелк у себя на шее. Забавно, что после десятков лет под одной крышей, несмотря на неравноправность наших отношений, мы еще способны шутить.
Глава 2
Сэксони закрыла шкафчик, натянула капюшон толстовки на свои растрепанные кудри и взяла меня под руку.
– Давно я не провожала тебя до дома, пошли. – Она посмотрела на пасмурное небо за окном. – И зачем я убрала зимние вещи? Наверно, меня сбила с толку хорошая погода, которая была на прошлой неделе.
– Ты всегда так поступаешь, – сказала я, улыбаясь. Каждый год был похож на предыдущий. – Мы живем рядом с Атлантическим океаном, разве сложно запомнить, что весной все равно будет снег и ледяной дождь?
– Слушай, не занудствуй, – сморщила нос она, доставая из кармана сложенный желтый листок бумаги. – Лучше посмотри, что мне пришло, – Сэксони помахала листком перед моим лицом.
– Повестка в суд?
– Не-е-е-ет, – она нарочито протянула свой ответ, изображая раздражение.
– Штраф за парковку?
– Да нет же, прекращай!
Я чрезмерно наигранно вздохнула.
– Неужели будешь присяжной в суде?
От удивления Сэксони широко раскрыла глаза и ахнула.
– Откуда ты знаешь?!
– Что? – я пристально посмотрела на нее, не веря своим ушам.
– Ну нет. Просто ничего не говори и послушай меня, хорошо? – ответила она, похлопав меня по плечу.
– Признание в любви? – спросила я, пытаясь в последний раз самостоятельно угадать содержимое бумажки.
– Да! – подпрыгивая ответила она. – Из агентства по хозяйству в Торонто. У них есть для меня место в Венеции. А теперь угадай, кто проводит лето в прекрасной Италии.
– Не может быть! – я придержала для подруги входную дверь школы, и мы оказались на улице, окутанной туманом.
– Может! Побыстрее бы оказаться там, – сказала Сэксони, поднимая воротник джинсовой курточки и затягивая потуже капюшон в надежде согреться. – Боже, никто не должен здесь жить. Ты же приедешь ко мне в гости? – спросила она, дрожа от холода.
– Э-э… мой дедушка… – сама идея навестить Сэксони в Италии, да еще и летом, была такой заманчивой.
– Знаю, знаю, – перебила она. – Он никогда не отпустит тебя в Европу. Я была крайне удивлена, когда он разрешил тебе в прошлом году переночевать у Джорджи на ее день рождения. Кажется, на моей памяти, это единственная хорошая вещь, которую он сделал для тебя за все это время. Я когда-нибудь говорила тебе, что не очень-то люблю твоего дедушку?
– Разве что пару раз. Хотя ты его даже никогда не видела, – ответила я, придерживая Сэксони за руку, пока мы спускались по бетонным ступенькам на тротуар.
– И, – продолжила она, подняв длинный палец, – по чьей это вине? – Она подняла второй палец. – А во-вторых, он мне в принципе не нравится. Он постоянно запрещает тебе веселиться, и вообще, такое впечатление, что ты у него на коротком поводке.
Это сравнение вызвало у меня улыбку. Я жила в такой строгости, что ее с трудом можно было назвать «коротким поводком». Меня разбирал неподдельный интерес, какой была бы реакция Сэксони, расскажи я ей, что старик мне вовсе не дедушка и что он буквально украл мою душу. Я прокашлялась, прекрасно зная, что мне нельзя говорить ничего подобного. Вместо этого я ответила следующее:
– Ты удивишься, но он отправляет меня в Японию.
– Он даже ни разу не разрешил тебе пригласить меня, твою лучшую подругу, в гости!.. – Сэксони продолжала возмущаться, но, осознав мною сказанное, резко остановилась. – Подожди, что?
Она побледнела куда сильнее, чем обычно, а это, надо сказать, настоящее достижение для рыжеволосой девушки, цветом лица не сильно отличающейся от фарфоровой куклы.
– Не навсегда, – быстро добавила я. – Это только на это лето.
– Серьезно? И зачем?
Я изложила Сэксони все в точности так, как мне велел Даичи.
– На самом деле он хочет, чтобы я провела лето с японской частью моей семьи, ведь я с ними до сих пор не знакома. Они живут в маленькой деревушке в горах на востоке. Там, наверно, очень красиво.
Сэксони прищурилась и стала внимательно вглядываться мне в лицо.
– Что ты так на меня смотришь? – я легонько толкнула ее руку своим локтем, намекая подруге, что нужно идти.
– Я всего лишь пытаюсь понять, рада ли ты поездке, – она наконец сдвинулась с места, но шла, держа меня за руку и не сводя глаз с моего лица.