Послышался шипящий звук, и пар поднялся в воздух. Мокрая ладонь подняла мне голову, придерживая мой рот возле ведра. Я не могла глотать, но могла открыть рот и дать воде пролиться в желудок: она шипела внутри как гремучая змея. Это было так восхитительно, что почти причиняло боль. Через несколько секунд еще одно ведро воды пролилось на меня.
– Сэксони? Ты меня слышишь?
Я снова стала понимать слова. Рот мой открывался как у рыбы, вытащенной из воды на палубу лодки, но я не издавала ни звука.
Раф сердито проговорил что-то по-итальянски, потом положил ладонь мне на лоб. И хотя он поморщился от жара, должно быть, я охладилась до терпимой температуры, потому что он быстрым движением сунул руку мне под плечи, а другую под колени и поднял меня с пола. Я болталась возле его груди, словно обмякший мешок с мукой. Голова мотнулась назад. Он качнул меня так, что голова моя оперлась ему на плечо. От тряски языки пламени рычали в моем теле. Я засипела от боли.
– Мы вытащим тебя отсюда, Сэксони, не волнуйся. Я держу тебя, – прошептал Раф. Он сказал еще несколько слов на итальянском, обращаясь к Феди, голос его звучал разгневанно и недоверчиво.
Я позволила себе закрыть глаза. Он сделал несколько шагов к двери моей темницы, неуклюже согнулся, чтобы пролезть под притолокой, и понес по коридору. От этого всего у меня закружилась голова. Временами я теряла сознание, и все происходящее казалось сном. То и дело слышались итальянские слова: звучал то голос Рафа, то голос Феди. Потом я ощутила кожей свежий воздух.
Феди поднесла бутылку к моим губам, и прохладная вода наполнила мой спекшийся рот. Опаленные внутренности жадно впитывали жидкость. Мне представилось, что я похожа изнутри на горелый гамбургер.
Потом Раф нес меня по темным улицам, рядом тенью скользила Феди. В темном проулке она что-то пробормотала полушепотом, Раф ответил, раздалось звяканье ключей. Отворилась дверь, мы вошли в темное помещение. Раф шагнул вперед во мраке. Я засипела от смеха, когда мне пришла в голову забавная мысль, что мы сейчас споткнемся о какой-нибудь предмет на полу: детскую машинку или деталь от «Лего». Но Раф скользил плавно, как призрак, пока мы не достигли лестницы, где он чуть подкинул меня, перехватывая поудобнее перед подъемом. Я с радостью отметила, что встряска отдалась в теле только острой болью, но жгучая огненная змея больше не пронзала мое тело: вода помогла.
Когда мне стало казаться, что мы будем карабкаться по лестнице вечно, перед моими глазами промелькнули темные локоны – Феди скользнула вперед и отворила дверь. Моему взору предстал чудесный потолок, украшенный фресками. Потом меня нежно уложили на мягкую постель.
Я силилась спросить, как Феди удалось выбраться, но речь пока не вернулась ко мне. Раф бормотал успокаивающие слова.
Колечко дыма выплыло у меня изо рта и изящно взмыло под потолок.
Раф смолк на полуслове, глаза его впились в извивающуюся струйку дыма. Он тихо подул, и дым отлетел в сторону.
– Мадонна, – прошептал он, наблюдая, как дым рассеивается. В глазах его смешивались страх и изумление.
Мне дали еще воды, а на голову положили мокрое полотенце. Раф сидел на краю постели и каждые несколько минут помогал мне сделать еще пару глотков.
Наконец ко мне стала возвращаться способность контролировать тело. Я неуклюже пошевелила рукой. Ладонь моя шлепнула Рафа по предплечью. Я пыталась прикосновением выразить свою благодарность – единственным доступным мне в тот момент способом. Потом я хрипло застонала, словно призрак, завывающий в пустом доме. Раф положил ладонь на мою руку и нежно сжал ее.
– Что такое он сотворил с тобой? – спросил он мягко. Его прохладная рука коснулась моей щеки.
Я снова попыталась ответить и не смогла, тонкие струйки дыма вырвались из ноздрей.
– Ничего, не волнуйся. Отдыхай. Поговорим, когда тебе станет лучше.
Никогда не чувствовала ничего приятнее, чем прохлада его руки на моем лице. Я прижала к ней ладонь и закрыла глаза.
Глава 36
Меня разбудил какой-то скрип. Я подняла веки. Где я? Солнечный свет струился сквозь узкую щелку между высокими портьерами. Два одинаковых антикварных стула, обтянутых черным с золотом бархатом, стояли по обе стороны от окна. Дальше у стены располагался величественный камин из желтого камня. Над камином висел ростовой портрет мужчины в наряде шестнадцатого века, у ног которого свернулась клубком охотничья собака. Лицо незнакомца было мрачным и напряженным, и мурашки поползли по моей коже, когда я заглянула в его черные глаза.
Он смотрел на меня.
Я стряхнула леденящее чувство и приподнялась на локтях, проверяя огонь. Жжения больше не было, но все мое тело обмякло, словно меня отбили колотушкой для мяса изнутри. Я застонала и села. Снова услышала скрип и поняла, что это открывается и закрывается дверь в прихожей.
Я прислонилась к обитому тканью изголовью кровати. Оно оказалось удивительно удобным. Тот, кто изготовил эту кровать, смастерил изголовье таким образом, что его можно было использовать как спинку стула.
– Думаю, это самое потрясающее, что мне доводилось видеть, – просипела я, проводя рукой по бархатному изголовью. Наконец-то голос стал возвращаться.
Приложив ладонь к горлу, я с трудом сглотнула. На ночном столике у кровати заметила наполненный стеклянный кувшин и чашку. Налила себе воды до ее краев, подняла трясущимися руками и стала медленно глотать. И замерла, ощущая, как жидкость стекает в желудок. Что-то изменилось. Огонь исчез. Потрясенная, я взглянула на свой живот, словно ожидая, что увижу внутренности. Жара не было. Я выпрямилась и поморщилась от боли в каждой части тела, в каждой мышце, поставила чашку на столик, чуть не уронив по рассеянности. Положила руку на живот, пытаясь ощутить огонь. Ничего.
Я всхлипнула. Рука потянулась ко рту, а глаза закололо от слез. По телу побежали мурашки. Никогда прежде я не испытывала такой бури эмоций. Радовалась ли я, что огонь исчез? Или горевала? Скучала ли я по нему? И куда он пропал? Я ведь не отдавала его никому, правда?
Память стала возвращаться ко мне, словно облака расступались, открывая горный пейзаж: камни и деревья были теперь четко видны. Я вспомнила Данте и его ультиматум. Вспомнила темницу с подушкой, источавшей аромат лаванды, и воняющим пятисотлетним толчком. Данте угрожал довести меня до порога смерти и вынудить отдать огонь ему. И я готова была это сделать. Все это промелькнуло у меня в памяти, словно цветное кино, четко и ясно.
Я вспомнила его угрозы в адрес Исайи. И при мысли о нем огонь, который, как я думала, потух, возродился к жизни. Я не потеряла его, но что-то изменилось. Огонь стал жарче, чем раньше, но боль ушла. Теперь возникало прекрасное ощущение горячих струй, исходивших из моего сердца. Огонь больше не походил на дикого зверя, ждущего неверного движения, чтобы вцепиться.
Я подняла блузку и взглянула на живот. Тут же послушно появилось свечение. Я позволила ему распространиться по телу и наблюдала, как оно путешествует вниз в ноги, подымается наверх в плечи и по рукам добирается до ладоней. Теперь все мое тело светилось.
– Ого. – Я подняла глаза. Мой свет наполнял комнату, отбрасывая резкие тени от столбиков кровати и стульев. Я взглянула на портрет мужчины: мой свет озарил его и собаку так ярко, что цвета на полотне заискрились. Я подняла руку вверх к лицу и осмотрела светящиеся пальцы.
Услышав скрип двери в прихожей, я выключила свечение так быстро, словно просто нажала на кнопку. Комната погрузилась в тень. Я ждала, но никто не вошел.
Секунды тикали, и я почувствовала, как становлюсь твердой внутри. Словно мои органы сформировали какой-то жесткий пласт, похожий на мозоль, только прочнее. В голове промелькнула мысль о вулканической породе: в одно мгновение она раскаляется и течет, а вскоре твердеет и становится неподвижной. Я сбросила покрывало и выставила левую ступню, подтянув ее поближе к себе. Взглянула на отметку мага. Она изменилась. Из коричневой превратилась в угольно-черную. Я потрогала ее большим пальцем. Меня охватило нестерпимое желание найти кого-то еще с такой отметкой. Мне нужно было больше узнать о том, кто я. В кого превратилась? Сколько на свете таких, как мы? Мне вспомнились слова Эльды о свитках в библиотеке Александрии, где говорилось про огненных магов. Но свитки, вероятно, погибли во время Великого пожара. А что, если нет?..
Но вот дверь в спальню распахнулась, и появилась голова Рафа. Всякие мысли вылетели из моей головы. Я прикрыла ногу простыней.
– Ты проснулась. – Он оглядел меня, приблизившись к постели. – Выглядишь… – он помедлил. – Выглядишь замечательно. Ты почти поправилась. – Он сел на край постели. – Ну и напугала ты меня.
Следующей в комнату заглянула Федерика.
– Ты проснулась, – повторила она слова Рафа, словно попугай, робко входя в комнату. – Как самочувствие?
Подозрения затаились в уголке моего мозга. Я все еще не знала, какую в точности роль Федерика сыграла в этой истории.
– Полагаю, мне следует тебя поблагодарить?
Она скрестила руки на животе, словно согревая его.
– Мне удалось протащить смартфон в туалет и позвонить Рафу.
– Он не собирался тебя сжигать, не так ли? – спросила я ровным голосом.
– Ну, помимо этого, – она показала прядь опаленных волос, – нет.
Гнев заворочался у меня в животе, но я почувствовала мрачное удовлетворение оттого, что огонь больше не взбрыкивал от каждой моей эмоции.
– И как вам удалось вытащить меня оттуда так, что он не заметил?
– Раф разобрался с ним.
Я взглянула на Рафа.
– Вот как? Ты назвал его негодяем, и он описался от ужаса?
– Увы, не совсем так, – ответил он. Только сейчас я заметила небольшой синяк у него на скуле. Наши глаза встретились, и мое сердце дрогнуло. Я протянула руку и коснулась указательным пальцем его щеки, горло мое сжалось. Раф накрыл мою ладонь своей и криво ухмыльнулся. – Но ты не видела, что сталось с моим противником. – Губы мои сложились в улыбку, зрение слегка затуманилось. – Но мне интереснее поговорить о тебе, – добавил Раф. – Когда мы тебя нашли, ты была такой горячей, что не дотронуться, и из тебя шел дым, как из трубы. Я потрясен, что ты выжила. Что он сотворил с тобой?