– Сеньор Барберини, ваш сын запер меня в тюремной камере без воды точно не знаю, на сколько часов.
Лицо Энцо осталось неподвижным. Только веки пошевелились, когда он пристально посмотрел мне в глаза. Через пару секунд он сказал:
– Продолжайте. – Голос его изменился. В нем слышалась угроза.
– Он намеревался заставить меня передать ему свою силу в обмен на жизнь.
Когда Энцо осмыслил услышанное, взгляд его стал жестким.
– Но вы этого не сделали. Насколько я вижу.
– Нет, но стыдно признаться, я была готова сдаться. Боль была сильнее всего, что можно себе представить. Меня спасли. Ваша племянница Федерика и тот, кого вы знали еще мальчиком, Рафаэль Димаро.
В глазах Энцо мелькнуло удивление, но он долго ничего не говорил. Потом наконец произнес:
– Ты горела и осталась жива. Знаешь, что это значит?
– Мои внутренности обуглились до неузнаваемости?
Он не отреагировал на шутку.
– Понимаю, тебе так не кажется, ведь это было сделано против твоей воли, но Данте оказал тебе услугу. Маги, выжившие при горении, становятся гораздо могущественнее тех, кто этого не перенес. Они обретают сверхконтроль над огнем, могут выдержать сильнейший жар и генерируют больше энергии. И им не приходится постоянно ощущать боль. Базиль сможет подробнее рассказать тебе об этом, когда вы встретитесь. Я не до конца все это понимаю. По словам Ника, очень немногим магам удалось пережить горение, и совсем мало кто решался пойти на это добровольно. Он хотел попробовать, но я ему не позволял.
Мое уважение к Энцо возросло – даже ради собственной выгоды он не позволял своему человеку рисковать, хотя знал, что горение сделало бы Ника могущественнее.
– Что же случилось с Ником?
Лицо Энцо осунулось, а глаза наполнились сожалением.
– Он все-таки попытался. Уговорил моего безрассудного сына помочь и принести ему воды в нужное время. Все маги разные. Кто-то способен выдержать горение сутки. Данте опоздал. Ник умер. Ему хватило девяти часов.
Я сглотнула комок. Отец Исайи прошел через то же, что и я. Только он сгорел совсем, до смерти. Я представила блондина из видеозаписей лежащим на спине, потерявшим способность разговаривать и двигаться. Он рассчитывал, что Данте вовремя принесет ему живительную влагу… ожидал в агонии, но помощь так и не пришла.
– Мне очень жаль.
Энцо кивнул.
– Мне тоже. Ник был не просто наемным работником. Он был настоящим другом.
Раф говорил, что Данте всегда разочаровывал отца, даже в юности. Смерть Ника, вероятно, стала последним гвоздем в крышке гроба, похоронившего их отношения.
– Поэтому, надеюсь, вы поймете мое нежелание обещать вам не защищать себя от членов вашей семьи.
Энцо махнул рукой.
– Вам не надо опасаться Данте, больше не надо. Мне все еще нужно ваше слово. Я беру его у всех мужчин, приходящих ко мне на службу. А теперь и у… юной леди. – То, как он это произнес, дало мне понять, что он относится ко мне с уважением.
У меня не было намерения использовать силу против кого бы то ни было, но внезапно мне пришло в голову выторговать еще одно условие.
– Я дам вам слово, если вы сделаете еще одну вещь. Вы не будете никого посылать к Эльде и больше никогда не потревожите ее.
Он обдумал мои слова и протянул мне руку, сказав:
– Я даю слово.
Мы пожали друг другу руки.
Он поцеловал меня в щеки, потом положил ладони по обе стороны моего лица и слегка сжал мне скулы теплыми пальцами.
– Грацие пер тутто[50], – сказал он, глядя мне в глаза. – Веди себя хорошо, ладно? – Он положил пальцы мне на затылок и крепко поцеловал в лоб. На секунду я почувствовала себя маленькой девочкой. – О, – добавил он. – Передай Рафаэлю, пусть иногда заходит повидать старого друга. Скучаю по этому мальчику.
Я улыбнулась.
– Передам. Только вы увидите, что он давно стал мужчиной.
– И достойным мужчиной, уверен в этом. – Энцо прижал указательный палец к подбородку. Словно по волшебству из-за занавески появился Карим.
Мы с ним не разговаривали, пока не дошли до входных ворот.
– Что ж, Сэксони Кэгни из Солтфорда, что на восточном побережье Канады. Вы получили то, за чем приходили? – он придержал для меня ворота открытыми одной рукой.
Я вышла на улицу, ощущая в кармане маленькую черную карточку.
– Думаю… даже больше.
Карим кивнул, слегка улыбнулся.
– Хорошо, – и запер за мной ворота.
Глава 40
Оказавшись на калле, я повернула в сторону дома Басседжио. И застыла на месте, мысли мои заметались.
Прислонившись к каменной стене напротив виллы, стоял Данте. Он скрестил руки на груди, его полные коварства карие глаза впились в меня.
– Что ты натворила? – Он опустил руки и выпрямился.
Я вскинула подбородок и приняла невозмутимый вид. Забавно, вместо того чтобы ускорить ход, мое сердцебиение замедлилось. Ум стал острее. Мы стали ходить кругами по маленькой площади, вытянув руки по бокам, словно стрелки в вестерне.
Я только что пообещала Энцо, что не применю силу против него или членов его семьи. Может, отношения у них и не самые лучшие, но Данте все же его сын. Я сглотнула подступивший комок и выругалась про себя.
– Трусиха, – сплюнул он. – Мне следовало догадаться. Девчонка не может справиться с силой огня. Ты ее не заслуживаешь. Ты позор для тебе подобных. Неудачница.
Огонь затрепетал в животе, но вместо ярости я ощутила благостное спокойствие.
– Ну, тебе-то хорошо известно, каково быть позорным неудачником.
Он замер.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы только что мило поболтали с твоим «падре», – заметила я.
Данте оскалил зубы и ринулся ко мне.
Я выплюнула уголек ему под ноги, тот срикошетил от мостовой и отскочил прямо в Данте. Негодяй застыл и встал на цыпочки. Взглянул на дымящуюся ямку в земле, снова перевел взгляд на меня, в его расширившихся глазах читался страх. Прежде чем он собрался с мыслями, я открыла рот и дохнула на него порывом горячего воздуха.
Я впервые это сделала, но откуда-то знала, что способна выпустить мощную струю огня. Как из паяльной лампы. Интересно, какие еще способности мне подарило горение? И… подарил Данте? Какая ирония.
Он зажмурился, выставив вперед руку для защиты, пошатнулся и шагнул раз, другой и третий назад, стремясь оказаться подальше от мощной, почти сбивающей с ног, горячей струи из моих мехов. Я поразилась тому, как точно смогла отрегулировать температуру – исторгнутый мною поток воздуха был горячим, но не настолько, чтобы изувечить.
Отлично! А лучше всего было то, что я перестала чувствовать боль и гнев. Мы с огнем наконец подружились. Я позволила глазам сиять. Я ведь маг огня, в конце концов.
Данте ударился спиной о стену, и я ослабила струю горячего воздуха. А потом закрыла рот. Змееныш таращился на меня из-под руки, и слезы текли из уголков его глаз. Лицо порозовело и выглядело обгоревшим на солнце. Пострадал? Не слишком. Напуган? Я взглянула ему в глаза. Еще как.
Я порылась в сумочке в поисках маленькой бутылочки крема с алоэ вера и швырнула ее Данте. Он вскрикнул от удивления, но поймал ее. Покрутил, рассматривая с некоторым недоумением. Прочитал этикетку и закашлялся, как шакал, – засмеялся. От этих жутких звуков волосы на моем затылке встали дыбом. Я развернулась и пошла к дому Басседжио. Смех постепенно стих вдалеке.
Глава 41
Я приятно удивилась, увидев Рафа на скамейке возле входной двери. Он, едва заметив меня, поднялся и пошел мне навстречу. В глазах его читалось беспокойство. Он раскинул руки, и я инстинктивно шагнула в его объятия.
– Наконец-то передо мной красивый итальянец, которого я жаждала видеть.
Раф был так встревожен, что даже не отреагировал на мою реплику.
– Все в порядке? – спросил он, уткнувшись мне в волосы.
– Да. Пойти к Энцо было верным решением.
– Я рад.
– Кстати о встрече, Энцо хотел бы иногда видеться с тобой, – заметила я, когда мы зашагали к вилле Басседжио. Я пересказала Рафу наш разговор. Он слушал тихо и внимательно. Взял меня за руку и держал до самого порога. Слова буквально лились из меня. Потом я обрушила на Рафа все свои тревоги: что и как сказать родным и про себя, и про голос, который никогда не станет прежним, как выполнить договор с Энцо – вдруг он потребует от меня что-то совершенно ужасное?
– Хотел бы я иметь ответы на все твои вопросы, – сказал Раф, окидывая меня взглядом. – Но у меня есть ощущение, что ты сама сумеешь во всем разобраться. – Он убрал волосы с моего лба. – Мы же будем поддерживать связь? – тихо спросил он. – Я точно не хочу терять тебя из виду.
– Непременно будем, – ответила я, целуя его в щеку.
– Позвонишь мне? Когда вернешься в Канаду. Просто хочу знать, как у тебя дела. Твоя семья и все такое.
– Конечно. Но знаешь, чего мне действительно хочется? – спросила я, заглядывая ему в глаза. – Ненадолго притвориться, что я обычная девушка. И ты обещал мне вечер просмотра «Крестного отца». – Я отперла дверь.
– Звучит чудесно, – ответил Раф, – но чур не целоваться во время начальной сцены, где Марлон Брандо держит на коленях кота. Это лучший эпизод. – Он опустил уголки губ вниз и изобразил лицо Дона Корлеоне. – «Ты пришел ко мне в дом в день свадьбы моей дочери и просишь меня убить за деньги».
Я рассмеялась.
– Как скажешь. Тогда я просто неуклюже чмокну тебя в правое ухо.
Раф усмехнулся и затворил за нами дверь.
Эпилог
– До свидания, Исайя, – я нагнулась и протянула к мальчику руки.
Шум и гул аэропорта растаяли, когда его теплое тельце оказалось в моих объятиях. Я поразилась тому, как Исайя изменился с начала лета: белокожий крошечный хрупкий малыш с болезненными темными глазами стал крепким и мускулистым и вырос на пару сантиметров. Кожа его потемнела от солнца, а в черных глазах светилось озорство. Исайя поцеловал меня и отступил на шаг.