– Хм, – мама вернула мне телефон. – Ты собираешься встретиться с подругами на этой неделе? Они все приехали?
– Еще нет. Джорджи вроде какое-то время дома, ее мама заболела, и ей пришлось вернуться пораньше. Сейчас мама уже поправилась. Мы собираемся вскоре остаться у Джорджи с ночевкой, если вы не против.
– Конечно нет, как только выздоровеешь. Тебе многое надо обсудить с подругами. – Мама кинула на меня взгляд, говоривший: «Поживем – увидим».
Внутри у меня все упало. Мой голос никогда не станет прежним. И температура, вероятно, всегда будет чуть выше нормы. Надеюсь, мама привыкнет к моему новому состоянию к тому дню, когда мы запланируем ночевку.
Мы въехали на подъездную дорожку перед нашим серым двухэтажным домом и запарковались перед гаражом. Отец не позволил мне самой занести в дом ни одной сумки.
– Иди-иди, – сказал он. – Мальчишки заждались твоего возвращения. У Эр Джея сегодня тренировка по футболу. Поздоровайся с ним до его ухода.
– И потом сразу в постель, – добавила мама, когда я распахнула переднюю дверь.
Запах свежего бананового хлеба ударил в ноздри, и у меня потекли слюнки.
– Эр Джей? – позвала я, скидывая кеды.
– Сэкси? – раздался его голос из гаража. Старший брат знал: я ненавижу, когда меня называют Сэкси. Я надула губы и не ответила. Он рассмеялся. – Сэксони? – снова позвал меня брат. Дверь гаража распахнулась, и аромат бананового хлеба перекрыл запах масла из гаража.
– Как ты вытянулся! – воскликнула я, когда он появился на пороге прихожей. – Как это возможно? – Мой старший брат и до этого был ростом за метр восемьдесят. А теперь прибавил сантиметров десять.
– Да? Возможно. – Он даже не заметил, что у меня изменился голос. Но это неудивительно: Эр Джей никогда не обращал внимания на детали. Кроме деталей его машины, конечно. Он был скрытный: если у Эр Джея когда-либо и была подружка, он хранил это в секрете. Раньше мы с Эр Джеем часто ссорились, но уже переросли то время. Теперь мы дружили. Однажды я, наверно, заведу с ним разговор о девочках, и он, возможно, ответит мне серьезно, без своих шуточек.
На Эр Джее болтался синий комбинезон механика: рукава были завязаны на талии. Плечи обтягивала белая футболка, вся в пятнах. Он притянул меня к себе и обнял, хотя это больше походило на сильный толчок в грудь, за которым последовал громкий хлопок по спине. Эр Джей начал ходить в качалку пару лет назад, и с тех пор раздался во всех направлениях. Он уже стал тяжелее отца, а ведь ему еще не исполнилось девятнадцать.
– Модный прикид! – поддразнила я, оглядывая себя в поисках масляных пятен. Поморщила нос, почувствовав запах какого-то раствора для автомобилей, смешанного с потом. – Ты воняешь. Чем занят?
– Заливаю закись азота, – он ухмыльнулся и провел рукой по темным волосам. Эр Джея трудно было обидеть, не то что Джека: тот вырос самым чувствительным из нас. Эр Джей ткнул меня в плечо тыльной стороной ладони: братское теплое приветствие. – Ну, как тебе Италия? – Он скинул комбинезон. – Настоящий прорыв? – В этом был весь Эр Джей. Спортивные сравнения и сленг, которого он набрался бог знает где. Наверное, в соляных шахтах, не иначе.
Я засмеялась. Он и представить не сможет, какой это был прорыв.
– Было здорово. Тебе тоже стоит съездить.
– Ну да. Кстати, завод «Феррари» недалеко от Венеции, – он повел темными бровями. – Там и вправду стоит побывать.
Я покачала головой.
– Все еще мыслишь в одном направлении. У тебя сейчас тренировка?
– Через полчаса. Через два дня игра с «Викингами». Чертовски классный сезон. Придешь? – Брат швырнул комбинезон в гараж, и тот приземлился на запаску для его «Корвета». Потом прикрыл дверь.
Эр Джей поселился в гараже с тех пор, как купил два года назад первую машину. Думаю, отец не понимал: то ли сердиться на сына, то ли гордиться им. Брат устроился на работу в соляную шахту рядом с городом, когда перешел в десятый класс, и с тех пор работал там. Откладывал часть денег на университет, а остальное тратил на свою тачку. На шахте платили хорошо, а смекалка позволила Эр Джею получить повышение – тепленькое местечко в офисе.
– Конечно, – ответила я. – Где Джек?
Эр Джей пожал мускулистыми плечами.
– Наверное, рубится у себя в комнате в видеоигры. Увидимся после тренировки. – И он пошел вниз в подвал, в свою мужскую берлогу.
Мама с папой зашли в прихожую, нагруженные моими сумками, и тут как раз на верхней площадке лестницы появился Джек.
– Хей, Сэксони! – лицо Джека просияло. – Ты дома.
Голос младшего брата привел меня в смятение. Он изменился с тех пор, как я слышала его в последний раз. Стал глубже и звучнее.
– Да, приятель, а у тебя теперь голос мужчины, – улыбнулась я ему. – Как прошло лето?
Джек спустился по лестнице. Как всегда, растрепан, изрядно вырос. В отличие от Эр Джея, Джек был худощав: сплошные торчащие локти и коленки.
– А твой голос звучит странно. Заболела?
– Нет, совершенно здорова, – ответила я. – Просто устала.
Лицо Джека резко изменилось, когда он спустился вниз. Голубые глаза брата впились в меня, а улыбка сползла с его лица. Подбородок отвис, словно кто-то управлял его мышцами. Он остановился, но не подходил ближе.
– Что, обнимашек не будет? – пошутила я, но чувствовала себя неловко. Словно брат смотрел сквозь меня и видел то, что ему не нравилось. У меня закололо под мышками.
Джек наспех обнял меня и сразу отстранился. Мне почему-то вспомнился дикобраз, когда брат резко развернулся и бросился наверх. Он кинул на меня странный взгляд через плечо, я не смогла разгадать его смысл.
Как у всех братьев и сестер, у нас с Джеком случались разногласия, но он никогда на меня ТАК не смотрел. Даже весной, когда я здорово навредила ему. Я думала, он меня простил. Сам ведь изводил меня тогда и признал это, а потом даже убедил родителей отпустить меня в Венецию, когда они в воспитательных целях собирались все отменить.
– Странно, – пробормотала я, глядя в спину Джеку.
– Возможно, он просто почувствовал, что ты нездорова, – пояснила мама. – Ты же знаешь, он очень восприимчив к чувствам и эмоциям других.
– Разве? – я с удивлением посмотрела на маму. Никогда этого у Джека не замечала.
– Кажется, это проявилось в последнее время, – пробормотал отец. Он возился с самым большим моим чемоданом. Я подхватила маленький чемоданчик и сумочку и пошла вслед за ним по ступенькам.
– Скоро принесу тебе градусник! – крикнула снизу мама.
– Прекрасно, – пробормотала я себе под нос.
– Дай ей поопекать тебя, – повторил отец. – Она соскучилась. Вот мы и на месте, – проворчал он, опустив чемодан на мой кремового цвета ковер. – Все как до твоего отъезда. С возвращением, родная. – Он поцеловал меня в щеку. – Мама приготовит индейку на ужин. Отдохни немного.
– Спасибо, пап, – я обняла его, и он оставил меня распаковывать вещи.
В комнате ничего не изменилось, но при этом выглядело как-то иначе. Голубые стены с серой каймой казались совсем неподходящими для меня. Все это осталось от прежней Сэксони. Я покрасила стены всего год назад. Интересно, что скажут родители, если я перекрашу их заново. В оранжевый или бордовый.
Я вынула черную визитку с серебристым символом из кармана и посмотрела на нее, прикусив губу. Желудок сжался при мысли позвонить по загадочному номеру. Энцо предложил мне какое-то время провести с Базилем, перед тем как исполнить свой долг перед ним. Сколько времени? Делая что? Вероятно, тот должен научить меня всему, что следует знать магу огня. Но где он находится? И я догадывалась, что «некоторое время» – это чуть дольше, чем одни выходные.
Я вынула мобильник и настроила на домашний вай-фай. Посмотрела код страны: «+44». Англия. Что ж, мы хотя бы разговариваем на одном языке.
Я прикрепила карточку на доску для заметок, где было полно фотографий – моих и подруг. Акико, Джорджи и Тарга дурачатся на пляже. Ночевка в доме Джорджи. Мы готовим арбузный смузи, а потом отмываем кухню от розовых плевков. Я улыбнулась с сожалением. Снимки отражали мое прошлое, когда я еще была ребенком, только теперь внезапно повзрослела. Черная карточка выделялась на фоне пастельных фоторамок и ярких стикеров. Надо бы все-таки поменять интерьер.
На лестнице послышались шаги. Я вздрогнула и прислушалась: отец или мама? Различить их походки я могла даже во сне. Это была мама, и она явно вооружена термометром. Я запаниковала, сняла черную визитку с доски и сунула ее в верхний ящик комода. Скорчила себе рожицу, расслабляясь. Потом постаралась принять беспечный вид и повернулась к двери. Мама вошла…
Позже. Позже, когда я останусь одна и соберу все свое мужество в кулак, я позвоню этому Базилю. Нельзя допустить, чтобы кто-то прервал или подслушал столь конфиденциальный разговор.
Глава 2
Спускаясь по лестнице следующим утром, я, протирая заспанные глаза, с удовольствием повела носом. Запахи бекона, корицы и кленового сиропа наполняли кухню. Мама стояла у панорамного окна и любовалась огромным парком позади нашего дома. Отец переворачивал французские тосты.
– Как спала? – спросил отец. – Все еще живешь по итальянскому времени? – Он наклонился проверить противень с беконом, шипевшим в духовке. У меня потекли слюнки, а желудок заурчал так громко, словно разговаривал со мной.
– Спала крепко, – просипела я. – Словно мне за это платят.
Челюсть моя напряглась, и я зевнула. Ночью я провалилась в глубокое оцепенение без снов, подкрепленное сменой часовых поясов и сытной индейкой. Мама закатила настоящий пир по случаю моего возвращения. Ужин был хорош, но был бы еще лучше, не пялься на меня Джек весь вечер за столом. Я надеялась, что сегодня его дурь пройдет, в чем бы ни была ее причина.
– Отлично, тебе это было нужно, – сказала мама, снова поворачиваясь к окну. Я налила себе кофе и подошла к ней. Из нашего окна открывался вид на парк «Ласточкин хвост», широкую полосу земли, которая принадлежала когда-то фермеру по имени Рудольф Маклейт. Когда Маклейт умер, земля перешла к его единственной дочери, а та продала ее городу. К тому времени зеленое пространство полюбилось всем жителям Солтфорда. И его так и не застроили.