Во мне боролись противоположные эмоции и аргументы. С одной стороны, существует высокая вероятность того, что мне придется распрощаться с подругами до того, как я буду к этому полностью готова. С другой стороны, меня не покидало ощущение, что я сама вправе принимать за себя решения, пусть по закону я пока и несовершеннолетняя. Да и что закон знал о моем состоянии? И известно ли вообще было правительствам о существовании таких, как я? Я понятия об этом не имела, но с полной уверенностью ощущала, что ко мне это юридическое ограничение применяться не должно. Если бы не удалось убедить мою маму отпустить меня сюда, мы с ней, вероятно, вступили бы в открытую конфронтацию, и это могло привести к серьезной длительной размолвке. Я искренне надеялась, что до этого не дойдет, но была готова стойко защищать свои интересы.
– Еще кое-что вам стоит принять во внимание, – добавил Базиль.
– И что же это? – отец оперся на локоть.
– Возможно, окажется, что Сэксони весьма продвинутая ученица и ей удастся завершить курс обучения всего за полгода. Кто знает. Ее пребывание здесь точно не затянется на несколько лет.
– А у вас есть какой-то задокументированный план обучения? – спросил отец. – Какие-то сертификаты, подтверждающие ваши полномочия этим заниматься?
Базиль остался невозмутим.
– Я с радостью покажу вам описания курсов, хоть вам они и покажутся невероятно странными, без сомнения. Что до аккредитации, мы являемся сверхсекретным подразделением Разведывательной службы.
– Британская разведка? – отец прикрыл рот рукой. – Вы подотчетны МИб?
Базиль покачал головой.
– Мы перед ними не отчитываемся, но им известно про «Арктурус». Им нравится нанимать на работу моих студентов, и это единственная причина, по которой они не вмешиваются в мою программу обучения, к тому же у них не хватит квалификации делать то, что делаю я.
Отец помолчал какое-то время.
– У вас есть дети, мистер Чаплин? – наконец спросил он.
– Больше нет, – ответил Базиль.
Отец моргнул и отшатнулся, рот его угрюмо вытянулся.
– У меня была дочь, – пояснил Базиль. – Дара. Я основал «Арктурус» по нескольким причинам, но главной из них была Дара. – Он говорил спокойно, без жалости к себе. Мое уважение к нему выросло еще на несколько пунктов. – Ей исполнилось бы сейчас двадцать семь, сумей она выжить. Но огонь забрал ее в семилетнем возрасте. Я не смог ее спасти.
– Мне очень жаль, – пробормотал отец. – Но какой-то способ существовал?
– Если бы удалось передать огонь другому человеку, оказавшемуся рядом в момент смерти. Ну да ладно, – Базиль вскинул руки, давая понять, что больше не хочет говорить об этом. – Главное, что я понимаю, каково это, иметь ребенка с даром огня. И лучше, чем вы полагали. Я с уважением приму любое ваше решение. – Он положил ладони на стол по обе стороны от тарелки. – Вероятно, пора дать вам передохнуть. И вы, вероятно, захотите позвонить миссис Кэгни. Вы проделали долгое путешествие, к тому же испытали настоящий слом мировоззрения. Мне сегодня днем предстоит деловая встреча, придется уехать. Прошу вас, не стесняйтесь: прогуляйтесь по окрестностям, осмотрите особняк. Поспите, пообщайтесь. Составьте перечень вопросов. Делайте все что душе угодно. – Он ободряюще улыбнулся. – Встретимся еще раз за ужином.
Глава 12
После обеда мы с отцом поднялись наверх.
– Позвонишь маме? – спросила я. – Что ты обо всем этом думаешь?
– А что ты сама думаешь, Сэксони? Ты готова к этому?
– Более чем, – ответила я.
– А как же расставание с подругами? С одноклассниками? Здесь ты никого не знаешь.
– Прощаться паршиво, – совершенно искренне ответила я. – Но для меня все это слишком важно. Понимаешь?
Он кивнул.
– Понимаю.
– Как думаешь, что скажет мама?
Он положил руку мне на плечо.
– Предоставь это мне.
Я издала глубокий, долго сдерживаемый вздох и пошла к себе в комнату. Прилегла на кровать, сон не шел. Поворочалась с боку на бок, потом решительно встала и спустилась во двор.
Там пересекалось множество грунтовых дорожек: они испещряли холмы и спускались к океану. Звук волн вдалеке и крики чаек успокоили меня. Закрыв глаза, я даже представляла, что нахожусь дома. Я пошла вдоль каменистого берега и остановилась там, где трава встречалась с галечным участком. Вдали различалась линия горизонта. Я прищурилась, но бо́льшая ее часть терялась в облаках. Я вызвала огонь, чтобы обострить зрение, как уже делала недавно. И по мере того как глаза раскалялись, земли на другом берегу обретали более четкие очертания.
– Это Франция, – раздался чей-то голос.
Я повернулась и увидела Сьюзан, шеф-повара Базиля. Она шла в мою сторону вдоль полоски травы.
– Да?
– Да. Это портовый город Кале. – Она остановилась рядом со мной. – Здесь самая узкая часть пролива Ла-Манш. И в ясный день французы могут разглядеть Белые скалы Дувра. В войну это было особенно вдохновляющее зрелище. Солдаты, возвращающиеся домой из Дюнкерка, слагали песни об этих скалах и знали, что скоро увидят родину.
Ветер смахнул волосы у меня с плеч. Он пах солью.
– А что придает им белый цвет?
– Они меловые, – пояснила она. – И удивительно, что до сих пор не обрушились в море. Иногда от них отрываются куски, так что, наверное, их исчезновение – лишь вопрос времени. Собираетесь увидеть их, пока вы здесь?
– Отец намерен спросить Питера, сможет ли он отвезти нас туда по дороге в аэропорт. Мы так близко, что было бы глупо упустить возможность, – ответила я. – Вы живете здесь всю жизнь?
– Ха! – она покачала головой. – Я выросла в Лондоне. В районе Уайтчепел. И катилась по наклонной, когда встретила Базиля. Не знаю, что со мной стало бы без этого человека. Вероятно, меня уже и в живых бы не было.
Она заправила завиток соломенных волос за ухо и уставилась в море. Я заметила сетку шрамов у нее на шее, которые ускользнули от меня при первой нашей встрече.
Я собиралась с духом спросить, что с ней случилось и были ли у них с Базилем отношения, когда она спросила:
– На что это похоже? – Вопрос прозвучал тихо, словно прошелестел ветер. Но я в точности знала, о чем она спрашивает. О вынужденном горении. – Я пойму, если вы не захотите говорить об этом.
– Нет, все в порядке, – ответила я. – Это не ранит мои чувства. Ощущения были ужасные. Действительно ужасные. Не пожелаю такой боли худшему врагу. – Ветер бросил мне в лицо мои непослушные кудри: пришлось отвести их рукой и так держать. – Впервые в жизни я мечтала умереть. Представьте жареного поросенка, которого подрумянивают целый день, но он при этом жив.
Вид у нее был напуганный, но она при этом слегка прищурилась, словно не до конца поверила моим словам.
– Но оно того стоило?
Я колебалась с ответом, чувствуя, что могу свернуть на скользкую дорожку. Ответь я положительно, Сьюзан, возможно, решится испытать собственное горение. Но я также понимала, что маги, не пережившие его, могут с недоверием относиться к словам прошедших испытание, подозревая, что у тех есть веская причина скрывать правду, оставаясь выше и могущественнее других. Конечно, разделение магов не могло не вызывать раскола в их рядах. Честно говоря, это того стоило. В первую очередь потому, что я больше не ощущала непрекращающейся боли. Но стоило лишь потому, что теперь все было позади.
– Нет, – наконец ответила я. – Скажу так: если бы пришлось пройти через это снова, зная то, что мне сейчас известно, я бы не согласилась. Испытываемая мною каждый день боль была не настолько сильна, к ней можно было привыкнуть.
– Хм, – пробормотала она, сунув руки в карманы джинсов.
Я чувствовала, что убедить ее не удалось. Внезапно я занервничала, что Базиль может узнать о нашем разговоре, и добавила:
– Если б я проходила через горение осознанно, узнав об изменениях, которое оно принесет, и рядом была бы вода, я бы не беспокоилась. Я просто выпила бы воды и остановила агонию. Не думаю, что кто-то способен выдержать подобную боль по доброй воле.
– Конечно, нет, – фыркнула Сьюзан. – Поэтому маги и просят запирать их, чтобы не прервать процесс. Иначе придется начинать сначала.
– Все куда сложнее. Как я поняла, есть совсем небольшой промежуток времени, когда можно давать воду. Всего несколькими минутами раньше или позже, и ничего не получится.
Она кивнула.
– Да. Базиль говорил, что окно может оказаться меньше пятнадцати минут.
– Он много рассказывал вам об этом?
Она невесело рассмеялась.
– Нехотя, но я не переставала расспрашивать. Для мага естественно желание знать об этом все. И это одна из самых трудных сторон работы Базиля – обучать магов, приезжающих сюда, одновременно отговаривая их перевести свои навыки на новый уровень. «Арктурус» – одна из самых странных организаций на свете.
Мы замолчали и стояли какое-то время на ветру, наблюдая за волнами.
– Не упустите этот шанс, Сэксони, – резко выпалила Сьюзан.
– Что вы имеете в виду?
– Вы выжили не просто так, для какой-то цели. Базиль говорил, что выживают после горения меньше двух процентов магов. – Она развернулась, вынула руки из карманов и скрестила их на груди. – Базиль – лучший человек из всех, кого я знаю, и он предлагает вам персональные тренировки, чтобы научить вас стать лучшей. Если откажетесь, то вы просто дура. Он никому этого не предлагал раньше. Он очень занятой человек. – Она посмотрела себе под ноги. – Я не сразу поверила, что он сделал вам такое предложение, – она отбросила волосы со лба. – Не отказывайтесь от подобной возможности.
Я нахмурилась.
– Я и не собиралась отказываться, Сьюзан.
Она кивнула и пошла прочь – поднялась вверх по утесу и, завернув за угол особняка, скрылась из виду. Я тоже задумчиво побрела назад, и по дороге у меня зазвонил телефон. Я вынула его из кармана и увидела на экране имя Джека.
– Джек? – спросила я, затаив дыхание. – Это правда ты? Мы думали, ты сбежал с бродячим цирком или что-то в этом роде. Лишь бы не встречаться со мной.