Научив меня лавировать, Антони замолчал. Он стоял у руля, а я – прямо перед ним. Бросив взгляд через плечо, я вдруг заметила, что губы ассистента Мартиниуша плотно сжаты, а между бровей обозначилась глубокая морщина, которой не было там прежде.
– Что-то не так? Твой взгляд меня пугает.
– Все в порядке. Но все-таки надо было возвращаться раньше. Волны слишком высокие, как мне кажется.
Мы вновь принялись за дело, но вскоре я почувствовала, что Антони все труднее держаться правильного курса. Ветер заметно усилился, все снасти загудели. Я поняла, что за последние десять минут мы ни на йоту не приблизились к лодочной станции, и мой живот свело от страха.
В этот момент сильнейший порыв ветра ударил в паруса тараном, и, прежде чем я успела что-то предпринять, лазер перевернулся, бесцеремонно швырнув нас в холодные объятия Балтийского моря.
Глава 11
Я беспомощно барахталась под водой, пытаясь собраться с силами. Когда мне наконец удалось вынырнуть и глотнуть свежего воздуха, я увидела, что лазер лежит на боку, а сверху на нем сидит Антони. Вскарабкавшись на лодку, он держался за нее как обезьяна. Я поплыла к суденышку, но где мне было тягаться с ветром, стремительно уносившим его прочь.
Антони напряженно вглядывался в разделяющее нас водное пространство, которое с каждым мгновением становилось все больше. Увидев меня, он закричал:
– Тарга, ты ранена?
– Нет! Все в порядке! – ответила я и тут же набрала полный рот воды. Выплюнув ее, я прокашлялась и крикнула: – Тебя уносит ветер! Я не успеваю!
Плыла я так резво, как только могла, но волны были сильнее, а спасательный жилет стеснял движения. Тем временем Антони тщетно пытался выровнять лазер, пораженный тем, как быстро мы удаляемся друг от друга. С каждой секундой лицо его уменьшалось, и я больше не могла разглядеть его выражение. Никогда бы не подумала, что ветер способен гнать судно по волнам с такой скоростью… Его паруса находились под водой, само оно лежало на боку, а Антони неуклюже примостился сверху. Затонуть лазер не мог, поскольку был сделан из стеклопластика, но, чтобы спасти меня, поляку требовалось вернуть его в нормальное положение. Антони дергал и тянул мачту изо всех сил, наваливаясь на нее всем своим весом. Паруса показывались над волнами, но выше, чем на пару сантиметров, подниматься отказывались. Казалось бы, поставить такое легкое суденышко на воду совсем нетрудно. Как бы не так! Наш лазер был рассчитан на двоих, и моему бедному опекуну никак не удавалось справиться с ним в одиночку.
– Рация! – закричала я и вновь принялась отплевываться и кашлять из-за накрывшей меня очередной волны.
Антони приложил аппарат ко рту, но ветер дул слишком сильно, и я ничего не услышала. Потом одним резким яростным движением поляк швырнул рацию в воду. Зачем он это сделал? По животу моему расползся холодный страх.
Антони прокричал мне что-то, но был уже так далеко, что я не разобрала ни слова. На меня наваливалась усталость. Если он не выровняет судно прямо сейчас, нам обоим предстоит принять очень непростое решение… Ему придется либо бросить лазер, – и тогда мы попытались бы вместе доплыть до берега, – либо вновь и вновь предпринимать попытки поставить его на воду. Чем дольше Антони будет упорствовать, тем сильнее устанет и тем дальше его унесет. А что, если в какой-то момент мы отдалимся настолько, что не сможем отыскать друг друга? Я, в свою очередь, могу или дальше плыть за ним, ведь спасательный жилет точно не даст мне утонуть, или отказаться от этой затеи и просто качаться на волнах в надежде, что Антони когда-нибудь меня спасет. Тут внутренний голос подсказал мне еще один вариант. Что, если я сниму жилет, выставлю его перед собой, как водную доску, и, отталкиваясь ногами, доплыву до лазера – или берега? Без жилета будет гораздо удобнее. Сейчас спасательное средство здорово тормозило меня, топорщась и прижимаясь то к животу, то к спине.
Антони отнесло так далеко, что мне не удалось бы до него докричаться. Судно по-прежнему лежало на боку, а он все тянул и тянул его на себя и делал это с таким неистовым рвением, что я даже испугалась, не оторвется ли мачта.
Я откинулась на спасательный жилет, обдумывая положение. Закрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы заглушить в голове рвущийся наружу панический вопль.
Холод пробирал до костей. Я вся дрожала. Челюсть свело. Перспектива мерзнуть в ожидании спасения меня не прельщала. Если я поплыву, мое тело сможет выработать чуть больше тепла. По-моему, в любой ситуации лучше пытаться что-то предпринять, чем сидеть сложа руки. Видимо, эта черта характера передалась мне от мамы: какое бы испытание на нее ни навалилось, она всегда действовала решительно и не ждала, что жизнь сама все расставит на свои места.
Я открыла глаза. Сердце ушло в пятки. С каждым мгновением небо становилось все темнее. Огромная волна ударила меня по лицу, и мне вновь пришлось пыхтеть и отплевываться. Все. Хватит. Пора действовать.
Я расстегнула спасательный жилет, затянула свободные концы ремня вокруг запястий и выставила его перед собой. Волны неумолимо накатывали, подбрасывая меня вверх и сбрасывая вниз. Я напряженно всматривалась в даль, пытаясь понять, что сейчас происходит у Антони, но едва различала его крошечную фигурку на горизонте. Он вдруг исчез за стеной воды и тотчас появился снова. Похоже, мой опекун решил во что бы то ни стало выровнять судно. Плыть до него было слишком далеко, поэтому я решила не рисковать и направиться к берегу, от которого, впрочем, меня тоже отделяло пугающе большое расстояние. Я распласталась на поверхности воды и начала отталкиваться ногами, но не понимала, удается ли мне продвигаться вперед. Что, если этими усилиями я делаю себе только хуже и еще больше отдаляюсь от суши? Казалось, меня затягивает в море. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько беспомощной. Я с трудом подавила подступивший к горлу крик. Почему все вдруг стало так плохо?
Меня захлестнуло огромной волной и потащило вниз. Правая рука соскользнула с жилета. Большего и не требовалось: проклятая пробка мигом выскочила и из левой, как трос из газонокосилки, и руку больно обожгло веревкой. Какую же глупость я только что совершила, возомнив себя сильнее разбушевавшегося моря! Если бы у меня было время на эмоции – помимо страха и паники, конечно, – я бы от злости изругала себя за полнейшее безрассудство…
Очередная волна накрыла меня с головой, и мне пришлось бросить все силы на то, чтобы понять, где я теперь нахожусь. Легкие жгло от нехватки воздуха. Наконец я вынырнула и жадно глотнула кислорода, осматриваясь в поисках желтого жилета. Нас разделяли всего несколько метров. Я попыталась рвануться за ним, но ноги и руки мне больше не повиновались. Я слишком устала и, больше не владея ситуацией, не имея никакой опоры, начала медленно тонуть под тяжестью собственного веса, ставшего в этом пресном море моим злейшим врагом. Следующая волна захлестнула меня, потянула вниз, перевернула вверх тормашками и понесла в глубину.
В этот момент мной овладела паника. Меня швыряло из стороны в сторону, как носок в стиральной машине. «Живи!» – кричал разум. «Дыши!» – молили легкие. «Плыви!» – стенали конечности.
Но куда?!
Я открыла глаза. Взгляд помутился. Кромешную тьму прорезал луч света, но понять, откуда он исходит, я не успевала: меня с такой скоростью бросало туда-сюда, что свет и тьма постоянно менялись местами. Хватит кружить, плыви на свет, Тарга! Грудь горела огнем, требуя воздуха. Отчаянно дергаясь и дрыгая ногами, я сделала рывок туда, где, как мне показалось, мелькнул свет, но, похоже, неверно выбрала направление и еще глубже ушла под воду.
Где ты, мама?
В голове раздался еще один голос, но не тот, что недавно подсказывал мне варианты спасения. Он смеялся над ироничностью моего положения. Подумать только: дочь русалки утонула! Неужели мне суждено умереть именно так?
Сделав еще один отчаянный рывок к призрачному свету, я почувствовала, как что-то тяжелое грубо ударило меня по голове. Боль, шок. Я отчаянно ловила ртом воздух. Но его не было. Вода поглотила меня, заполнила каждую клеточку моего тела, моих легких, так остро нуждавшихся сейчас в прекрасном животворном кислороде. Боль казалась невыносимой, но еще больнее было оттого, что меня предали. Мне отказало собственное тело. Я судорожно попыталась выплюнуть морскую воду, но та тотчас затекла обратно…
Боль.
Я не умерла. Я жива. Я это знаю. Ведь я билась в агонии. На небесах же никому не больно, правда? А может, я попала в ад. Нет. Наверное, даже самых отъявленных грешников так не истязают. Глаза саднили, шея горела. В голове пульсировала ноющая боль. Тело словно лишилось веса и температуры. Я почувствовала, как перевернулась и, убаюканная, безвольно поплыла по течению. Меня окружала похожая на воду жидкость. Но она была богаче воды. В ней содержалась… информация. Могла ли я умереть и переродиться? А теперь застыла в амниотической жидкости и вот-вот снова появлюсь на свет, но уже совсем другим человеком?
В глаза ударил луч света. Голову прострелила жгучая боль. Я зажмурилась. Лицо обхватили руки. Мои руки. Я заставила себя открыть глаза. Почему они так болят? Я совсем запуталась. Потерялась. В памяти все перемешалось. Я словно балансировала на грани реальности и глубокого сна.
Жидкость. Нет, не амниотическая. Все-таки вода. Следы соли. Ее было совсем мало, но я чувствовала ее кожей. Она мягко вытягивала меня из забытья, возвращая в сознание.
Почему я в море? Я попыталась сделать глубокий вдох, чтобы в голове прояснилось. Мозг наполнился кислородом, но воздух не поступал в легкие. Картина становилась все ярче и ярче, причиняя глазам боль. Очертания сделались ровными и четкими, смутные переходы тонов обрели резкость, глубину и контрастность.
Я взглянула наверх, туда, откуда исходил свет. Балтийское море. От его поверхности меня отделяло около шести метров. Где-то там свирепствовали волны, но здесь, внизу, царил полный покой. Я опустила глаза. До дна было примерно девять метров. Мой внимательный, острый как бритва взгляд зацепился за маленький синий предмет, катившийся по песку. Ботинок. Не мой ли? Он показался мне смутно знакомым.