Оно было просто идеальным. Но почему-то я похолодела при одной мысли надеть его на вечеринку.
– Если закажешь что-то другое, я задушу тебя твоим же бикини, – с этими словами мама соскользнула с моей постели и вышла из комнаты.
Я уставилась на платье, не в силах представить себя в нем. В жизни не носила ничего, что могло бы хоть отдаленно сравниться с ним по красоте. Такую вещь надевают один раз в жизни, на одну-единственную вечеринку. Я ввела свои данные, нажала «отправить» и, лишь только заказ был оформлен, благополучно о нем забыла, а вспомнила только два дня спустя, когда его доставили. Утром в дверь постучали, я открыла и увидела стоящего на пороге Антони с большой коробкой в руках.
– Тебе тут парик привезли, – ухмыльнулся он.
Я пихнула его в плечо кулаком, взяла коробку и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
– Можно тебя в нем увидеть? – раздался сквозь замочную скважину голос поляка.
– Мам! – закричала я на все наши апартаменты. – Есть ли здесь хоть кто-то, кому ты не рассказала о платье?
– Нет, милая, – отозвалась мама из спальни.
– Как не стыдно! – возмутилась я.
– Это значит «нет»? – спросил Антони.
– Уходи.
Я услышала, как он усмехнулся и зашагал по коридору.
Когда я вскрывала коробку, меня охватило такое приятное волнение, что я даже немного смутилась. Видимо, где-то в глубине моей русалочьей души по-прежнему обитала девочка, воспитанная как человек. Я сняла оберточную бумагу, и платье водопадом разлилось по моим рукам. Натуральный шелк казался чуточку холодным и прилипал к коже.
Мама вышла из ванной с зубной щеткой во рту. Вынув ее, она скомандовала:
– Ну, примеряй.
Я отнесла платье в спальню, разделась до нижнего белья и, с минуту поколебавшись, сняла с себя лифчик и трусы. Затем аккуратно расстегнула молнию на спинке и шагнула в платье. Натянув его на себя, я с наслаждением почувствовала прохладное прикосновение шелка к обнаженной коже. Я приподняла лиф и вдруг поняла, что не смогу дотянуться до молнии и застегнуть ее, не рухнув на пол. Тогда я проковыляла в гостиную, где меня ждала мама, и повернулась к ней спиной. Она застегнула молнию, и платье сомкнулось вокруг моей талии, ничего мне не прищемив и не оставив ни одной складки. Мягкий шелк плотно облегал каждый изгиб моего тела. Кажется, их у меня прибавилось с тех пор, как я стала каждый день часами плавать в море. Я развернулась, чтобы показаться маме. Все было написано на ее лице. От насмешливых ремарок не осталось и следа.
– Само совершенство, – мягко проговорила она. – Иди посмотри.
Я прошла в ванную, на двери которой висело самое большое зеркало в номере. И, закрыв за собой дверь, взглянула на свое отражение.
Это было ужасно. Из зеркала на меня смотрела обманщица. Я поднесла ладонь ко рту. Девушка в зеркале сделала то же самое. Ее глаза цвета морской волны расширились от ужаса. Длинные волосы черными волнами ниспадали на плечи. Несмотря на часы, проведенные на солнцепеке, кожа ее была призрачно-бледной. При взгляде на эту особу возникало ощущение, что она хочет казаться не той, какая она на самом деле. Передо мной стояла маленькая девочка, которой вздумалось поиграть в переодевание. И любой, кто на нее посмотрит, конечно, сразу это поймет.
– Тарга? – услышала я голос мамы. – Что скажешь? – Она просунула голову в ванную, и я наконец отвела взгляд от своего отражения.
Счастливое выражение ее лица сменилось тревогой.
– Тебе не нравится? – Мама вошла в ванную и закрыла за собой дверь. На меня снова смотрела обманщица.
– Знаешь, мам, я передумала идти на вечеринку. Я не могу это надеть. Мне кажется, это не я.
Встав позади меня, мама смахнула мои волосы с лица и плеч. Она посмотрела на меня в зеркале, а я посмотрела на нее и, сравнив наши лица, поняла, что платье больше подошло бы ей, чем мне. Несмотря на очевидное сходство, мамино лицо было более взрослым, более женственным. Мое же казалось мне юным, недоделанным, незрелым.
– Дорогая, взгляни на себя в зеркало и ответь мне: ты видишь в своем отражении красивую девушку?
Я вновь посмотрела на свое отражение. Да, я знала, что красива. Я кивнула.
Девушка в зеркале кивнула вместе со мной.
– А я – нет, – сказала мама. – Знаешь, что вижу я?
Я покачала головой.
– Я вижу создание столь редкое, что люди не верят в само его существование. Создание неуязвимое, только начинающее свою жизнь, которая продлится не одно столетие, – ее голос превратился в тихую симфонию струн. Она еще не закончила свою речь, а по моей коже уже побежали мурашки. С каждым произнесенным ею словом скрипки становились все громче и громче. – Создание, которому суждено отправиться в такие места, о каких человек может только мечтать. Создание, обладающее всем, что должна иметь женщина, чтобы найти глубокую, взаимную любовь, и совершенно неважно, пользуется ли оно своими чарами.
Мамино тело заблестело, словно под ее кожей промчались тысячи микроскопических огоньков. Точно так биолюминесцентные водоросли, выброшенные волнами на пляж, причудливо мерцают в темноте, освещая ночное побережье океана. Ее голубые глаза засверкали, и, казалось, сияние их исходит изнутри, из радужной оболочки. Голос ее был мягким, но в нем слышалась сила. Он звучал как оркестр тысячи струн, который играл приглушенно, не на полную мощь.
– Я вижу существо, которое понимает, когда нужно во что бы то ни стало добиваться своего, а когда пожертвовать собой ради другого. Я вижу живую легенду. Миф, ставший реальностью. Я вижу мою дочь. Русалку.
Словно зачарованная мамиными словами, я уставилась на ее отражение в зеркале. Несколько секунд мы обе молчали.
– Неудивительно, что мужчины не могут перед тобой устоять. Если для тебя это важно, я надену это чертово платье.
Мама засмеялась. Музыка в ее голосе стихла, а глаза и кожа стали прежними, прекрасными, но обычными. Она отпустила мои волосы и поцеловала меня в щеку.
– Наденешь ты платье или нет – мне все равно. Лишь бы ты была счастлива. Кстати, ты еще успеешь его обменять, если захочешь. Главное – приходи на вечеринку. Без тебя там будет невероятно скучно.
Примерив платье еще несколько раз, я все-таки решила от него отказаться. Конечно, мне нравилось носить его в своей спальне, вдали от посторонних глаз, но появиться в нем на публике я точно не рискнула бы. Слишком уж оно было броским. Люди наверняка подумали бы, что я пытаюсь привлечь к себе внимание. Природа и так наградила сирену целым арсеналом способностей, при помощи которых можно легко соблазнить любого мужчину. Стоит ли все усугублять вызывающим нарядом? В общем, я с чистой совестью вернула платье в магазин и выбрала черное, длиной до колен, украшенное ремешками и кружевом. Оно было очень элегантным, удобным и шло в комплекте с кружевной накидкой, которую ничего не стоило преобразовать в замечательный шарф. Вместе с ним я заказала пару черных винтажных туфель-лодочек. Волосы я собрала во французскую ракушку и надела простые жемчужные серьги, а еще взяла с собой черную сумочку, в которую сунула телефон и блеск для губ. В общем, я была довольна, ведь одежда, которую я выбрала, вполне соответствовала духу мероприятия, но при этом выглядела непритязательно и ничуть меня не смущала.
Мама, в свою очередь, решила надеть изумрудное платье-колонну из креповой ткани. Оно было воздушным и полностью скрывало ее фигуру, но когда она двигалась, слегка покачивалось, намекая на изящные формы. Кроме того, на ней были изумрудные туфли на шпильках, которые ей подарил мой отец, а также подобранные в тон ожерелье и браслет. Собранные в небрежный пучок волосы и полное отсутствие макияжа делали мамин облик просто сногсшибательным.
В город нашу делегацию, состоявшую из меня, мамы и «Синих жилетов», отвезли на тех же спортивных автомобилях, которые встречали нас в аэропорту. Вечеринка должна была пройти в одном из отелей Гданьска. Я терялась в догадках, не зная, чего ожидать. Мне ведь еще не доводилось бывать на торжественных мероприятиях, кроме разве что школьных танцев и парочки свадеб.
Когда автомобиль с нами остановился у входа в отель, появился швейцар. Он спустился по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, и любезно открыл дверцы машины. Мы вышли и взглянули на огромное каменное здание. Никакой это был не отель. Это был замок.
– Ишь ты, – чуть слышно прошептала мама.
– Ага, – я задрала голову и почувствовала, как у меня хрустнула шея.
Швейцар пригасил нас пройти в холл – тот представлял собой большой внутренний двор под открытым небом; только зона отдыха и стойка регистрации гостей размещались под каменными сводами. Мы сразу поняли, куда идти, увидев табличку с надписью «Новак сточнёвцув брациз» и стрелку, указывающую на двойные двери, расположенные под аркой. Мы прошли по длинному коридору, украшенному антикварной мебелью, картинами с изображениями зеленых сельских пейзажей и старинным оружием. Воздух наполняла тихая классическая музыка. У входа в зал нас встретили мужчина и женщина, облаченные в строгие черные костюмы. Они распахнули перед нами огромные деревянные двери. Оказавшись внутри, мы остановились, последние в длинной череде гостей, одетых в вечерние наряды. Впереди я заметила нескольких маминых коллег. Всех прибывших встречали руководители «Судоходной компании Новака». Мама решила, что из нас двоих первой пойду я. Менеджмент «Новаков» – дальше всех от входа стоял Мартиниуш – тепло приветствовал каждого гостя. Был там и Антони – он здоровался одним из первых. Я предположила, что отведенное место соответствовало его статусу. Впрочем, то, что мой приятель встречал участников мероприятия наравне с высшим руководством компании, производило большое впечатление.
Когда я подошла к Антони, он одарил меня безукоризненной и безразличной улыбкой – прирожденный дипломат! – взял мою руку и склонился, чтобы ее поцеловать. Моя маленькая холодная ладонь утонула в его большой и теплой.