Я прижала платье к сердцу. В эту минуту ко мне пришло горькое осознание, что, вероятно, я больше никогда не увижу отправившего его парня. Он будет жить своей жизнью, а я – своей. Он встретит девушку, влюбится, женится, заведет детей и, быть может, станет во главе «Судоходной компании Новака». А я? Что ждет меня в будущем? Увы, каким бы оно ни было, в нем точно нет места Антони.
– Ты еще не успела прочесть дневник? – спросила мама, пока мы вместе прибирали на кухне. Она у нас совсем крошечная, но за несколько лет мы к этому приспособились и научились не сталкиваться друг с другом.
– Нет. Собиралась заняться этим в самолете, но идея не прошла испытания жизнью – мое тело превратилась в свинец. Обязательно прочту его на следующей неделе.
– А на этой будешь встречаться с подругами?
– Да они еще в отъезде. Скажу честно: я, конечно, очень по ним соскучилась, но немного нервничаю перед нашей встречей, – призналась я, споласкивая кофеварку.
– Потому что ты теперь стала мифическим существом?
– Ага! – скрывать от девчонок, что моя мама – сирена, было нетрудно, но теперь, когда я тоже стала морской девой, все кажется гораздо сложнее. Они ведь хорошо меня знают. – Думаешь, они ничего не заметят?
Никто в Польше, кроме Антони, не обратил внимания на изменения, происшедшие с моими волосами, кожей и глазами. Но подруги знали меня гораздо лучше. Они обязательно спросят, почему я теперь выгляжу по-другому. А я представления не имела, что им отвечать.
– Думаю, что тебе не стоит из-за этого переживать. Вряд ли девочки сами о чем-то догадаются. Русалки – сказочные существа. Им такое и в голову не придет. Конечно, они заметят, что ты немного изменилась с тех пор, как вы виделись в последний раз. Но разве это так важно? – Мама подошла к одному из диванов, села и взяла книгу с журнального столика.
– В смысле? Конечно, важно, – ответила я и невольно раскрыла ладонь, забыв, что она вся в мыле. Пена полетела на пол и сервант. Я вздохнула и принялась их отчищать.
– Да брось, – не согласилась мама. – Они будут жить своей жизнью, и вскоре ты станешь для них лишь приятным воспоминанием. Кстати, когда ты хочешь отправиться в океан? Мы с тобой должны решить, как исчезнуть, не перепугав окружающих.
Я выглянула из-за серванта и уставилась на маму. У нее на коленях лежала книга о кораблекрушениях, которую она взяла с журнального столика. В одной руке она держала чашку кофе, а другой перелистывала страницы. Когда я ничего не ответила, она оторвалась от книги и подняла на меня взгляд.
– Почему ты смотришь на меня так, будто у меня только что выросла вторая голова?
– Ты хочешь сбежать? Вот так, ни с того ни с сего?
– Нет, не так. Сначала мне нужно все подготовить, продать трейлер, уволиться. Притвориться, что мы переезжаем, чтобы нас не объявили в розыск. Завести счет, чтобы в будущем, когда ты захочешь найти себе партнера, у тебя был небольшой запас денег.
Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица.
От ее бесцеремонного тона не осталось и следа.
– Тарга, ты меня пугаешь. Ты похожа на восковую фигуру. Что стряслось?
Я прошла в гостиную и села на стул напротив мамы, держа спину прямо. Руки мои стали холодными, как лед.
– Я не могу просто взять и уплыть. У меня есть друзья, школа. Это мой последний учебный год.
Мама недоуменно моргнула, закрыла книгу и с преувеличенной осторожностью положила ее на журнальный столик. Затем сложила руки на коленях и сделала глубокий вдох.
– Что? – она произнесла это медленно, с особой интонацией.
Мое лицо вдруг стало настолько же горячим, насколько холодными были мои руки. Сначала мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание, а теперь – что у меня жар.
– Я не верю, что ты просишь меня все бросить. А как же мое будущее? Моя учеба в университете?
– Учеба? Будущее? – ошеломленно переспросила мама. – Ты – русалка. Твое будущее – там, – она махнула рукой в сторону океана, – а не в этом убогом трейлере. Ты что, собралась работать с девяти до пяти? Или стать домохозяйкой? Ты правда думаешь, что будешь счастлива, живя на двух ногах? И рассчитываешь, что сможешь плавать пару раз в неделю, а потом как ни в чем не бывало возвращаться домой, снимать деньги со счета и ходить на вечеринки с подругами?
– Ну… – начала я. – На самом деле да. Типа того.
Мама резко отшатнулась, будто я попыталась ее ударить, затем встала и принялась мерить шагами нашу маленькую гостиную.
– Нет. Это неправильно. Неправильно, и все тут, – она дотронулась пальцами до висков, словно у нее болела голова. – Интересно, а у других матерей-русалок такие же проблемы?
И тут она заговорила так, будто меня и не было в комнате.
– Год за годом я жила одной надеждой. Верила и молилась. Потом смирилась с тем, что ты уже никогда не превратишься. Сколько было горя, слез, разочарований. И тут умер Нейтан. Снова горе. Боль. Разбитое сердце. Следующие десять лет жизни ушли на то, чтобы вставать по будильнику, оплачивать счета и проклятые налоги, выдерживать взгляды и насмешки мужчин, – мама выплеснула весь яд на последнем слове. Было очевидно, как она на самом деле относится к своим коллегам. – Закрывать глаза на их неприязнь, зависть и разные подлости.
Звук ее голоса был подобен грохоту рушившегося дома. Стыд сочился из каждой клеточки моего тела, как бывало всегда, когда я думала о маминой жизни. Ради меня она пожертвовала всем. Я знала, что мама ненавидит жизнь на суше, скучную, однообразную человеческую жизнь, которую ей пришлось избрать. Избрать, чтобы быть со мной. Меня придавило чувство вины, но ему противостояли праведный гнев и изумление. Напрасно мама рассчитывала, что я легко откажусь от человеческой жизни лишь потому, что тоже стала русалкой.
Но она еще не закончила.
– Годами я прожигала свою жизнь, надевала этот жуткий водолазный костюм и искала человеческое барахло на дне океана, вынужденная терпеть чужую некомпетентность и жадность. Как вдруг – о чудо!.. Но она не хочет уходить, – мама повернулась ко мне. В глазах ее читалось такое отчаяние, что мне стало не по себе. – Почему? Неужели ты правда хочешь здесь остаться? – она раскинула руки в стороны. – Что я сделала не так?
– Мам…
Мама села на стул рядом со мной и взяла меня за руки.
– Тарга, милая, тебе здесь не место. Я понимаю, что это твой мир и другого ты никогда не знала. Но там, в океане, тебя ждет куда более счастливая жизнь. Возможно, первое время тебе будет неплохо и на суше, но в конце концов ты почувствуешь себя взаперти, начнешь задыхаться и возненавидишь дурацкие обручи, через которые тебе все время придется прыгать. Людские заботы, которые неизбежно свалятся на твою голову, окажутся пустыми и принесут сплошные разочарования. Ты будешь постоянно бороться с депрессией, но желание сбежать никогда тебя не покинет. Нет, дорогая. Ты не успокоишься. Твои отношения с друзьями неизбежно пострадают, потому что рано или поздно ты осознаешь, что тебя никто не понимает и никогда не поймет. Ты устанешь от постоянной необходимости отбиваться от мужчин и их назойливых ухаживаний. Проблемы подруг начнут казаться обыденными, а они решат, что ты считаешь их обузой. И когда ты наконец перестанешь скрывать, что тебе до смерти надоело слушать их жалобы на парней, выбирать платье на ближайшую вечеринку и скупать тонны тряпок на распродажах, ты их потеряешь. Почему? Потому что они – люди, а ты – нет.
Раньше мне казалось, что я прекрасно понимаю, от чего страдает мама, решившая остаться на суше, чтобы меня вырастить. Но пока она произносила эту пламенную речь, до меня вдруг дошло, насколько я ошибалась. В памяти всплыли воспоминания о разных знакомых родителей, которые в какой-то момент просто перестали нас навещать. Перед мысленным взором промелькнуло лицо доброй, веселой женщины со светлыми волосами. Пока папа был жив, нас всегда окружали заботливые друзья и соседи. Но когда его не стало, все эти люди постепенно исчезли из нашей жизни, и теперь я знала почему.
– К тому же, – продолжала мама, – зов океана будет становиться все громче и громче и однажды станет таким сильным, что ты больше не сможешь ему сопротивляться. Ты войдешь в соленую воду, бросив своих друзей, а они запаникуют, не понимая, что с тобой случилось. Не исключено, к этому времени твой организм столкнется с такой сильной нехваткой соли, что ты останешься в океане слишком надолго, и твою личность в конце концов смоет солью. Если так случится, я никогда не смогу тебя разыскать. Разве ты не понимаешь, насколько это рискованно? Для нас обеих, между прочим.
– Мам, – я сделала глубокий вдох. Сколько всего зависело от того, что я ей сейчас скажу! Страшно было даже представить, чем все это закончится. – Теперь я понимаю, через что тебе пришлось пройти, и буду вечно благодарна тебе за то, что ты пожертвовала собой ради меня, – я перевела дух, хотела продолжить, но поняла, что просто не в силах произнести вертевшиеся на языке слова. Мне очень хотелось заверить маму, что со мной все будет в порядке, и отпустить ее. Здесь, на суше, ее задача была выполнена. Она не должна больше страдать. Я хотела сказать ей, как сильно ее люблю, а потому не стану заставлять ее оставаться со мной на суше. Но я просто не могла все это произнести. На самом деле я была совершенно не готова потерять маму. Я нуждалась в ней. Кто, если не она, поймет меня, мою сущность, мои мысли и потребности?
В этот момент я подумала об Антони и отругала себя за собственную глупость. Как ни крути, мне до него не достучаться. Я не смогу признаться этому замечательному человеку, кто я такая. Он никогда меня не поймет. К тому же нас разделяли полмира.
Наконец я подобрала слова, хотя и понимала, что их будет недостаточно.
– Но я – не ты, мам. Предположим, это как-то связано с тем, что мое перерождение произошло в почти пресной воде, но мне нравится моя человеческая жизнь. Я люблю своих подруг, хочу окончить школу и поступить в университет… Доказать себе самой, что я чего-то стою.