Не представляю, что отразилось на моей физиономии. Энтузиазм бил ключом. Мама, заметив это, быстро модифицировала свое предложение:
– Точно не знаю, как долго мы там пробудем. Зависит от того, что именно нам удастся разыскать и сколько всего предметов в грузовом манифесте[11]. Полагаю, на поиски уйдет не меньше полутора месяцев. Как бы то ни было, мы точно успеем вернуться к началу твоего двенадцатого учебного года. Что скажешь?
Я перегнулась через центральную консоль и упала в ее объятия.
– Да! Да! Да! Черт, я понятия не имею, где находится этот Гданьск, но я согласна! Даже не верится!
Мама крепко меня обняла и вдруг отстранилась. В ее пронзительно-лазурных глазах сквозило беспокойство.
– Ты ведь знаешь, что я буду занята, да? Задание очень серьезное, к тому же я, как обычно, намерена работать и на компанию, и на себя. Впрочем, по выходным я буду свободна – Саймон не стал возражать. А вот остальным членам команды придется трудиться и по субботам. В общем, не волнуйся: времени у нас, конечно, будет немного, но выходные мы с тобой сможем проводить вместе. Договорились?
Я хотела поехать в Европу с тех самых пор, как узнала о ее существовании. Но вот беда: у нас никогда не было лишних денег, чтобы это устроить. Конечно, Польша для меня далеко не на первом месте, и я ничего о ней знаю. Но побывать в Европе, да к тому же бесплатно…
– А то! – я крепко прижала маму к себе. – Шутишь, что ли? Поехали скорее в Польшу!
Глава 4
– Куда? Куда ты едешь? – удивленно переспросила Джорджи, тщетно пытаясь совладать с машиной для попкорна. Непослушный аппарат выдувал горячий воздух и кукурузинки куда угодно, только не в миску. Выключив его, подруга пристально на меня посмотрела.
Я пришла к Джорджейне за пару часов до появления Сэксони и Акико. Мы всегда так делали, если нам нужно было побеседовать с глазу на глаз.
– Пожалуйста, скажи мне, что я ослышалась. Ты ведь не собираешься провести лето в Польше? Ну хоть признайся, что оговорилась и на самом деле едешь в Коста-Рику или в какое-нибудь другое классное место… раз решила меня бросить. – Она согнула свое длинное туловище пополам, подняла с паркета упавшую кукурузинку и швырнула ее в раковину. Затем поднялась и окинула меня взглядом, способным расплавить стекло. – Да, бросить. Именно это я и сказала.
В этот момент меня кольнуло чувство вины, но в глубине души я знала, что подруга за меня рада. У Джорджи есть любопытная особенность: сперва на щеках у нее появляются ямочки, и лишь после этого она расплывается в улыбке. Нет, не наоборот, как у всех остальных, а именно так: сначала ямочки, а потом улыбка. Так было и сейчас: она еще не улыбалась, но две большущие ямочки уже весело плясали на ее щеках. Я мысленно вздохнула с облегчением.
– Знаю. Прости меня. Я ведь не предполагала, что так получится. – Протянув подруге горшочек расплавленного масла, я смотрела, как она поливает им попкорн. – Но кто откажется от бесплатной поездки в Европу? Не каждый день выпадает такая возможность. Особенно мне.
– Понимаю. – Джорджи вздохнула, достала из ящика особую ложку, привела ее в рабочее положение, шлепнув себя по бедру, и принялась помешивать попкорн. – Ладно. Расскажи мне еще раз о том старом поляке. Если честно, я не думала, что ты меня так ошарашишь, поэтому слушала не слишком внимательно.
– Ну спасибо, – я бросила в нее кукурузинкой и высунула язык.
Увернувшись, Джорджи засмеялась, посыпала попкорн морской солью, снова его помешала и бросила ложку в суперсовременную посудомойку. А потом двинулась к раздвижной двери, которая вела на задний двор, и открыла ее, подцепив за ручку длинными пальцами ноги. Я проследовала за ней. Мы направились к стульям, стоявшим у ямы для костра. Небо было подернуто нежной персиковой дымкой. Пять деревянных стульев ручной работы были расставлены вокруг ямы, обнесенной кладкой из речного камня. Со спинки каждого свисал свернутый пополам мягкий плед. На стоявшем рядом столике нас ждали кувшин с ледяным чаем и стопка пластиковых стаканчиков. Порой, глядя на такие штуки, я невольно задумывалась, как сильно жизнь Джорджи отличается от моей. Она жила в глянцевом журнале, ну а я… в трейлерном парке. Дом Джорджейны находился в самом богатом районе Солтфорда, название которого – Белла Виста[12] – было выбрано не случайно: все дома здесь огромны и выходят окнами на Атлантику.
Мы устроились поудобнее и жевали попкорн, пока я рассказывала подруге о задании, которое «Судоходная компания Новака» поручила «Синим жилетам».
Джорджи взяла горстку попкорна.
– Чем будешь заниматься, пока мама на работе?
– Я уже составила список, – я достала телефон и показала ей несколько достопримечательностей Гданьска, фотографии которых нашла в Сети.
– Ого! – изображения ярких старинных зданий, выстроившихся бок о бок вдоль одного из городских каналов, явно произвели сильное впечатление на мою подругу. – Черт, как же там красиво! Почему я никогда не слышала об этом месте?
– Наверное, это не самый известный город в Европе, – пожала я плечами. – Но, может, оно и к лучшему, ведь туристов там наверняка будет не так и много. Сэксони не подозревает, какое столпотворение царит в Венеции в июле и августе, – я поежилась. Ненавижу толпы.
– Боюсь, что она об этом даже не задумывалась, – заметила Джорджейна. – Впрочем, в отличие от тебя, она не боится больших скоплений людей. Особенно если речь идет о толпе итальянских мужчин.
– Верно, – рассмеялась я. – Каждому свое.
Я рассказала ей о польских пляжах. Конечно, это не сотни метров сверкающего белого песка, как на Карибах, но нас, атлантических канадцев, этим не удивишь.
– У меня и список книг составлен, – я с наслаждением представляла, как лежу на пляже с толстеньким томиком.
– Охотно верю. Но готова поспорить, ты целыми днями будешь изучать местные достопримечательности и толком не успеешь ничего прочитать. – Она вздохнула. – Звучит заманчиво. Ну что ж, раз этим летом вы все куда-то уезжаете, надо чем-то заняться и мне…
– Может, все-таки согласишься на Ирландию? – я по-прежнему не до конца понимала, почему Джорджи сомневается. – Помню, когда ты вернулась оттуда в прошлый раз, все было хорошо. Мне показалось, Ирландия тебе понравилась.
– Да, но с тех пор прошло много лет, – кивнула она. – В то время я была ребенком, который только что лишился отца. Теперь все по-другому. Я выросла. К тому же я сказала Лиз, что останусь здесь лишь потому, что ты никуда не уезжаешь. Больше оправданий у меня нет. Похоже, мне все-таки придется полететь на изумрудный остров.
– Ты будешь в восторге, – подбодрила я подругу. – По-моему, Ирландия гораздо интереснее Польши. Но мне ли жаловаться?
– Да, там симпатично. Все такое зеленое и яркое. Давненько я там не бывала. Последний раз – незадолго до того, как твой папа скончался.
– За целых три года до его смерти, Джорджи. Тебе было всего пять. – В тот год, когда папы не стало, я по-настоящему поняла, что для меня значит наша дружба. Да, мы были детьми и были знакомы чуть не с рождения, но Джорджи стала моим утешением. Несмотря на юный возраст, она вела себя вполне по-взрослому, куда более зрело, чем я.
– Раз речь зашла о наших отцах… твой не объявлялся? – я с интересом посмотрела на подругу, достав несколько последних кукурузинок с маслянистого дна миски – они были твердыми, хрустящими и не полностью лопнувшими. Именно такие мне и нравятся, даже если они слегка подгорели.
Она покачала головой:
– Нет. Когда мы общались в последний раз, он жил в Эдмонтоне со своей новой женой. Думаю, в моем случае поезд ушел, а папа в нем – машинист. – Она отряхнула руки от соли. – Да и мамины рельсы, похоже, заскрипели. Пить хочешь?
Я кивнула, и она налила мне ледяного чая. Уголки ее губ грустно опустились. Мы обе потеряли отцов, – с той лишь разницей, что мой ушел не по своей воле. Джорджи винила в своей утрате себя и, наверное, будет винить всегда. А мне было трудно сердиться на человека, которого я почти не помнила.
Лиз и Брент развелись, когда Джорджейне было всего пять лет, и отчасти поэтому ее мама взяла девочку с собой в Ирландию следующим летом. Дома у них царил хаос: первое время отец давал о себе знать и участвовал в совместной опеке, но вскоре стал пропускать встречи, а потом и вовсе пропал на целый месяц, никому не сказав, где он. В конце концов он полностью исчез, оставив лишь записку с адресом электронной почты и номером телефона, по которому Лиз могла с ним связаться, рядом было нацарапано: «Для экстренных случаев». Это окончательно развеяло все сомнения. После такого Лиз и Джорджи точно не станут ему звонить. Ни в экстренном, ни в каком другом случае.
– Ты прикинула, когда полетишь в Ирландию?
– Не знаю. Скоро, наверное. А ты уезжаешь…
– Через неделю, – представляя посадку в самолет, я всякий раз испытывала легкий всплеск адреналина.
Она кивнула:
– Попрошу секретаря Лиз посмотреть, какие рейсы доступны в эти даты, – в большинстве случаев Джорджейна называла маму по имени, а когда ей нужно было что-то согласовать, будь то покупка билетов или запись к зубному врачу, всегда звонила в ее офис. Я бы точно не смогла называть маму Майрой и тем более обращаться к ее секретарю с личными просьбами.
– Знаю, что ты сама пока не в курсе, когда вернешься. Сообщи мне, как только вы определитесь. Я постараюсь прилететь примерно в то же время. Вдруг нам повезет и мы еще успеем потусоваться пару недель, перед тем как начнется учеба.
Я согласилась и добавила:
– Отдохни на всю катушку, Джорджи. Ты ведь едешь в Ирландию, а не в Виннипег.
– Знаю, – засмеялась подруга. – Мне нравится моя тетя Фейт. Она клевая. Закоренелая хиппи! К тому же там живет мой кузен, с которым я еще не знакома. – Джорджейна сняла плед со спинки стула и укрыла им ноги.
– А я думала, что твоя тетя не замужем и у нее нет детей, – у меня остались смутные воспоминания о том, что говорили об ирландских родственниках Лиз и Джорджейна. Подул легкий ветерок, отчего по коже побежали мурашки, и я тоже укрылась пледом.