– Сейчас ему уже никто не поможет. Вот увидите, Брендан закончит так же, как и тот О’Брайен – его поглотит мертвая земля того места. Гиблое дело.
Моя собеседница печально кивнула мне и зашагала прочь.
Ее слова пригвоздили меня к мостовой. Его поглотит мертвая земля того места. Перед глазами вновь замаячила картина высохшего трупа Кормака, чей призрачный образ перекликался с силуэтом шатающегося на площади мужчины, над которым вились дымчатые летучие мыши. Оставив велосипед на парковке, я последовала за Бренданом, держась поодаль. Он шел будто пьяный, что-то бормоча себе под нос и периодически замахиваясь на невидимых демонов.
При виде Брендана прохожие переходили на другую сторону, чтобы только не столкнуться с ним. Его деградация была ужасающе стремительной – я с трудом могла узнать в этой заблудшей душе человека, которого встретила у рынка в начале лета.
В какой-то момент Брендан свернул за угол, и я побежала трусцой, чтобы не упустить его из виду. Пока я шла за ним, в голове роился миллион вопросов. Что имела в виду женщина под мертвой землей? Могла ли сама земля отомстить Кормаку за страдания Майлис? Она была Мудрой, существом, одаренным древними фейри. Неужели они предприняли нечто ужасное, дабы осуществить возмездие за ее разбитое сердце? Как бы то ни было, я с трудом представляла себе, что фейри способны принести зло, ведь они, наоборот, дарили жизнь, а не забирали ее.
Брендан медленно шел вдоль жилых кварталов, а я держалась позади. Вскоре домов стало меньше, а каждый следующий двор был больше предыдущего. Живая энергия земли гудела и вибрировала у меня под ногами. Мы покидали Анакаллоу.
Дальше Брендан побрел по дороге, по обеим сторонам которой тянулись деревья. Большей частью это были небольшие узловатые яблони, усыпанные ранетками. Я кралась следом за ним, стараясь идти по влажной обочине, чтобы заглушить звук шагов. И параллельно гадала, есть ли у его маршрута конечный пункт, или он просто решил прогуляться куда глаза глядят. Со стороны казалось, что Брендан бредет без всякой цели, временами отмахиваясь от очередной летучей мыши. Постепенно вдоль дороги начали появляться пастбища, фермерских домов становилось все меньше и меньше. Пейзаж в основном составляли изгороди, каменные столбы и овцы.
Я поняла, что мы дошли до нужного места, не потому, что Брендан открыл деревянную калитку на скрипучих петлях и вошел во двор, а по тому, как этот двор выглядел. Дом посреди него, представлявший собой каменное бунгало с деревянной отделкой, когда-то, наверное, был красивым, но теперь выглядел сущей руиной, один угол фундамента даже наполовину погрузился в землю.
Но больше поражало другое. Теперь-то я поняла, что имела в виду та женщина, говоря о мертвой земле. На участке ничего не росло. Вообще ничего – ни сорняки, ни деревья, ни грибы. Ничего. Грунт вокруг дома выглядел серым, как пепел, и сухим, как песок в пустыне. Фактически это был округлый участок мертвой земли, со всех сторон окруженный яркой зеленью. Снаружи – густая сочная трава, внутри – явно отравленная почва.
Всем своим существом я чувствовала, что в земле под этим домом и вокруг него нет никакой жизни. Я наблюдала, как Брендан, пошатываясь, брел по тропинке, которую сам же, вероятно, и протоптал. Каждый его шаг сопровождало появление облака черной пыли, похожей на мелкий порошок. Она прилипала к его одежде, будто плесень. И вот Брендан опять яростно замахнулся на демоническую летучую мышь, а затем закружился с диким криком. Я автоматически прикрыла рот, на глаза навернулись слезы. Рука мужчины, мелькнувшая в воздухе, была костлявой и какой-то шишковатой. Дымчатое существо скользнуло внутрь его тела, и Брендан дернулся, словно получил сильный удар воображаемым кулаком. Согнувшись и все еще качаясь, он поднялся по полуразвалившейся лестнице, ввалился во входную дверь дома и захлопнул ее за собой.
Зажмурив глаза, я ощутила, как из них выступили горячие слезы. Мои мысли обратились к Джашеру, и сердце сжалось от боли за него. В состоянии ли хоть кто-то помочь его отцу?
Глава 30
Я посмотрела вниз, на пепельную почву, что простиралась совсем неподалеку. Издалека казалось, что ее края имеют овальную форму – она напоминала продолговатую тень от фонарика, чей свет падает под углом. Мертвая земля окружала дом, захватывая часть двора, и через забор выходила к грунтовой дороге. Я подошла к ее краю, так что мои шлепанцы оказались всего в нескольких дюймах от истощенного участка.
Чтобы внимательнее изучить его природу, я присела на корточки и принюхалась. Слабый запах плесени и гниения ударил мне в нос. Протянув руку и поколебавшись пару мгновений, я погрузила палец в то, что когда-то было землей, а теперь с трудом поддавалось определению. К нему прилипла серая субстанция. Я провела по ней большим пальцем, и она размазалась по коже, окрасив ее, словно пепел. От кончиков пальцев потянулась струйка дыма.
Окинув взглядом дом, в котором исчез Брендан, я глубоко вздохнула и зачерпнула горсть мертвой земли. Затем поднялась на ноги, наблюдая, как пыль и дым просачиваются сквозь пальцы. Глаза быстро нашли, что искали: оттиски прошлого появились во дворе в виде двух прозрачных размытых фигур, а также садовых растений, когда-то заполнявших это пространство. Я увидела, что поместье тогда и правда было красивым, его обрамляли крупные деревья с мощными стволами.
От увиденного у меня перехватило дыхание, и я невольно отшатнулось. У меня возникло ощущение, что я пришла в кинотеатр, опоздав к началу фильма, а на экране уже вовсю разворачивается действие. Призрак Майлис приближался к призраку Кормака – ее рука, а точнее, коготь тянулся в его направлении, лицо было искажено яростью. На ней было то же самое черное платье с высоким воротом, что и в сцене на дороге. Кормак обернулся, его тело неестественно выгнулось назад под каким-то невозможным углом, он выронил мотыгу, которую держал в руках. Все напоминало какой-то немой фильм ужасов.
Кормак упал, Майлис шагнула вперед, не опуская руку. Силуэт мужчины частично исчез в посадках картофеля, но я видела, как его тело металось в предсмертных муках, пока не замерло окончательно.
Осознание происшедшего захлестнуло меня ударной волной. Майлис стала убийцей! Она прикончила своего возлюбленного. От кошмарного зрелища у меня задрожал подбородок и кровь застыла в жилах, но я не могла отвести взгляд от разворачивающейся трагедии. Смерть Кормака не удовлетворила Майлис. Хотя не было слышно ни звука, по тому, как раскрывался ее рот и как тело затряслось от напряжения, я поняла, что она кричит.
Сквозь листья были видны руки Кормака, и я ахнула, заметив, как они высыхают на моих глазах. Растения вокруг сморщивались и умирали, обнажая останки ни в чем не повинного человека. Майлис не останавливалась. Она стояла над телом, в буквальном смысле высасывая из него все соки, пока от Кормака не остались только кожа да кости. Даже волосы истончились, и ветер разнес их мелкие клочья. Увядание распространялось вокруг Майлис, большей частью перед ней и за ее спиной. С ужасом я наблюдала, как вянут и падают деревья. Кустарники высыхали, словно в огне, превращаясь в пыль. Процесс разложения происходил прямо у меня на глазах так стремительно, будто это был кем-то снятый таймлапс.
Майлис перестала кричать, но ее грудь продолжала тяжело вздыматься, пока взгляд был прикован к мумифицированным останкам Кормака. Долгое время она стояла, не двигаясь. На щеках ее блестели слезы, но лицо было настолько искажено, что его едва ли можно было назвать человеческим. Наконец, оторвав глаза от Кормака, Майлис огляделась вокруг на произведенные ею разрушения, и зрачки ее расширились от страха. Я видела, как на лице ее отражалось постепенное осознание содеянного. Она посмотрела на свои руки, затем снова окинула взглядом округу и в ужасе схватилась за голову. Выражение ее лица было настолько пугающим, что страх передался и мне, проникнув в самое сердце, хотя события, что мне пришлось наблюдать, произошли более полувека назад и никак не могли коснуться меня.
Потом Майлис развернулась, приподняла юбки и побежала в сторону леса за домом. Сквозь ее бегущий силуэт я могла разглядеть маячившие впереди ветви и листья деревьев. Но тут я аж подпрыгнула от удивления: на краю иссушенной земли она наткнулась на какую-то невидимую преграду и попятилась назад.
Не успела я до конца переварить увиденное, как картина прошлого исчезла и началась сначала. Призрачные цветы и деревья снова заполнили поместье. Кормак, согнувшись, обрабатывал мотыгой картофельные посадки. Среди деревьев позади него показалась фигура Майлис. Ее лицо обратилось маской, выражавшей лишь одно страшное намерение, пара злых глаз следила на расстоянии за каждым движением Кормака.
К моему удивлению, слева от меня появилась третья фигура – хорошенькая девушка в платье.
– Эйлин, – прошептала я.
Точеный греческий нос был единственной деталью ее облика, что выглядела точно так же, как и сегодня. Она в самом деле была красавицей с длинными вьющимися волосами, перевязанными лентой. И хотя оттиски прошлого не передают цвета, могу поклясться, что волосы у нее были золотисто-желтыми, как пшеница.
Когда Эйлин подошла к Кормаку, лицо Майлис превратилось в грозовую тучу. Мужчина прервал прополку, чтобы поговорить с девушкой. Эйлин расплакалась, закрыв лицо руками, а затем положила одну из них на живот, где вскоре должны были показаться признаки беременности. Кормак достал из кармана рубашки платок и подал ей. Он обнял ее за плечи и поцеловал в висок, как подобает старшему брату. Пытался утешить ее словами, которых я не могла слышать. Эйлин кивнула, утерлась платком и поцеловала его в щеку. Энергия между ними вполне подтверждала историю, рассказанную в «Критерии».
Закончив разговор, призрачная Эйлин оставила Кормака заниматься дальше его садовой работой. И он, и Майлис смотрели ей вслед: один с беспокойством, другая с отпечатком уродливой ревности на лице. Кормак склонил голову, опершись лбом на руки, державшие рукоять мотыги, – возможно, молился. Несчастный только что потерял брата. Я задумалась, сколько времени прошло с той сцены на дороге перед тем, как произошли наблюдаемые сейчас события. Может, все это случилось в один день?