Майлис долго глядела вслед Эйлин, даже когда та совсем скрылась из виду. Наконец, сжав кулаки, она вышла из тени деревьев. Пройдя через весь участок к Кормаку, Майлис что-то сказала ему. И когда он с удивлением обернулся, она подняла руку, так похожую на длинный коготь. С этого момента вся сцена, увиденная мной вначале, повторилась.
Я просмотрела ее еще раз. Кровь леденела от страха при мысли, что все это значит. Майлис, как и я, переживала процесс становления Мудрой, которая наделялась способностью исцелять и поддерживать жизнь. Как же так вышло, что она умудрилась использовать свой дар для чего-то столь чудовищно противоположного?
Едва Майлис снова отскочила от невидимой преграды, оттиск прошлого рассеялся. Эта женщина не пропала, она заперта здесь, она попала в собственную ловушку. Я опустила руку, выронив горсть пепельной грязи, отряхнула ладони, но все же не смогла полностью избавиться от мерзкого пятна на коже.
Чуть успокоившись, я достала телефон и набрала домашний номер.
– Алло, – ответил Джашер.
– Это Джорджи, – сказала я, не сводя глаз с мрачного дома. Внутри меня все сжималось от беспокойства за находившегося там человека. – Мы можем встретиться у поместья О’Брайенов? Прямо сейчас. Это очень важно.
Глава 31
В ожидании Джашера я добрела до обочины дороги, вдоль которой росли деревья, и сорвала одно из яблок.
Глядя на блестящий красный плод, через поры кожи я получала всю информацию о содержащихся в нем минералах и витаминах. С помощью этого фрукта можно было лечить цингу, инфекции мочевого пузыря, микоз и множество других заболеваний. Удерживая яблоко кончиками пальцев, я впитывала его питательные вещества, и этот энергетический поток между фруктом и моим телом ощущался как проявление любви. Я с нежностью смотрела на яблоко, и, казалось, своим блеском оно отвечает мне тем же. Плод просто лопался от невероятной энергии своих соков. Я могла черпать их без всякого ущерба для самого фрукта, поскольку делала это с любовью и благодарностью. Но что, если бы внутри меня была злоба? Что бы тогда случилось с этим яблоком?
Я намеренно переключила мысли на Лиз. Стала думать о том, как она отдалилась от меня, заключив партнерство, потому что новый престижный статус постепенно завладел всем ее вниманием, вытеснив привязанность ко мне. Вспомнила, как Лиз даже не пыталась скрыть, что ждет моего отъезда, поскольку ей будет легче, если меня не будет дома, и как предложила вернуться, когда ей это стало удобно. Размышляла о том, как она поручила заботу обо мне своей секретарше, которая записывала меня к врачу, возила на машине, пока я не получила права, присылала напоминания о предстоящих тестированиях и дедлайнах. Я дала волю своему гневу, обидам и чувству, что меня предали и бросили – всему, что обычно держала герметично запаянным в пуленепробиваемом сейфе внутри себя.
Затем снова принялась впитывать энергию яблока, и на этот раз оно слегка сморщилось. Кожура начала скукоживаться и высыхать, покуда я втягивала пальцами живительные соки. Это было так легко, так невероятно просто. Едва сердце наполнил коктейль из негативных эмоций, моя сила обернулась смертоносной. Прищурившись, я впилась глазами и пальцами в яблоко-Лиз и продолжала вытягивать его питательные вещества. На нем появились глубокие складки. По мере того, как я забирала из него все больше и больше, плод съеживался и становился коричневым. Я не остановилась, покуда не иссушила яблоко полностью – от него осталась лишь хрупкая сердцевина. По щеке скользнула слеза, я смахнула ее. Грудь вздымалась, сердце колотилось. Упала еще одна слезинка.
Что стало с мудрой, когда она использовала свои способности, чтобы брать, а не отдавать? Чтобы убивать, а не оживлять? Меня начало тошнить, захотелось сплюнуть. Сквозь дурноту проступило слабое и смутное ощущение, будто что-то поглощает мое дыхание, присасывается к лицу и к голове. В ужасе я перестала тянуть энергию из яблока. Воздуха еще не хватало, но неприятные чувства прошли.
Я была зла на Лиз. Но все же у меня к ней не было ненависти. Я любила ее. Несмотря на разверзшуюся между нами пропасть, она все еще была моей матерью. И при этом негативными эмоциями от одной мысли о ней я смогла иссушить целое яблоко. Что же можно натворить, если мудрой будет двигать реальная ненависть? Майлис ответила на этот вопрос самым ужасным образом. В памяти всплыли слова, что однажды сказала мне Акико: «Нельзя по-настоящему ненавидеть кого-то, если до этого его не любил». К постороннему грубияну можно испытывать отвращение, гнев, безразличие или любые другие негативные эмоции, но ненависть – это особый случай. Ненавидеть можно только тех, кого мы любили, но кто предал нашу любовь.
– Что ты делаешь? – раздался полный тревоги голос Джашера, и я вздрогнула.
Надо же, не заметила, как он остановил и припарковал свой грузовичок на обочине. Джашер, даже не закрыв дверцу, бросился ко мне. А я стояла под деревом, держа в руках засохшее яблоко, и, должно быть, выглядела несколько растерянной.
Его теплая рука коснулась моей поясницы.
– Джорджи, поговори со мной.
Я обернулась к нему, и пара горячих слезинок скользнули по моим щекам. Джашер смотрел на меня. Крепко зажмурившись, я смахнула выступившие слезы. Перед глазами вновь возник образ до смерти иссушенного тела в саду. Если Майлис была способна на такое, значит, я тоже смогла бы… Внезапно мне всей душой захотелось вернуть дар фейри обратно, умолить забрать назад их дыхание и выбрать кого-то другого.
Но с губ слетело совсем другое:
– Мы должны вытащить оттуда твоего отца.
Лицо Джашера стало напряженным. Не из-за меня – из-за моих слов. Он повернулся в сторону черной земли, над которой возвышался полуразрушенный дом. Я взяла его под руку, пытаясь сдержать возможный порыв.
– Нет, Джашер, не заходи за эту черту. То, что поселилось там, за ней, завладело твоим отцом и завладеет тобой.
Его глаза расширились. Выдохнув, он воскликнул:
– Папа!
Мы оба побежали, зовя Брендана, пока не уперлись в самый край мертвой земли.
Я едва не рухнула на колени от облегчения, увидев, как входная дверь дома открылась и на крыльце показался Брендан. Он неуверенно покачивался на ногах и несколько раз замахнулся рукой на демона, то кружившего над ним, то исчезавшего за его плечом.
– Ты это видишь? – спросила я Джашера.
Он покачал головой и процедил в ответ:
– Нет, но мне это и не нужно, чтобы понять, что отец умирает. Хотя не представляю, что с ним будет, когда он заметит меня. Брендан и в лучшие свои дни с трудом меня выносил. Поэтому мы и не виделись уже много лет. Я знал, что он купил это поместье, но никогда не видел… – тут Джашер замолк и, словно что-то внезапно осенило его, повернулся, взял меня за плечи холодными руками и впился взглядом мне в глаза. – Что ты имела в виду говоря «то, что поселилось там»? Что там поселилось?
– Майлис, – сдавленно отозвалась я.
Будто в ответ на ее имя с земли поднялось облако черной пыли. Я крепко стиснула руку Джашера. Он крикнул:
– Пап, иди к нам!
Брендан повел головой, как пес, уловивший слишком высокий и неясный для его чуткого слуха звук. Затем, пошатываясь из стороны в сторону, пьяной походкой ступил с крыльца на лестницу, чуть не поскользнувшись.
Джашер внимательно следил за отцом, а я не могла оторвать взгляда от клубящегося облака дыма и пыли. Сделав несколько шагов, Брендан все-таки споткнулся на нижней ступеньке и упал на колени. Джашер рванулся к нему, но я еще крепче сжала его руку.
– Пусти меня, Джорджи. Сам он не справится.
Черная пыль все сгущалась, и вот уже облако потеряло прозрачность, а затем трансформировалось в черный столб. Джашер тоже видел его, и мы оба отпрянули назад при явлении призрака этой бесплодной земли. Позади его силуэта над Бренданом с пронзительным писком взвились летучие мыши. От этого звука у меня волосы по всему телу стали дыбом. Надеюсь никогда больше его не услышать.
Джашер взглянул на меня какими-то дикими глазами:
– Ты знаешь их имена, Джорджи. Призови же их.
Я сразу поняла, кого он имел в виду. Фейри. Спустя мгновение Джашер уже бросился к своему отцу через мертвый двор. Мне не удалось удержать его – он с такой силой вырвал свою руку из моей, что я потеряла равновесие, и помчался вперед, огибая клубящуюся фигуру. Когда он бежал мимо этого страшного силуэта, из призрака к нему потянулись призрачные черные щупальца. Тело Джашера выгнулось дугой, и он вскрикнул, как от удара плетью. Однако он добежал до Брендана и заскользил с разбега по пыльному грунту, словно бейсболист, возвратившийся в «дом»[32]. Отец принялся замахиваться на Джашера с той же яростью, что и на тех летучих демонов, неся какую-то околесицу. Тот, как мог, уворачивался от затрещин, одновременно пытаясь поставить Брендана на ноги. Я слышала, как Джашер что-то говорил отцу на гэльском, и в голосе его странным образом переплетались мягкость и настойчивость.
Призрак с черными тентаклями, будто веревками вившимися из самого его нутра, становился все больше. У него не было лица, только плотный, напоминающий веретено силуэт с щупальцами, как у осьминога. Воздух вокруг наполнился чувством безнадежного отчаяния, безысходным одиночеством и сожалением. Ужасающий крик пронзил мое сознание – не слух. Не зная, что еще предпринять, я стала шептать имена фейри.
Глава 32
Джашер с Бренданом теперь оба казались пьяными. Самым важным сейчас было вытащить их оттуда. Немедленно. Летучие мыши разбушевались не на шутку: они пикировали на обоих мужчин, исчезая в их телах и вновь показываясь снаружи дымящимися сгустками.
Вопреки стремлению во что бы то ни стало помочь им, я не двигалась с места, держась земли и травы. Если я попаду в ту же ловушку, мне не удастся спасти их. Единственной мыслью было призвать фейри. Я называла одно за другим имена по памяти, начав с тех, что были в моем сне, как с самых старших. Теоретически они должны быть самыми сильными. И действительно, если кто и способен одолеть эту смертельную мглу, так это они, фейри, духи природы, по сути своей противоположные призрачной демонической сущности.