В это время Либеро заметно напрягся. Я видел, как он кусает губы. Вопрос, который он так желал задать, так и не смог слететь с его губ: «Откуда ты это знаешь?!». Эти слова, будто кусок черствого хлеба, застряли в его горле. Либеро тяжело глотнул. Без сомнения, Махео был в курсе о месторасположении Метрополиса. В этот момент я, как и Либеро, от души ругал Реймонда. «Конечно же, он все рассказал Махео, и это было невероятно глупым решением», – думал я.
– И, как я говорил, это была последняя бомба в гонке вооружений, устроенной мировыми державами, – продолжал Махео. Видно было, что он заметил наше беспокойство, но решил не заострять на этом внимание. – Затем началась война. В ее апогее было одновременно запущено почти тысяча бомб, которые уничтожили как агрессора, так и защищающегося. Пали и виновные, и невинные. В этой войне не было ни победителей, ни побежденных. Люди просто потеряли контроль над вооружением, и оно их погубило. Когда осознание того, что все кончено, пришло к людям, наступил хаос. 75% населения Земли погибло в результате ядерной войны и ее последствий. Жизни миллионов людей унесли катастрофы и болезни. Они были настолько ужасными, что выжившим пришлось залечь на дно и переждать. Среди оставшихся разразилась анархия.
Голограмма мерцала, словно старый телевизор с отказавшим кинескопом. Изображение джунглей из скал исчезло. «Мы чуть не поубивали друг друга», – добавил он.
Шкатулка вновь затрещала на фоне отдаленных раскатов грома. Синий свет от нее погас, но только на несколько секунд. Через мгновенье комнату вновь озарил громадный экран. Теперь, на нем мы различили лица. Большое скопление людей стояло перед каким-то величественным зданием, напоминавшим резиденцию «Астория». Только последняя, вероятно, была в приличном состоянии по сравнению с тем, что показывала нам шкатулка. Камера приблизилась к трибуне, которая стояла перед зданием, и мы увидели самое главное лицо.
– Это первый Президент, Азим Лоуренс. Он прадед нынешнего президента. Сейчас перед всеми подпишет указ о создании новой Федерации, объединившей двадцать крупных городов с их территориями, – говорил Махео, точно предсказывая действия людей на видео.
К президенту Лоуренсу поднесли документы в папках. На первой странице он поставил свою подпись и обратился к собравшимся.
– Сейчас он объявляет о начале новой эры. Говорит, что человечеству дали второй шанс и оно должно им воспользоваться. Он утверждает, что человечество больше не повторит свои ошибок, – продолжал комментировать Махео, не отрывая взгляда от документальной хроники.
Мы внимательно следили за происходящим в этой комнате и слушали. По сути, эти кадры были свидетельством зарождения новой страны после апокалипсиса.
– Люди поверили ему. Они верили, что смогли предотвратить апокалипсис, – с вдохновением говорил Махео. – Когда президент Лоуренс пришел к власти, первым делом он подписал «Декрет о жизни без технологий». Он считал, что технологии послужили причиной хаоса в мире и решил от них избавиться.
– Да, мы называем это время «моментом невозврата». Были утеряны невероятные вещи из прошлого. Вещи, которые помогли бы в короткие сроки построить новый город…, – добавил Либеро, его голос вдруг зазвучал с отчаянием, похоже, он грустил о потерянных возможностях.
Его настроение перекинулось на меня. Я почувствовал тяжесть в своем сердце, задумываясь о том, сколько же было утеряно из-за страха и недопонимания.
– Но эти вещи не были утеряны. Все найденные технологии, в том числе оружие и военная техника, были сохранены в бомбоубежище под Министерством обороны. Вы сами это увидите. И их должно хватить, чтобы вы возродили технологии и смогли построить новое государство. Прошло 200 лет, надеюсь, они остались целыми, – говорил Махео.
Либеро встрепенулся, его глаза загорелись надеждой. Мы оба почувствовали, что на горизонте появился новый луч надежды.
Тем временем, видео остановилось на кадре, где действующий президент Федерации Виса выступал с речью. На его лице было спокойствие, но мы все трое прекрасно понимали, что это лишь маска, скрывающая безумство. Это выступление было мне знакомо, ведь я сам его проверял, внимательно следя за реакцией собравшейся толпы.
– Первый президент Лоуренс арестовал более пяти тысяч инакомыслящих, и все они исчезли без вести. Для нашего общества с населением в 500 тысяч человек, это слишком много. Нынешний президент Виса репрессировал 50 тысяч человек. Его политика «Семейное благополучие» катастрофически уменьшила наше население. Теперь нас осталось всего 200 тысяч. 200 тысяч в таком огромном городе внутри стен. Вы видите, что в этом районе никого нет, кроме меня. Все Министерство устранения разногласий – это всего лишь 100-200 человек. Мы вымираем, друзья мои. И это одна из причин, почему я решился вам помочь, – с угасающей надеждой в голосе сказал Махео, устало взглянув на нас.
Мы были погружены в мысли, каждый в свои. Я понимал, что наши действия – это цепь логически не связанных вещей.
– Реймонд спрашивал у меня, хотя, конечно, и сам отлично знал ответ: почему старые руководители так бояться потерять свою власть? – медленно произнес Махео, внимательно посмотрев каждому из нас в глаза. – Потому что новые руководители начнут над ними расследования и обязательно осудят. Вы бы хотели уйти с поста президента, зная, что вас накажут за свои деяния после того, как покинете должность руководителя? Поэтому, не рассчитывайте, что Виса уйдет по собственному желанию, но я особо подчеркну, что убийство – не есть выход из этой ситуации. Не уподобляйтесь ему. Не уподобляйтесь мне.
Последние слова Махео заставили нас замолчать. Я чувствовал, как воздух в комнате становится тяжелым от напряжения. Либеро внезапно ринулся к окнам, будто услышал или увидел сквозь шторы что-то. Но я был уверен, что все было тихо. Абсолютно тихо, как в кладбище. Либеро аккуратно приоткрыл штору на окне, его глаза быстро скользили по улице, затем он обернулся ко мне.
– Эд, нам надо уходить, – произнес он, его голос звучал решительно.
Я подошел к окну, приоткрыв его с другой стороны. Вдалеке, в начале «Серой улицы», мы разглядели фигуры десятка людей в военной форме, стремительно приближающихся к дому Махео.
– Армия, – прошептал Ли, его голос дрожал. – Черт подери, армия Федерации здесь.
– Это пограничники из внешних границ города. Армии пока нет. Но я знаю, что президент Виса намерен созвать все 20 тысяч военнослужащих в столицу, – отвечал Махео, его голос оставался спокойным, несмотря на угрозу. Он сидел в своем кресле, как будто ничего не произошло. – Вам нужно уходить немедленно. На втором этаже есть балкон, выходящий на крышу соседнего дома. Оттуда вы можете взлететь. Идите.
Слова Махео были спокойными, но настойчивыми. Мы поняли, что на сегодня разговор был окончен. Он, естественно, вставать не собирался.
– Почему бы тебе не пойти с нами? Твоя помощь была бы для нас бесценной, – спросил , обращаясь к Махео.
– Эдмунд, ты бы не предложил этого, если бы знал, что я натворил. Мне нет прощения, – проговорил Махео с грустью в голосе.
Видя, как этот человек, охваченный внутренними демонами, прижался к своему креслу, как будто покинутый ребенок, я не мог представить, какие же ужасные вещи он мог совершить в прошлом. Мне было его жаль. Изнутри его, казалось, сжигает огонь одиночества, раскаяния и, что более важно, разочарования. Но, несмотря на это, Махео держался стойко, всегда готовый дать хладнокровный совет даже в самых трудных ситуациях. Человек, если захочет может выбрать правильный путь. Поступки Махео были тому доказательством – исправиться никогда не поздно. Чувства раскаяния, возможно, и будут терзать тебя, но груз прошлых грехов уже не будет так тяжело давить на душу.
– У каждого должен быть второй шанс! – воскликнул Либеро.
– Именно об этом я прошу вас не забывать, когда будете судить Алонума Виса, – твердо сказал Махео. Он достал с тумбочки пистолет и взвел курок. – Я их встречу.
Больше слов не потребовалось. Либеро схватил с пола галоплеер, я взял в руки книгу, и мы поспешно покинули комнату, направившись по лестнице навверх. Когда отряд полиции порядка ворвался в дом, мы уже вылетели через балкон на втором этаже. Молния вспыхнула в небе, но раскаты грома утонули в шуме нашего взлета. Мы стремительно поднялись в небо, прямо в сердце тяжелых черных туч. Вдруг до нас донесся звук выстрела пистолета. Еще до того, как солдаты ворвались в комнату, где был Махео, его эхо пронеслось по «Серой улице» и исчезло в ее конце. «Он не сдался», – подумал я, чувствуя, как грудь сжимается от боли и уважения.
Мы были абсолютно уверены, что Махео покончил жизнь самоубийством, чтобы защитить наш побег.
Глава 8. Министерство по управлению полицией порядка
Министерство по управлению полицией порядка занимало 30-ти этажное здание, напоминавшее Эмпайр-Стейт–Билдинг в исчезнувшем Нью-Йорке, и было известно как Дворец защиты. Обветшавшее и местами пожелтевшее, оно возвышалось над городом, многие его окна были наглухо закрыты металлическими пластинами. Пластины накалялись от дневного солнца до такой степени, что внутри здания стояла невыносимая духота. В столице многие здания имели подобные металлические окна, способные выдерживать ударные волны. В случае ядерной угрозы, металлические пластины опускались наглухо, закрывая окна и двери с невыносимым скрежетом, превращая здания в клетки для своих обитателей. Когда опасность миновала, окна медленно открывались открывались с паузами, задерживаясь на несколько минут. Нам оставалось только надеяться, что этот механизм здесь не сработает, потому что если охрана узнает о нас и активирует механизм, мы окажемся в ловушке.
Дворец защиты был огорожен металлическим декоративным забором высотой в два метра. На заборах был изображен меч на фоне конусообразного щита – символ, придуманный в те времена, когда в Федерации только начал устанавливаться порядок после ядерной войны. Все началось с объединения выживших групп лидеров, спустя около 40 лет после войны, сначала просто для выживания. Потом мелкие объединения стали укреплялись и расширяться, особенно после того, как один из лидеров обнаружил под старой резиденцией казну с золотыми слитками, создав примитивный банк и внушив некоторую уверенность в завтрашнем дне.