Поэтому я был крайне удивлен, каким образом этим людям посереди каменных джунглей удалось построить солнечную электростанцию. Я слышал, что 200 лет назад люди могли добывать электроэнергию из воды, солнца и ветра. Но эти технологии давно были утеряны, а мы не смогли их возродить. Людей, которые знали, как работают электростанции, давно нет. Их дело никто не продолжает.
– Не удивляйся, эти технологий очень просты, – ухмыльнулся Либеро. – Бумаги, которые мы собирали из разных уголков Федерации, ясно объяснили, как построить энергосберегающие здания. Запасенной за день энергии солнца нам хватит на две ночи.
Мы подошли к главной двери башни, где нас встретили два охранника. Они кивнули Либеро в знак приветствия.
– Вот так, – подытожил Либеро. – Когда мы свергнем режим Верховного президента Висы, возродим эти технологий.
Он произнес это твердо, будто сам досконально разбирался в их работе.
– Магистр Либеро, этот человек с вами? – спросил один из охранников. – Вход в Созерцающую башню посторонним запрещен.
– Да, Ронг, это мой друг Эдмунд, – ответил Либеро. – Я ручаюсь за него.
Я на мгновение заглянул в глаза Ронга. Этого мимолетного взгляда хватило, чтобы составить короткий психологический портрет. Казалось, подобная процедура была совершенно излишней. Но именно она помогла мне обратить внимание на другую важную деталь в Метрополисе, что в свою очередь привело меня, можно сказать, к открытию.
Ронгу было лет 26, не больше. На правой щеке красовался длинный шрам, тянувшийся от глаза к губе. Но он не уродовало его. Напротив, в его лице читалась некая «роспись» бунтовщика. Правый глаз сверкал, словно говоря, что внутренняя энергия у этого человека бьет ключом, и он готов вступить в бой в любую секунду. Второй же был прикрыт длинной спадающей челкой.
Несмотря на поздний час, на площади собиралось все больше людей. Я не мог не обратить внимания на это столпотворение. Обернувшись от охранника, я увидел, что нас окружала исключительно молодежь. В Метрополисе собрались молодые парни и девушки, чей возраст подходил для отправки в армию или на двухлетние курсы гражданина Федерации Юга.
На этих курсах молодежи «промывают мозги», превращая их в ярых патриотов Федерации, работников министерств и так далее. Правда, там их также обучают грамматике и математике, но зависимости от будущей функции в Федерации. Да, не удивляться, в этой стране людей обучают только к 23 годам, некоторых даже раньше. До этого дети и молодые люди являются чернорабочими. Видимо, единственный, кому повезло, это я.
Меня вырвало из раздумий, когда Ронг снова обратился к Либеро.
– Сегодня в Созерцающей башне заседает Совет Нового времени. Посторонним присутствовать не разрешно, – сказал Ронг, пристально глядя на Либеро.
– Я веду Эдмунда на заседание Совета. Я буду ходатайствовать о его кандидатуре на пост 13-го магистра. Он нам очень нужен, – проговорил Либеро, четко произнося каждое слово, словно сообщая важную новость.
Его заявление выдернуло меня из мира грез. Прошло всего полсуток, а Либеро уже заявил, что полностью мне доверяет. К своему удивлению, я не стал искать оправданий или предлогов для отказа. В какой-то момент мой мозг будто бы сказал: «Соглашайся». Мне оставалось лишь взглянуть в лицо охраннику и глупо улыбнуться. Тот вопросительно скривил губы и пропустил нас в Созерцающую башню.
– Вы вербуете молодежь? Я только сейчас заметил, что в Метрополисе живут только молодые парни и девушки, – начал я, вступая в просторный холл, откуда веяло легким холодным ветерком.
На потолке холла висела громадная люстра с пятью лампочками, которые, кстати, горели, как Олимпийский факел.
– Вербуем? – ухмыльнулся Либеро, идя следом за мной. – Нет, мы не вербуем. Мы даем шанс тем, кто его ищет. Но если серьезно, многие твердят, что новый мир должны строить те, у кого больше опыта. Мы же уверены, что его способны построить те, кому принадлежит настоящее. А настоящее – за молодежью. Это древняя формула, ты, наверное, ее знаешь: прошлое – нашим родителям, настоящее – нам, а будущее – нашим детям.
Либеро вещал медленно, изредка жестикулируя, будто боялся, что я не пойму его видения. Его шаги эхом разносились по холлу, пока мы направлялись к лестнице. Лишь взглянув на пол, я осознал, что он был мраморным. Стены же, по всей видимости, были из цемента, покрытого толстым слоем известняка. В зале висели несколько картин, которых я никогда не встречал. По правую сторону закругленной лестницы возвышалась статуя женщины с крылом за спиной и лавровым венком в руках.
– Древнегреческая богиня Ника, – произнес я, провожая статую взглядом. О ней я в старинной книге отца.
– А почему Совет заседает в полночь? Вы вообще спите по ночам? – спросил я Либеро, когда мы отошли от памятника.
– Конечно, брат, – ответил он.
В этом здании витал легкий сквозняк, пахло сыростью. Но оно не было грязным, как я мог бы предположить. К тому же, здесь можно спасатись от невыносимой дневной жары. Мы пересекли холл и подошли к лестнице. Прислушавшись, я услышал чьи-то шаги сверху.
– Не всегда у нас тут многолюдно, вот и кажется, будто башня принадлежит только Либеро. Но это не так, – раздался женский голос послышался следом за шагами, но хозяйки их пока я не было видно. Лишь через несколько секунд из-за перил на верхнем этаже показались изящные ножки, затем подол красного платья, далее грудь, и, наконец, я смог заглянуть в глаза «призрака из верхнего этажа». К нам спускалась девушка лет 24-х. Она не отводила подозрительных голубых глаз от моих. Длинная коса лежала на правом плече, золотистые волосы переливались в тусклом свете лампы на лестнице. Она нервно кусала губы, окрашенные ярко-красный цвет. Потирая ладони, дама медленно подошла к нам и остановилась справа от Либеро.
– Либеро – мастер портить чужую жизнь. Готов поспорить, у тебя даже не было времени подумать? Он, небось, толком не объяснил, почему за ним охотится армия полиции порядка. Я права? – произнесла она скучающим голосом.
Теперь ее взгляд упал на Либеро. Он опустил голову и произнес с чувством вины:
– Брат, это Ариэль. Она член Совета Нового времени и… моя невеста, – сообщил Либеро с таким тоном, будто зачитал сам себе приговор.
Я невольно протянул руку, или лучше сказать, взял ее руку и начал трясти от волнения. Глупая улыбка не сходила у меня с лица.
– Очень приятно, меня зовут Эдмунд. Я инспектор Министерства устранения разногласий. И кстати, вы правы, – ответил я, не выпуская ее руку. Но произнеся это, я вдруг с опасением осознал, что признался, где я работаю.
– И естественно, Либеро привел шпиона, – заявила она, освобождая свою руку из моего захвата и, видимо, подтвердив мои опасения.
Я понимал ее недоверчивость. Глядя на то, как вел Либеро, именно это сейчас нужно «рожденным летать».
– Теперь я вряд ли для них шпион, скорее, предатель. Самое меньшее, что они могут со мной сделать – казнить. Один стражников обещал казнить меня без суда и следствия, но Либеро спас меня, – поспешил добавить я, потирая свою руку от боли. Когда она освобождала свою руку, то больно ущипнула меня за палец.
Мне показалось, что я не уживусь в новом коллективе, пока рядом будет находиться эта девушка. Она пронзила меня взглядом, как будто оценивая, могу ли я себя чем-то выдать. Через несколько секунд ее выражение лица изменилось на что-то вроде: «Хотелось бы его придушить».
– Эдмунд не шпион. Он рискнул своей жизнью, чтобы спасти мою. Ты просто не видела этого. В любом случае, теперь он – мой лучший друг. За свои 20 лет я еще никогда не видел, чтобы человек был готов пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти чужую. Если бы не Эд, я бы томился в тюрьме «Одинокий глаз», – сказал Либеро.
«Самое ужасное в нашей нынешней жизни – это то, что она разрушает наше доверие ко всему. Ты либо одинок, либо тебя постоянно предают. Вот к чему приводит атмосфера недоверия».
Ариэль косо посмотрела на меня. Когда она наконец поняла, что сказал Либеро, ее глаза расширились от страха. Она повернулась к Либеро, с силой стиснула его плечи и прошептала, не сводя с него пристального взгляда:
– Почему? Опять?
– Это было задание Совета Нового времени. Министр устранения разногласий – помощник Верховного президента Виса по вопросам пропаганды Освальд Уолкред спрятал документ, который нам был нужен, в своем кабинете, в министерстве. Представляешь? Мне пришлось заявиться к нему на прием без предварительной записи. Он был немного растерян.
Однако Ариэль не дала Либеро договорить эту занимательную историю. Она резко схватила его за руку и потащила вверх по лестнице. Либеро, в свою очередь, схватился за мою руку, и теперь девушка тащила вверх по лестнице уже двоих.
– Вот почему они хотят начать операцию.
– Но мы еще не готовы, – пробормотал Либеро.
Мы поднялись на третий этажа. Коридор был настолько тесным, что напоминал лифт. Прямо перед нами находилась дверь, за которой виднелись силуэты людей. Ариэль приоткрыла дверь и пропустила нас в зал.
Глава 4. Совет Нового времени
Я без колебаний шагнул в зал заседаний, чувствуя себя так, будто бывал здесь уже не раз. Удивительно, как быстро человек привыкает к переменам, обретая уверенность. Лишь потом мое слабое зрение позволило разглядеть десяток человек, сидящих в большом овальном кабинете. Признаться, я был в ужасе. Страх заставил меня сделать шаг назад.
– В наше время нельзя делать шаг назад! – громогласно воскликнул один из магистров, восседавший во главе круглого стола.
Тусклый свет огромной люстры освещал центр комнаты, а точнее, центр круглого стола, где были размещены четыре огромных монитора.
– Реймонд, коллеги, позвольте представить вам Эдмунда, – произнес Либеро, вновь подталкивая меня меня вперед. Я двинулся вперед, ощущая на себе недоуменные взгляды. Скорее не удивление, а недоверие читалось в их глазах.
«Неужели, я сейчас рядом с руководителями сопротивления», – пронеслась в голове мысль, а мои пальцы невольно сжались. Либеро, уловив мою растерянность, подвел меня к ближайшему стулу и помог сесть. Ариэль, все это время наблюдавшая за нами скрестив руки, тоже села за стол, напротив Либеро. Остальные магистры, словно пробудившиеся ото сна, обратили свои взгляды на нас. Стульев, как ни странно, всем хватило. Я окинул взглядом собравшихся: слева направо – 13 человек, включая меня. Все они, на вид, не старше 30-ти. «Какие же они молодые», – подумал я. Словно собрание подростков. Сложно представить, что эта юная компания уже 20 лет доставляет столько хлопот правительству. За их поимку полиция порядка обещает солидную награду. Но, парадокс, в лицо их никто не знает, не говоря уже об именах. Поразительно, как им удается скрываться все это время. Возможно, из-за юности они просто не попадают в поле зрения правительственных силовых структур. Ну что может сделать этот наивный, полный юношеского максимализма взгляд?