Однако история королевства Конго заслуживает более подробного рассмотрения, чем другие главы этого повествования, не только из-за огромных масштабов торговли, которая развивалась в регионе, лидировавшем среди всех остальных, но и потому, что особенности необычной истории этого королевства выделяются во многих отношениях. История Конго - это, во-первых, огромная трагедия, но это и нечто большее. Это также окно в сложную и уникальную борьбу, которую вели африканские общества, чтобы проложить свой собственный путь к современности в эту эпоху - которая, как и современность повсюду, включала мощные потоки влияния из других, доселе незнакомых частей мира. Что примечательно в Конго, так это то, как с самого начала контакта со странными, назойливыми чужаками, внезапно появившимися в их среде, они с упорством и настоящей изобретательностью боролись за контроль над своей собственной судьбой.
К моменту первого контакта с европейцами, когда в 1483 году прибыл португальский исследователь Диогу Кау, королевство Конго уже было сложным государством , которое, вероятно, было основано в конце 1300-х годов. Еще в 1960-х годах среди западных ученых преобладало мнение, что часть континента, которую принято называть "Черной Африкой", не способна к сложному государственному устройству или сложной системе управления. Везде, где были обнаружены признаки великих достижений , будь то возвышенные бронзы Бенина, руины Нубии или древнего Зимбабве, они считались делом рук таинственных захватчиков, которые неявно были белыми, или других превосходящих, но неизвестных чужаков. племени чужеземных мастеровПосле разграбления Бенина британцами в 1897 году бронзы этой культуры впервые были выставлены в Лондоне, и в одном из сообщений прессы их приписывали "бродячему ." Даже несмотря на то, что научные исследования последних десятилетий полностью опровергли подобные расистские идеи в академических кругах, подобные взгляды сохранились в популярной культуре Запада. Это объясняется неспособностью включить Африку в программу преподавания всемирной истории и устойчивой склонностью индустрии развлечений к торговле африканским примитивизмом.
Конго позднего Средневековья было централизованным и расширяющимся государством, господствовавшим на обширной территории, которая простирается между современными Анголой и Демократической Республикой Конго (бывшая Заир). В период с середины 1500-х годов до середины следующего столетия, пика своей региональной гегемонии , Конго управляло территорией площадью около шестидесяти тысяч квадратных миль. Это делало его на 20 процентов больше Англии и почти в два раза больше Португалии, которая вскоре должна была стать его то партнером, то противником. Конго имело необычную для королевства политическую систему, выбирая правителей не путем прямого наследования, как это принято, а через более сложный процесс с участием выборщиков, набранных из расширенной королевской семьи и других элитных кланов. Сложной была и духовная жизнь, в которой участвовали как верховное существо, так и менее значительные источники божественной силы, восходящие к предкам.
Первые успехи королевства были основаны на экономической системе, которая опиралась на торговые и патронажные сети, связывавшие регионы с весьма разнообразной географией и столь же разнообразными и специализированными товарами. Король и его двор занимали центральный перекресток, что позволяло контролировать торговлю и налогообложение. Наиболее важными товарами королевства были медь, водные раковины нзимбу, которые использовались в качестве официальной валюты, соль и тканые полотна, которые португальский исследователь Дуарте Пачеко Перейра оценил как " настолько красивые, что работа , подобная их, не делается лучше в Италии".
Бенин был еще одним сильным государством с разнообразной экономикой до прихода европейцев, но он мало интересовался европейскими товарами и европейской религией . Настолько мало, что он прекратил торговлю рабами с новоприбывшими вскоре после ее начала. Христианство же, напротив, по своим собственным причинам оказало мощное, почти мгновенное влияние на правителей Конго. Отчасти эта привлекательность может быть объяснена некоторыми из его собственных, ранее существовавших верований. По роковому стечению обстоятельств, космология Конго считала, что где-то за океаном существует царство высших существ, где обитают белые существа. Хотя это спорно, возможно, жители Конго уже использовали крест в качестве важного религиозного символа; если это так, они были бы потрясены, когда парусные суда португальцев появились у их берегов с привычной формой религиозной иконографии, которую конгольцы считали врожденной для своей собственной культуры.
Когда Олауда Экиано, с которым мы недавно познакомились, был взят в плен и продан в работорговлю, будучи юношей-игбо, на побережье залива Биафра, он рассказывал о своем ужасе при мысли о планах, которые, по его мнению, строили в отношении него его странные белые похитители:
Когда я оглядел корабль и увидел большую печь, в которой кипела медь, и множество чернокожих людей всех мастей, закованных в цепи, лица которых выражали уныние и печаль, я больше не сомневался в своей судьбе; совершенно подавленный ужасом и муками, я неподвижно упал на палубу и потерял сознание. Когда я немного пришел в себя, то обнаружил около себя несколько чернокожих людей, которые, как я полагал, были одними из тех, кто поднял меня на борт и получал свое жалованье: они заговорили со мной, чтобы подбодрить, но все напрасно. Я спросил их, не собираются ли нас съесть эти белые люди с ужасными взглядами, красными лицами и длинными волосами. Они ответили мне, что нет.
Подобные картины, наполненные ужасом, наверняка были чрезвычайно распространены во многих частях континентального побережья. Видя дым, зловеще поднимающийся от странных судов европейцев, некоторые африканцы считали, что их похитители используют человеческие кости для топлива или варят их плоть для получения масла. На носах некоторых европейских кораблей были нарисованы большие глаза , которые некоторые африканцы на побережье континента воспринимали как символ зла, а их возвышающиеся паруса, доселе неизвестные им, могли быть приняты за таинственные белые крылья или сверкающие ножи, а значит, и за причину страха. Как пишет историк Джеймс Свит, другие представляли себе, что " трупы рабов выплывали в Атлантический океан, чтобы служить приманкой для сбора раковин каури", которыми белые владели в огромных количествах в качестве торговой валюты. Даже после установления контакта многие африканцы верили, что обычные продукты, которые они ассоциировали с белыми - такие как красное вино или сыр, - были сделаны из крови или мозга их собратьев-негров, а смертельно опасный продукт, используемый белыми, порох, был изготовлен из их высушенных костей.
В отличие от тех частей Западной Африки, которые мы уже обсуждали, Конго имел относительно мало информации о внешнем мире к моменту контакта с европейцами. Торговые связи с другими континентами, будь то через дальние мусульманские сети по лесистой местности или по морю, были гораздо более слабыми, чем вдоль западной выпуклости континента или, если уж на то пошло, вдоль его длинного восточного побережья. Поэтому, когда в 1483 году корабли Диогу Кау прибыли сюда, поводов для недоумения было предостаточно. * Во время своего первого путешествия в регион Конго Кау, сын выходца из элитной северной португальской семьи, который был соратником Генриха Мореплавателя, высадился на юго-восточном берегу устья реки Конго, сток которой был настолько широким и мощным, что его можно было обнаружить в море с расстояния в тридцать лиг, или сто миль. Там он установил каменные падрао - крестообразные знаки, которые португальские моряки везли с собой из дома с самого начала освоения Африки. Их нужно было развесить вдоль побережья, как драгоценные камни в ожерелье, отмечая места, которые они считали особо значимыми. Из местечка под названием Мпинда, которое, как быстро выяснил Кау, было частью важного королевства, расположенного где-то во внутренних районах страны, он отправил в столицу эмиссаров с подарками, чтобы завязать отношения. Говорят, что в качестве меры предосторожности Као взял в заложники нескольких представителей местной элиты, а затем отплыл в Эльмину. Два года спустя он вернулся из Португалии, опять же, с подарками для лидера Конго, но также и с заложниками. Помимо того, что они служили переводчиками, теперь они могли свидетельствовать о жизни в мире, доселе неизвестном Конго, как раз в то время, когда закрывался занавес Средневековья.
Многое в религиозных традициях Конго до сих пор вызывает споры, но одна из интерпретаций гласит, что альбиносы считались духами воды, способными преодолевать важный духовный барьер между миром повседневного опыта и нематериальным царством тайн, а потому достойными почитания. Чтобы не спешить с выводами о том, что это признак особой африканской отсталости, нечто, уходящее корнями в дологическое мышление, следует предупредить, что португальцы (и другие европейцы) той эпохи были более или менее одинаково склонны к религиозным суевериям. Как отмечает историк Дэвид Нортап, " иберийские христиане полностью принимали существование низших духов, таких как ангелы и дьяволы, духовно сильных заступников, таких как святые, и злую силу колдовства, все из которых имели готовые аналоги в африканских верованиях". Даже спустя целое столетие после начала контактов португальцев с Конго, до начала военной кампании, имперские представители Португалии в Центральной Африке проводили тщательные религиозные обряды , посещая церковь до пяти раз, чтобы духовно вооружиться с помощью католического ритуала.
Для конголезцев в Мпинде странный вид белых людей, носящих крест - символ, широко используемый в искусстве и церемониях их собственной религии, - должен был стать поводом не просто для ужаса, как это, вероятно, было для некоторых, но для притяжения, духовного благоговения и, возможно, даже празднования. Люди Као сказали конголезцам, что белые - подданные короля Португалии, что, как нам сообщают, их хозяева могли перевести как nzambi mpungu, что означает "высшая духовная власть". Однако не стоит полагать, что они приняли это на веру. † В 1492 году португальский летописец по имени Руй де Пина записал первую встречу людей Кау с местным вождем, владыкой Сойо, в 1483 году.