Не теряя времени, Боря навалился на него сверху, прижав обломком скамейки к земле. Мутант пытался вырваться, но Боря держал крепко. Он понимал, что долго так продолжаться не может. Мутант был силен, и рано или поздно ему удастся вырваться.
Ну а потом, один звонкий «лось» по лбу, и одержимый мигом откинулся. Точнее, уснул. И дабы продолжить театр, Боря закричал:
— Антоха! — крикнул Боря. — Звони в полицию! Скажи, что тут пьяный дебошир бесчинствует! И скорую тоже вызови! Может, ему помощь нужна!
Антон, стоявший неподалеку, вроде как смекнул, что не нужно звонить никаким полицейским. Но всё равно, немедленно достал телефон и начал звонить. Зеваки, видя, что все кончено, постепенно начали расходиться. Лишь несколько самых любопытных продолжали наблюдать за происходящим издалека.
Люди из академии приехали быстро. Два крепких мужика в форме сержантов скрутили мутанта и закинул в машину.
— Да вы хоть понимаете⁈ — инструктор верещал так, что у меня в ушах звенело. — Какого чёрта вы вообще попёрлись туда?
— Дык, это, — мой тиран был невозмутим. — Надо было устранить угрозу.
— На виду у всех? — не унимался мужик. — Клеменко, выговор! Понимаешь, что это обозначает?
Я нахмурился. Если честно, мне было непонятно, по какой причине инстрктор так наседает на моего истязателя. С одной стороны, случившееся, это вообще — стечение обстоятельств. Никто не мог предугадать, что в выходной моего «друга» получится вот такая вот ерундовина.
К тому же, Боря действовал согласно инструкциям, пытался, по крайней мере. И в результате его действий всё обошлось.
Ну вот только кто мог знать, что Антон действительно позвонит в полицию? Об этом мы узнали непосредственно, когда вернулись в академию. И если бы академики и служба безопасности Академии не мониторила звонки и интернет, то приехали бы совершенно не нужные люди.
Странность всей сложившейся ситуации была вот в чём:
«Интересно, — я, зевая, пялился то на Антона с Борей, то на инструктора и непонятного мужика, в черной форме с эмблемами нашего учебного заведение. — А почему Одержимый не стал обычным, после волшебного удара? Душа до демона до сих пор внутри…»
— Более того, — продолжил верещать инструктор. — Вы не обезопасили до конца своих же! Ты хоть представляешь, — он обращался к Борису. — Что произошло, когда Одержимого начали выгружать?
— Я ударил, как и обычно, — хмуро ответил Клеменко, косясь на меня. — С душой и силой. Я не знаю, почему не выбил из него демоническую душу.
Инструктор побагровел. — Ты не знаешь! А я тебе скажу! Ты, Клеменко, чуть не убил своих же товарищей! Когда этого одержимого вытаскивали из машины, он очнулся. И знаешь, что он сделал? Он попытался сожрать мозг у Петренко! Если бы не подоспел Сидоров, то у нас был бы труп! Ты понимаешь? Труп! Из-за твоей халатности!
Боря молчал, опустив голову.
Я видел, как у него сжимаются кулаки. Знал я его достаточно хорошо, чтобы понимать: сейчас в нем кипит ярость. Он не любил, когда его отчитывают, особенно несправедливо.
А тут, казалось, все обстоятельства сложились против него. Он, рискуя жизнью, обезвредил одержимого, а его же за это еще и отчитывают, да еще и выговор влепили!
— Ладно, — мужик в черном наконец-то подал голос. — Хватит орать. Все уже произошло. Главное, что обошлось без жертв. Клеменко, тебе повезло. Но в следующий раз будь внимательнее. Изучи все возможные варианты развития ситуации. И помни, что твоя главная задача — это безопасность окружающих. А не эффектное задержание.
Инструктор недовольно бурча себе под нос, отошел в сторону. Мужик в черном обвел нас взглядом.
— А теперь, слушайте меня внимательно. Произошедшее — это серьезный инцидент. И он требует тщательного анализа. Мы должны понять, почему одержимый не потерял сознание после удара Клеменко. И почему он попытался напасть на сержанта Петренко.
— Возможно, — начал Антон. Хотя его никто не спрашивал. — Это связано с тем, что демоны стали сильнее?
Мужик в черном замолчал, пристально глядя на нас. В его взгляде читалась серьезность и даже какая-то тревога. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Похоже, все происходящее действительно было серьезнее, чем казалось на первый взгляд.
— Может быть, — наконец, кивнул он. — Только вот откуда у тебя такая информация?
Антон опустил голову под его взглядом. А вот я призадумался.
Ведь и в правду, нас же с Борей впихнули в особую группу до распоряжения. А всё из-за того, что якобы, появился какой-то мощный кукловод. И если это его рук дело, то надо думать, как усиливать Борю в моменте, раз уж мы не можем выбить одержимую душу.
«Интересно, — я пялился на академика, имя которого, мы даже не знали. — Что же за враг такой появился у нас?»
Ночь опустилась на академию, принося с собой прохладу и тишину. В окнах общежития горел приглушенный свет. Курсанты, уставшие от напряженного дня, готовились ко сну. Я сидел на своей кровати, уставившись в потолок. В голове роились мысли о произошедшем. Почему одержимый не потерял душу? К тому же, ещё и пришёл в себя…
Рядом со мной сидел Антон, сосредоточенно ковыряясь в телефоне моего тирана, которому тот выдали по особым условиям. А сам же Боря ходил по комнате, нахмурившись. Казалось, он все еще обдумывал произошедшее.
— Слушайте, — вдруг сказал Антон, отрываясь от своего занятия. — А вы не думаете, что это как-то связано с тем, что происходит в городе?
Мы с Борей переглянулись.
— В каком смысле? — спросил Боря.
— Ну, вы же слышали, что там творится. Беспредел, грабежи, убийства. Может быть, какая-то эпидемия одержимости? Я слышал, что группа Вальки Доместовой постоянно шныряет по закоулкам, даже в академии не появляется. Да и остальные выпускники тоже безвылазно по городу носятся.
Я пожал плечами, Боря же ответил:
— Да вообще похер, чёт там происходит. Главное, чтобы не орали и мозг не выносили. Может, это всё просто совпадение.
— А я вот думаю, что нет, — возразил Антон. — Слишком много странных вещей происходит в последнее время. И все они как-то связаны с темными силами. Может быть, нам стоит копнуть поглубже?
— Нахер надо? — искренне удивился Клеменко. — Учимся и учимся. Какой смысл лезть куда не просят?
Я, если честно, поддерживал позицию моего тирана. У нас с ним другие цели — выжить, прокачаться, вернуть мою мать и разойтись по разным углам. Где у Бори есть будущее, а я маленький и счастливый, воссоединился со совей мамой.
Антон порет чушь. Ненужную нам. Зачем нам лезть туда, куда не просят?
— Ну, почему бы и нет? — усмехнулся Антон. — Нам же все равно скучно.
Боря остановился и посмотрел на Антона с нескрываемым раздражением.
— Скучно ему, видите ли! Мне вот совсем не скучно. У меня тренировки, учеба, и вообще, личная жизнь. И я не собираюсь тратить свое время на всякую ерунду.
Антон закатил глаза.
— Да ладно тебе, Боря. Что тебе стоит? Просто немного покопаться, посмотреть, что там происходит. Может, мы даже сможем кому-нибудь помочь.
— Кому помочь? — огрызнулся Клеменко. — Этим бандитам и убийцам? Или демонам? Да пусть они сами разбираются. У меня своих проблем хватает.
Я вздохнул. Оба были по-своему правы. Антон как я понял, попросту был легкомысленным и склонным к авантюрам, ему нужна была движуха, расследования. А Боря, наоборот, предпочитал держаться подальше от неприятностей.
Боря плюхнулся на кровать рядом со мной, злобно зыркая на Антона. Тот в ответ лишь пожал плечами и вернулся к изучению телефона. В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим щелканьем клавиш и тяжелым дыханием Клеменко.
Я чувствовал, как между ними нарастает напряжение. Антон, с его жаждой приключений, и Боря, стремящийся к спокойствию и порядку, — они были как два полюса одного магнита, притягивающиеся и отталкивающиеся одновременно.
— Ладно, — наконец сказал Антон, стараясь разрядить обстановку. — Давай не будем ссориться. Не хочешь узнать, что за херь вокруг творится — твоё право. Я же… короче, если у меня будут проблемы, ты же мне поможешь?
Боря не сразу ответил. Но все же коротко кивнул.
В полумраке огромного зала, освещенного лишь тусклым пламенем свечей, казалось, что тени сами обретают жизнь, танцуя на стенах и лицах собравшихся. Двадцать фигур в черных мантиях, облаченные в молчание и важность, напоминали зловещие статуи, вырезанные из ночи.
Напряжение ощущалось физически, словно густой туман, окутывающий каждого в этом мрачном собрании. В воздухе повисла тяжелая тишина, которую нарушали лишь тихие вздохи и шорох мантий, когда кто-то менял положение.
— Город становится все более… неспокойным, — произнес старейший из академиков, его голос был хриплым и слабым, как шепот ветра сквозь древние руины. — Слухи множатся, странности учащаются. И этот… одержимый… лишь вершина айсберга.
Его слова эхом отразились от каменных стен, подчеркивая серьезность момента. Лица академиков оставались непроницаемыми, но в их глазах можно было увидеть тревогу и задумчивость.
— Три дня назад его привели, — продолжил другой академик, более молодой, но с не менее суровым взглядом. — И с тех пор он молчит. Ни слова. Только… странные знаки. Рисует их кровью на стенах своей камеры. Знаки, которые никто из нас не может понять.
Он нервно поправил очки, словно пытаясь разглядеть что-то, недоступное остальным.
— Может ли это быть проявлением… чего-то большего? Чего-то, к чему мы не готовы?
Вопрос повис в воздухе, не находя ответа. Каждый в зале понимал, что речь идет не просто об одержимости. Что-то зловещее и могущественное пробуждается в городе, и этот несчастный, возможно, является лишь ключом к вратам, ведущим в неизвестность. Академики, посвятившие свою жизнь изучению тайн и оккультных наук, впервые чувствовали себя беспомощными перед лицом надвигающейся тьмы.