Второе письмо Венгфельда содержало более свежую информацию. Это письмо, датированное 22 января (1356 года) и адресованное Стаффорду, читается как дружеская частная беседа. С другой стороны, всесторонность и полнота содержащейся в нем информации заставляет предположить, что, поскольку Стаффорд стал связным между принцем и английской администрацией, Венгфельд считал желательным – или даже получил указания – сообщать ему новости о ходе дел у принца с каждым кораблем, отплывавшим в Англию. В этом письме подробно описаны действия английских войск «со времени вашего отъезда», перечислены размер и численность английских частей, идет речь о работе командиров и о тех делах, которые еще не завершены. Письмо содержит также сообщение о передвижениях графа д’Арманьяка и завершается просьбой, чтобы Стаффорд «присылал новости моему господину как можно скорей любым возможным способом». В это время участники экспедиции должным образом отправляли сообщения из Гаскони и горячо желали получить новости из Англии.
Было ли Стаффорду поручено просить подкрепление? Дать ответ невозможно. Но в конце своего письма к епископу Венгфельд почти небрежно, как бы случайно, роняет фразу: «И с Божьей помощью, если мой господин должен будет продолжать эту войну и добывать королю выгоду, а себе честь, он легко мог бы совершить более крупные походы и завоевать много городов». Во всяком случае, через несколько месяцев Стаффорд вернулся в Гасконь с подкреплением.
Письмо Венгфельда Стаффорду дает нам представление о личных отношениях между участниками похода. В документах, касающихся управления имениями принца, десятки раз встречается имя Венгфельда и немало раз – имя Стаффорда. Поэтому естественно предположить, что первый был умелым чиновником, а второй верным поверенным принца. Но что они представляли собой как люди? Тон и содержание письма позволяют нам бросить взгляд на внутренний мир обоих. Оно начинается словами «Дражайший господин и вернейший друг» и после короткого рассказа о последних военных успехах сразу же переходит к «вашим людям», то есть к новостям о крошечном личном отряде сэра Ричарда, который теперь по необходимости присоединяли к отрядам других командиров. «И да будет вам приятно узнать, что господин Джон Чендос, господин Джеймс Одли и ваши люди, которые находятся с ними... (и другие войска и военачальники) взяли штурмом город, который называется Кастельсагра». Остальные теперь ушли оттуда, но «господин Джон и господин Джеймс и люди из их отряда остались в Кастельсагра; у них продовольствия столько, что хватит до Дня святого Иоанна II, кроме свежей рыбы и овощей. <...> Поэтому вам не нужно тревожиться о ваших добрых людях. Враг собрал свои силы возле Кастельсагра... и вы вполне можете считать, что там будет большое общество для каждого человека, который пожелает проверить своего товарища в деле».
По этому письму и по другим свидетельствам, которые по отдельности значат мало, но складываются в общую картину, становится очевидно, что Одли, Чендос, Ботетур и иногда Бургерш были у принца постоянными помощниками для работы «в поле», Стаффорд был «для особых поручений» (так же, как перед этой кампанией), а Венгфельд оставался «начальником канцелярии» и что эти люди, которые, конечно, были знакомы друг с другом до приезда во Францию, были связаны между собой дружбой и все верны своему вождю; они были частью «постоянного штаба». Были и другие рыцари, равные им по способностям и даже более, но тогда еще менее известные. Принц опирался на своих испытанных слуг. И заботу принца об Одли после битвы при Пуатье, о которой таким цветистым слогом рассказал Фруассар, возможно, вернее всего, понимать не как поступок рыцаря, который помогает собрату-рыцарю, попавшему в беду, а как привязанность принца к человеку из его «штаба», постоянному спутнику, которым принц восхищался и которого любил. Холодные безличные записи в дневнике Хенкстуорта отмечают, что очень скоро после сообщения о том, что Одли и Чендосу не хватает свежей рыбы, была куплена, упакована и отправлена к ним большая партия миног, и это потребовало больших расходов. Давать в подарок деньги было обычным делом, но этот случай был первым за много месяцев, когда в подарок было послано так много продовольствия.
Когда английская армия возвращалась из похода, ее совет на заседании в Ла-Реоле принял решение о том, где составлявшие ее отряды проведут часть зимы. Вероятно, каждый отряд прямо из Ла-Реоля отправился на свои зимние квартиры: Суффолк и его люди в Сент-Эмильон, Солсбери и его люди в Сент-Фуа, люди принца в Либурн, а Уорвик и его отряд остались в Ла-Реоле. Сам принц и его слуги отправились в Бордо.
На короткое время в боевых действиях наступило затишье: солдаты размещались в своих новых жилищах и наслаждались отдыхом после долгого, полного лишений пути. Это время было использовано для того, чтобы расплатиться по счетам.
Хотя мы не занимаемся здесь исследованием финансов армии принца, платежи, относящиеся к этому времени, настолько интересны и важны, что заслуживают упоминания. Поэтому мы начинаем наш рассказ со ссылки на данные из дневника Хенкстуорта. Исполняя обязанности кассира, Хенкстуорт, выдавая деньги, отмечал уплаченную сумму в дневнике, и это были платежи самых разнообразных видов. Он сопровождал принца в осеннем походе и некоторые суммы уплатил там, но выполнил гораздо больше работы перед выступлением армии из Бордо; теперь у него опять было много дел. Для каждого дня, когда он производил платежи, он записывал общую сумму находившихся у него денег, указывая эти суммы в английской и французской валюте. Часто Хенкстуорт указывал обменный курс, а иногда также источник, откуда поступили деньги.
Однако в его обязанности не входило составление чего-то похожего на отчет министра. Выплаченные суммы у него не объединены в группы, к ним не добавлены объяснения, лишь отмечено, что они выданы. Среди крупных сумм, уплаченных военачальникам в качестве жалованья, на той же странице записаны крошечные суммы, уплаченные за мелкие покупки для кухни и малые услуги. Кроме того, в дневнике не указано, за какое время уплачено жалованье, и не сказано, выданы ли людям, получившим плату в один и тот же день, деньги за один и тот же период службы. К тому же, если деньги были уплачены лучникам или конюхам, Хенкстуорт редко приводит какие-либо цифры, на основании которых была рассчитана итоговая сумма. Короче говоря, этот дневник проливает свет на некоторые стороны жизни и действий армии, но имеет лишь ограниченное значение для изучения армейских финансов.
Перед тем как принц покинул Лондон в июле 1355 года, он получил жалованье и вознаграждение для себя и людей своего собственного отряда за полгода, причем оплачиваемое время отсчитывалось (как обычно в те годы) со дня, в который они прибыли на берег моря. Перед тем как принц отплыл из Англии, было выплачено более 7240 фунтов в качестве вознаграждения и жалованья рыцарям и тяжеловооруженным всадникам, а также на приобретение продовольствия. Перед выходом экспедиционной армии в поход из Бордо были выплачены крупные суммы ее военачальникам. Когда она вернулась на зимние квартиры, платежи возобновились.
Некоторые из рыцарей-иностранцев (например, Уильям Квад и Ингельберт Цоббе) получили свое вознаграждение в сентябре. Теперь иностранные и английские рыцари получили жалованье одновременно. Хотя в дневнике не указано, за какое время им заплатили, эти сроки, видимо, были отмечены в платежных книжках рыцарей или в какой-нибудь другой книге. Запись обычно имеет такой вид: pro denariis sibi debitis libro memorandorum (лат. «о деньгах, причитающихся ему по памятной книжке». – Пер.), а в нескольких случаях добавлены слова sicut patet (лат. «как это видно». – Пер.) перед libro memorandorum («по памятной книжке». – Пер.).
Платежи конюхам всегда указаны вместе с ковкой лошадей, и, видимо, их выдача была обязанностью «морского клерка», который мог быть помощником Хенкстуорта. Хотя число конюхов и лошадей не названо, оплачиваемый период иногда указан: некоторые из сентябрьских платежей этого рода имеют пометку «до восьмого дня октября». Типичная декабрьская запись выглядит так: «морскому клерку за жалованье конюхов и ковку лошадей – (имя господина)». Иногда прибавлено «во время войны» (tempore guerre), а в одном случае – «за 47 дней военного похода». Часто записи о выплате денег самому рыцарю и о выдаче денег для его конюхов и лошадей сделаны в один и тот же день.
В качестве примеров можно привести следующие записи от 16 декабря:
и следующие записи от 17 декабря:
Некоторые суммы, уплаченные чеширским лучникам, отмечены в записях от 2 января. Они выданы авансом и во французской валюте («леопардах»).
Очевидно, большинство этих сумм начислено за девять дней.
Нужно подчеркнуть, что выводы, основанные на сравнительном размере выплаченных сумм, могут быть неточными. Кроме того, Одли получил еще деньги 24 и 27 декабря, а Стаффорд (собиравшийся отплыть в Англию) получил 21 l., тогда как два упомянутых здесь валлийских военачальника получили каждый аванс в размере 10 l. 24 декабря, а Лоринг и Бассет также получили еще деньги 8 января.
Уплату жалованья можно проследить в течение нескольких месяцев, но постоянных «платежных дней» не было. Если армия не находилась в походе, положенные деньги и даже авансы выплачивались через достаточно короткие промежутки времени. Иногда деньги выдавали самому рыцарю или военачальнику, в других случаях их платили «руками» оруженосца этого рыцаря, или капеллана, или приближенного, или чиновника. Платежи продолжались в то время, когда члены группы находились далеко друг от друга, а пока Стаффорд находился в Англии, платежи от его имени получал помощник.То есть если в первой половине 1356 года бы ли грабежи, то их нельзя объяснить неуплатой жало ванья. Что касается валюты, в которой выплачивалось жалованье, Хенкстуорт всегда записывал суммы в стерлингах, но часто использовал (и, вероятно, был обязан использовать) и французские монеты, особенно в конце 1355 и начале 1356 года. В сентябре 1355 года (когда начинается дневник) и в июне 1356 года (когда он кончается) один «леопард» стоил 4