«Придумать план».
Проблема заключалась в том, что у меня не было никакого плана. Став финалисткой и единственным противником Ли, я ощущала себя так, словно прорвалась через серо-белую толщу облаков и оказалась в лучах яркого солнца, ослепившего меня. И я до сих пор не могла прийти в себя.
Странно, как порой мы смело прорываемся к двери, входим в нее, не думая о том, что ждет нас по ту сторону.
Член Четвертого Ордена, финалистка – титулы, к которым я рвалась изо всех сил и которых добилась. И мне было комфортно в таком положении. Но быть Первым Наездником? Командующим Военно-воздушным флотом Каллиполиса?
Я – Первая Наездница и командующая флотом, а не Ли?
– Судя по всему, ты очень хочешь, чтобы Ли проиграл, – заметила я.
Вдали показалось Северное море: на горизонте возникла серая полоса с острыми линиями скал. Но Пауэр не смотрел на землю, по-прежнему не сводя глаз с меня, а затем вдруг улыбнулся.
– Возможно, я хочу, чтобы победила именно ты. Потому что мне кажется, что ты все делаешь гораздо лучше этого самодовольного осла. Потому что я предполагаю, у тебя больше мозгов и смелости для этого, и у тебя все непременно получится. Точка. Это так сложно представить, Энни? Что кто-то желает тебе победы?
И хотя он явно хотел сделать мне комплимент, его тон прозвучал оскорбительно. Когда он понял, что я не собираюсь отвечать, то продолжил наступление. Отвращение в его голосе сделалось еще более отчетливым, хотя я плохо различала его из-за сильного ветра.
– Ты, наверное, сама не хочешь победить. Предпочтешь стать его помощницей, чем самой возглавить флот…
– Ты ничего обо мне не знаешь, Пауэр.
– Да? Я знаю, что говорят о таких, как ты.
– В смысле, о таких, как я?
– Говорят, что крепостные не могут жить счастливо, если у них нет хозяина.
Изо всех сил дернув поводья, я настолько резко остановила Аэлу в воздухе, что едва не вылетела из седла. Аэла захрипела. Пауэр облетел нас, чтобы снова взглянуть мне в лицо. Северная береговая линия, форт Арон и порт раскинулись под нами, а к западу простирались вздымавшиеся к небу скалы горной гряды, зеленая трава и фиолетовый вереск отливали серебром под облачным небом.
– Беру свои слова обратно, – спокойно сказал Пауэр, примирительно поднимая ладони.
Гнев Аэлы, вибрируя, слился с моим в одну устойчивую высокую ноту.
– Разговор закончен.
– Конечно, конечно…
– Мы закончили.
Его слова еще долго не давали мне покоя в молчании, последовавшем за нашим разговором.
Через день после нашего дежурства я получила сообщение из министерства. Меня вызывали в офис Миранды Хейн. По пути во внутренние покои я пыталась справиться с бешеным биением сердца. Вот оно. Я проигнорировала сообщение перед турниром Четвертого Ордена, моего имени не было в списках тех, кто проводил встречи для поддержания боевого духа населения, и все это было связано с одним-единственным человеком. Министром Пропаганды.
Я еще не пришла в себя окончательно после оскорбительных намеков Пауэра и была рада, что смогу отвлечься. По крайней мере, с этим я справлюсь.
– Привет, Антигона. Спасибо, что пришла.
Миранда Хейн поднялась мне навстречу и, к моему удивлению, улыбнулась. Министерство Пропаганды было единственным министерством, возглавляемым женщиной, и, впервые увидев ее, я сразу подумала о драконорожденной леди из рода Небесных Рыб, изображения которых видела на гобеленах. У нее был такой же приятный кофейный оттенок кожи, царственная осанка, темные кудри и чистый, пронзительный взгляд. Но в отличие от дам, изображенных на гобеленах, Хейн носила брюки и короткую стрижку. Из огромного окна у нее за спиной открывался вид на Огненную Пасть. Горшки с растениями, стоявшие на подоконнике, рассеивали солнечный свет.
Я ощутила странную неловкость и скованность, которые никак не были связаны с ранениями на турнире, и не знала, куда засунуть ладони: спрятать в карман или опустить руки по швам? Хейн протянула мне руку, и я не сразу сообразила, что она хочет, чтобы я ее пожала. Словно мы взрослые мужчины.
– Пожалуйста, садись.
Когда я уселась напротив нее, на край стула, потому что никак не могла расслабиться, она внимательно взглянула на меня из-под темных бровей. Я мысленно напомнила себе выпрямить спину. А затем разжала скрещенные руки и положила ладони на колени, сжав пальцы. Мои ожоги пылали.
– Прими мои поздравления. Ты вышла в финал. И летала действительно великолепно.
– Благодарю.
Сидя перед ней, я чувствовала, как моя напускная храбрость никнет, словно парус на утихающем ветру. Впервые мне пришло в голову, что, наверное, я сошла с ума, превратилась в упрямую, безрассудную идиотку, приняв то первое сообщение как вызов. Эта женщина занимала один из крупнейших государственных постов, а я посмела ей перечить?
– Я просматривала твое досье.
Мои мечущиеся мысли мгновенно замерли. Хейн постучала пальцем по кожаной папке, лежавшей перед ней на абсолютно пустом столе.
– У тебя отличные оценки по всем предметам, но преподаватели отмечают, что ты мало выступаешь. За исключением профессора драконьего языка и Первого Защитника, которые признают твое участие в дискуссиях за последние несколько недель более чем удовлетворительными. У тебя невысокие оценки по ораторскому искусству, но профессор риторики отметил, что, с тех пор как ты вступила в Четвертый Орден, ты стала вести себя с большей уверенностью. Ты согласна с этими замечаниями?
Не разжимая губ, я кивнула.
– Директриса Обители, Джиллиан Мортмейн, сообщает, что ты хорошо ладишь с другими студентами и у тебя есть друзья. Твой инструктор, Уэс Горан, сообщает, что твои способности к летному делу «весьма сомнительны» и ты «склонна к подчинению», хотя, судя по тому, что я видела на последних двух турнирах, я считаю, что его отчеты… ошибочны.
На память пришел обидный вопрос Пауэра. «Знаешь, что о тебе говорят?» Я помедлила, затем снова кивнула.
На лице Хейн застыло отвращение.
– Он относится так только к тебе или ко всем девушкам? Или дело в твоем происхождении?…
Еще никто так никогда не говорил со мной о Горане. Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Хейн заговорила первой, ее голос звучал устало.
– Ты можешь не отвечать.
Нахмурившись, она окинула меня взглядом. А затем шумно выдохнула. Я очень надеялась, что мое лицо не покрылось красными пятнами позора, потому что я держалась из последних сил.
– Хорошо, Антигона.
Я решила, что мне послышались уступчивые нотки в ее голосе. Она открыла мое досье и принялась просматривать его. Пролистала отчеты преподавателей, образцы работ, анализ стиля полета, результаты тестов, медицинскую карточку. Она остановилась на странице под названием «Биография» и просмотрела ее. Я увидела, как она вскинула брови, и между ними залегла морщина. Она закрыла глаза, покачав головой, словно пытаясь прийти в себя, и взглянула на меня. Хейн не стала комментировать прочитанное.
– Я собираюсь внести тебя в список ведущих собрания для поддержания боевого духа населения.
Я выдохнула и только в этот момент поняла, что все это время почти не дышала.
Оцепенев, я слушала подробности предстоящего задания. Я должна была отправиться на Холбинский холм, в свою родную деревню, но сначала мне предстояло помогать Ли на собрании в Чипсайде, чтобы «понять, чего они ждут». При желании я могла написать речь и выбрать в помощники еще одного стражника.
Мне предстояло побывать в Холбине впервые за десять лет.
– У тебя есть вопросы?
Меня беспокоил лишь один вопрос, но я не решалась его задать. Хейн поторопила меня взмахом руки.
– Нам необходимо брать с собой драконов? – спросила я.
Хейн склонила голову набок, словно мой вопрос ее озадачил.
– Да, – ответила она. – В этом и заключается суть этих собраний, Антигона. Ты появляешься перед людьми в качестве драконьего наездника. А это означает, что ты должна прилететь на драконе.
Она посмотрела на меня, словно ожидая, что я как-то объясню свои слова, но я не могла ничего сказать, чувствуя, как все сжимается внутри. Наконец-то, наконец-то мне разрешили провести собрание, одно-единственное собрание для поддержания боевого духа населения. Дали шанс доказать, что я этого заслуживаю, вопреки суждениям и первому впечатлению обо мне. А теперь я еще задаю какие-то вопросы этой женщине?
И все же слова сорвались с моих губ.
– А нельзя сделать исключение…
Я резко умолкла на полуслове и опустила глаза, чувствуя, что красные пятна начинают выступать у меня на шее. Однако в голосе Хейн я услышала понимание.
– С тех пор прошло много лет, Энни. И ведь это ты, одна из них, кто придет в деревню успокоить их после того, как Каллиполис оказался под угрозой драконьего пламени из Нового Питоса. Как бы ни проголосовал Холбин на первом референдуме, касавшемся драконов, они будут знать, что теперь все совсем по-другому.
Следующие несколько дней я пыталась убедить себя, что Хейн права. И старалась найти слова, чтобы сообщить Ли о том, что буду сопровождать его в Чипсайд, однако ничего не приходило в голову. В любом случае нам стало сложно разговаривать с тех пор, как мы стали претендентами на звание Первого Наездника.
В день, когда нам предстояло проводить собрание, я столкнулась с ним в арсенале. Как и я, он облачился в парадную форму и казался необычайно мрачным.
– Что ты здесь делаешь?
– Я тоже иду. Они… хотят, чтобы я тоже провела собрание. Но сначала должна посмотреть, как это делается.
Ли потер переносицу. Судя по всему, идея о нашем совместном посещении Чипсайда не понравилась ему так же, как и мне.
– Энни, послушай, когда я это делаю, я…
Он осекся. Покачал головой, проведя пятерней по темным волосам и избегая смотреть мне в глаза. И тут я догадалась, о чем он говорит.
– Ты говоришь им то, что они хотят слышать.
На его лице промелькнула грусть.
– Это… это ведь многое для них значит. Я понял. Даже если нам это кажется абсолютно бессмысленным. Для них все иначе. Ты сама все увидишь.