– Тебе следует это сделать. Ты должна быть абсолютно собранна и спокойна. Никому не нравится смотреть, как плачут женщины. А я наверняка расплакалась бы, если бы произнесла эту речь.
Об этом я как раз и беспокоилась.
– Возможно, мне не стоит этого делать.
Крисса покачала головой:
– Нет. Тебе определенно стоит это сделать. Но сначала нужно хорошенько порепетировать. Перед кем-нибудь.
– А ты… репетировала? Когда только начинала проводить эти собрания?
Она вела эти собрания наравне с юношами, получившими старшие чины, и совсем неудивительно, что это соответствовало схеме, которую я наблюдала все эти годы: обаяние и уверенность Криссы приносили ей успех в этом деле, который проходил почти незамеченным, но который я всегда считала чем-то вроде чуда.
Крисса кивнула:
– Конечно.
Казалось, она почувствовала мое удивление и, закатив глаза, отбросила на плечо копну волос, а затем добавила:
– Само собой, я не культовый лидер, я не Ли. Но когда я берусь за работу, то довожу ее до конца.
Я удивленно рассмеялась. После долгих размышлений о том, что мне довелось наблюдать в Чипсайде, странно было слышать, как кто-то столь бесцеремонно насмехался над харизмой Ли. И впервые я ощутила, как тугой комок, застрявший у меня в груди после того собрания, немного ослаб.
Крисса тоже делала это. И другие люди. Не только Ли.
Она встала.
– Пойдем, – сказала она, потянув меня за руку.
– Что?
– Я потренирую тебя.
Следующие три дня я металась между тренировками, учебой, дежурствами и совещаниями, словно в каком-то странном тумане. Меня иногда терзало нетерпение, возбужденно-радостное, а порой охватывали дурные предчувствия. Я отгоняла от себя тягостные мысли об Аэле в Холбине и пыталась сосредоточиться на своем выступлении, которое мы несколько раз отрепетировали с Криссой, пока я не выучила речь наизусть. Я думала о семье Маки, вспоминала об их теплых объятиях и полевых цветах, которые они привезли мне в день турнира Четвертого Ордена, вспоминала об их письме перед моим поединком с Пауэром. Я старалась убедить себя, что сомнения и стыд, терзавшие мою душу после оскорбительных намеков Пауэра, скоро иссякнут. И неуверенность, что я не смогу опередить Ли и получить звание Первой Наездницы, исчезнет при виде родных мест и лиц людей, для которых мой успех будет настоящей наградой. Конечно, в Холбине я обрету силу доказать, что Пауэр был не прав. Впервые за долгие годы я позволила себе снова вспомнить все, что так настойчиво изгоняла из памяти. Острые скалы, выделяющиеся на фоне невероятно зеленых полей, ветерок с Северного моря, пробегающий по траве и колышущий ее, словно волны.
Я выбрала в помощники Дака, но из министерства пришло достаточно настойчивое требование, чтобы я взяла с собой Ли. Однако я проигнорировала их сообщение.
Я слишком хорошо знала, что Лео не место в Холбине.
– Не волнуйся, – успокаивал меня Дак утром в арсенале. – Ты справишься.
– Дак, это… это будет не так просто, как в твоих с Кором родных местах.
– Знаю.
До Холбина полчаса лету, за это время мы не проронили ни слова, и мне казалось, что волнение, с которым мне удавалось справляться последние несколько дней, вот-вот вырвется наружу. Когда мы приземлились, Дак просто сказал: «Как красиво».
Холбинские холмы – самая низкая часть западного нагорья у подножия высоких гор. Спешившись, я с удовольствием вдохнула чистейший воздух. Солнце высоко в горах было подернуто серебристой дымкой, а ветра несли ароматы обледеневших скал и вереска. На каменистой площадке немного южнее деревни нас уже ожидала семья Маки, которых я не видела с первого турнира, и Миранда Хейн, добравшаяся сюда верхом в сопровождении нескольких чиновников из министерства.
– Я решила лично проследить за этим собранием, – с улыбкой сказала мне Хейн.
Когда я увидела ее, у меня внутри все снова тревожно затрепетало. Но сейчас меня волновал только один вопрос – что означало ее присутствие? Станет ли оно для меня поддержкой или это что-то вроде экзамена?
– Энни, ты помнишь Дона Маки? – продолжала Хейн, по-прежнему улыбаясь мне. – Он является деревенским главой и помог организовать это собрание. Он сказал, что приезжал вместе с семьей к тебе на первый турнир.
Я кивнула, и Маки улыбнулся.
– Еще раз здравствуй, Энни.
Его взгляд метнулся мимо меня к Аэле и Керте, их сложенные крылья колыхались на ветру, а затем Маки снова решительно взглянул на меня.
– Вот они, – сказал его сын.
Группа людей медленно двигалась по тропе со стороны деревни. Все деревенские постройки выглядели новыми и добротными: после Революции Атрей позаботился о том, чтобы деревни, пострадавшие от драконьего пламени, были отстроены заново. Стада овец, казавшиеся белыми пятнышками на склоне холма, значительно увеличились с тех пор, как я в последний раз была здесь, благодаря стремлению Атрея поощрять экспорт текстиля и ослаблять зависимость Каллиполиса исключительно от натурального хозяйства.
Мое сердце едва не выпрыгивало из груди, ладони вспотели. Наконец жители деревни приблизились к площадке, но застыли у самого ее края, остановившись даже дальше, чем Маки.
– Пожалуйста, подойдите ближе! – воскликнула Хейн.
Люди переглядывались, словно пытаясь понять, приказ ли это и что произойдет, если они ослушаются. Некоторые все-таки сделали несколько шагов вперед. Я узнала почти всех, хотя уже забыла многие имена. Я вглядывалась в лица жителей деревни в поисках хотя бы капли дружелюбия, и хотя некоторые улыбались, остальные не сводили настороженных взглядов с драконов.
Хейн вышла вперед, представила нас, а затем предложила мне начать выступление.
И в это мгновение мое волнение улеглось. Я вспомнила, с какой легкостью Ли начал свое выступление, словно дракон, взлетавший в небо. Однако не стоило сейчас думать об этом. «Стой прямо, – наставляла меня Крисса, когда мы репетировали на крепостном валу, стоя в нескольких метрах друг от друга, – голову держи высоко, представь, что летишь на драконе, и старайся выглядеть именно так».
И я начала. Я рассказала о первом нападении на Холбин, потом о втором. Очевидно, их удивило, что я вообще могу об этом говорить, и тихие возгласы пробежали по толпе, но я не могла останавливаться, а тем более не могла дать им понять, что в чем-то сомневаюсь, поэтому продолжала речь. Сложнее всего было говорить о нападениях, но мой голос звучал уверенно и твердо, точно так же, как на крепостном валу во время репетиций с Криссой. Затем я заговорила о Революции, о том, какую роль сыграл Холбин в свержении старого режима. Я говорила о переменах, произошедших благодаря Атрею в городе и по всей стране. Рассказала о своем образовании, которое могу получить благодаря честной системе экзаменов. Поведала о правительстве, где драконы служат закону, а не нарушают его.
Я рассказала о намерениях новопитианцев вернуть себе власть над Каллиполисом. О том, что сама видела вражеских всадников и их драконов. И о том, что Революция – еще не конец долгого пути к лучшей жизни и, похоже, нас ожидает новая война. В которой мы любой ценой должны победить.
– Вступая в ряды стражников, я поклялась защищать этот остров. А как претендентка на звание Первой Наездницы я готова к тому, чтобы в дальнейшем повести за собой военно-воздушные силы Каллиполиса.
Хотя во время репетиций я много раз произносила эти слова, сейчас, стоя перед толпой жителей Холбина, я ощутила, как мурашки побежали у меня по спине. Все происходящее казалось нереальным. Я, крепостная крестьянка из Холбина, претендую на звание Первой Наездницы.
– Я дочь фермера с Холбинских холмов, я сирота. И не понаслышке знаю, что такое голод. Я видела, как моя семья погибла в драконьем пламени. Я одна из вас. Как и все мои соратники, летающие на драконах. Мы здесь, чтобы защитить вас, в отличие от прежних драконьих наездников. И если вы пока не можете поверить мне, пожалуйста, не забывайте об одном: моя семья погибла от рук старого режима. И я лучше погибну сама, чем допущу повторение былых преступлений.
Я закончила. Вокруг повисла тишина.
Я взглянула на Хейн, и она коротко кивнула в ответ. Судя по всему, она считала, что я все сделала правильно. Она выступила вперед и принялась рассказывать о следующей части нашего собрания. Я позволила себе закрыть глаза и, коснувшись шеи Аэлы, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Если вы хотите задать вопросы, выходите, и Антигона – Энни – и Дориан все вам объяснят. Уверена, вы рады видеть ее спустя столько лет и хотите пожелать ей удачи в финале турнира.
Я открыла глаза.
Никто не сдвинулся с места.
Маки и Хейн переглянулись. Маки сказал:
– Ладно, ребята, не робейте. Борис, может быть, вы с Хельгой начнете? – А затем тихо обратился ко мне: – Энни, будь добра, отойди на несколько шагов от своего дракона…
Небольшая группа деревенских жителей с явной неохотой двинулась к нам через каменную площадку. Когда Борис, Хельга и трое их детей подошли достаточно близко, я заметила, что ноги Бориса едва не подогнулись и он хотел опуститься на землю. Это заметила и Хейн.
– Пожалуйста, стойте спокойно, – резко приказала Хейн.
Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу.
– Спасибо, что пришли, – сказала я.
Мне впервые пришло в голову, какой странной, должно быть, им казалась моя речь: ни следа от прежнего горного акцента, короткие гласные и плавные тона дворцовой речи. Строгая и холодная, я наверняка напоминала им чиновницу из министерства.
Борис и Хельга переглянулись. Их дети сбились в кучку рядом, самый младший таращился на драконов, путаясь у матери в ногах. Они склонили головы и, не говоря ни слова, отвернулись.
Тишина и напряжение висели в воздухе до тех пор, пока ко мне не обратилась женщина, которая потеряла мужа во время второго нападения на Холбин. Теперь, спустя десять лет, ее лицо покрывали морщины, седые волосы были перехвачены выцветшей черной лентой. Она приблизилась ко мне и, смерив меня гневным взглядом, процедила: