И в следующее мгновение передо мной с головокружительной быстротой развернулась цепь мельчайших событий, складываясь в единую картину. Все это время я отказывалась замечать очевидные вещи.
О боги. Почему я была настолько слепа?
– Дак, я не…
Он тоже замер.
Несколько мгновений мы, не двигаясь, стояли рядом, и я ощущала, что вот-вот между нами закончится, едва начавшись, нечто важное, но то, чего я совершенно точно не желала. Но, что еще хуже, я понимала, что теперь мы с Даком уже никогда не будем прежними.
Но затем Дак отступил назад и улыбнулся. И хотя это была не его прежняя беззаботная улыбка, она напомнила мне прежнего Дака. Лучики морщинок собрались вокруг его глаз, и его широкое лицо засияло.
– Эй, все хорошо, Энни.
Я неуверенно посмотрела на него, словно задавая немой вопрос: правда?
– Пойдем? – спросила я.
И в это мгновение тишину взорвали звуки колокола.
Утро подкралось незаметно. Кор давно спал. Мы с Криссой сидели рядом с ним на крепостном валу, куда поднялись, чтобы полюбоваться видом на город. Костер давно погас. Каменные плиты остыли, но Крисса согревала меня своим теплом. Бурдюк с вином, который мы принесли с собой, давно опустел. Мне казалось, что все происходит как во сне. Ее руки поглаживали мои волосы, я обнимал ее за талию, и наши губы соприкасались.
«Что она чувствовала, танцуя с Даком? – вдруг подумал я. – Возможно, ощущала себя свободной, забыв обо всем на свете?»
Очнувшись ото сна, я попытался выразить свои чувства.
– Крисса, мы не должны…
Даже в темноте я увидел, как ее губы тронула улыбка. Наши лица были так близко, что я видел звезды, отражавшиеся в ее глазах.
– Не должны что?
В ответ я притянул ее к себе, не желая ничего объяснять. И хотя меня тревожили мрачные мысли о чувстве вины, которое скоро обрушится на меня, я не хотел портить это мгновение. Пока что Крисса была рядом, и ее губы жадно льнули к моим.
Мы разжали объятия, когда раздался тревожный звон колоколов. Крисса застонала, уткнувшись в мое плечо, ее волосы рассыпались по лицу. Вслушиваясь в громкий звон, я постепенно начал приходить в себя.
– Неужели уже утро? – спросила она.
– Это не обычный звон.
Крисса замерла. А затем уперлась рукой в каменные плиты, отодвинувшись от меня. Я ощутил холодок наступающего утра. Небо на востоке порозовело, низкие облака нависли над горизонтом. Единственный маяк сиял на северной башне внутренних покоев, а под ним громко звонил колокол. Кор зашевелился, разбуженный шумом.
Ледяной ужас сковал мои внутренности; от легкой эйфории, навеянной вином, не осталось и следа.
«Я же догадывался. Я должен был их предупредить. Нельзя было снимать охрану…»
Мы с Криссой вскочили, оглядывая раскинувшийся перед нами спящий город. Вереница огоньков сигнальных маяков, зажженных на драконьих пьедесталах, исчезала в долинах, уходя к северному побережью. Цепочка огней, указывавшая на источник угрозы.
Колокола продолжали звонить, подавая зашифрованный сигнал, который мы знали с детства, но ни разу не слышали.
«Драконы. Нападение».
9Голодный валун
Умиротворение, навеянное балом, медленно исчезало. Внезапно в моей памяти всплыли слова Джулии: «Мы нападем первыми, чтобы посеять страх». И я понимал, что поступил глупо, утаив это от Холмса и оставив город абсолютно беззащитным…
Но сейчас не было времени заниматься самобичеванием. Я схватил полусонного Кора за руку и заставил подняться. Крисса прижала руку ко лбу и глубоко вздохнула, с ужасом осознавая всю сложность ситуации, в которой мы оказались. Мы были абсолютно не готовы к тому, что произошло.
– Мы должны подняться в воздух, но драконы не подготовлены, а я в этом платье…
Она с отвращением сжала складки платья, словно говоря: что толку от этой одежды, когда мы вот-вот окажемся под жаром драконьего пламени.
Кор наконец услышал тревожный звон, увидел сигнальные маяки и принялся ритмично изрыгать проклятия, словно произнося заклинания. Я встряхнул его, заставив взглянуть на меня, а затем посмотрел на Криссу.
– Нас учили, как вести себя в подобной ситуации.
Крисса покачала головой, пытаясь прийти в себя. А затем забубнила заученные наизусть слова: «Надо добраться до арсенала, переодеться, пока седлают наших драконов. А затем вызвать их с арены».
К счастью, бежать нам было недалеко: с крепостной стены можно было попасть в Обитель через люк, спустившись вниз по лестнице, а затем пройти по узкому коридору ко входу в арсенал.
– Какие позиции мы должны занять?… – крикнул мне Кор на бегу.
Вопрос был адресован лично мне, хотя мы втроем, будучи лидерами эскадрилий, были равны по званию. Но, отвечая ему, я не сразу вспомнил об этом и почему-то совсем не удивился.
– Эскадрилья небесных рыб выйдет вперед, половина эскадронов аврелианцев и грозовиков последуют за ними. Оставшиеся части эскадронов станут прикрывать город, нельзя оставлять его незащищенным. Следуйте по линии сигнальных маяков, но когда доберетесь до места вторжения, не вступайте в открытый бой. Крисса, вы должны просто сдержать их натиск, пока мы не подоспеем вам на помощь…
Мы добежали до арсенала, и тут Крисса схватила меня за руку, заставив резко остановиться. Кор тоже замер в дверях. Арсенал уже был полон наездников, все кричали, торопливо вооружаясь. Многие, как и мы, все еще были в вечерних нарядах.
– Ли, что нам?… – крикнул кто-то изнутри.
– Все приказы будут уже в воздухе, а пока что переодевайтесь, бегите к воротам и не волнуйтесь… – крикнул я и обернулся к Криссе.
Ее прическа растрепалась, локоны спутанными прядями рассыпались по плечам, в темном коридоре ее платье казалось черным. Глаза Криссы расширились, она тяжело дышала.
– Что, если уже слишком поздно? – спросила она.
– О чем ты говоришь…
– Что, если это выжигание? Истребление людей? – Она обхватила себя руками за талию, пытаясь отдышаться. Кор придержал ее за локоть. – Ли, если они уже…
Если они уже сожгли наши земли. «Пламени одного дракона хватит, чтобы сровнять город с землей». Что обнаружит эскадрилья Криссы, когда они прибудут на место? Драконов, поджидающих их, или сожженные деревни?
– Если это действительно так, спуститесь вниз и заберите всех, кто уцелел в пожаре.
Этому нас тоже учили. Услышав от меня этот приказ, Крисса тут же пришла в себя, успокоилась, и к ней вернулась прежняя решительность.
Войдя в арсенал, мы принялись торопливо переодеваться. У многих наездников, в спешке прибежавших сюда, не оказалось нижнего белья, но в этот момент нам было не до церемоний. Крисса уверенно стянула с себя платье с таким видом, словно была в комнате одна. Краем глаза взглянув на нее, я заметил красную полоску на ее шее и понял, что это след от наших объятий, но воспоминание об этом мгновении сейчас казалось далеким и совершенно неважным.
Дверь распахнулась, и в комнату вбежали Энни с Даком. Ее волосы спутались, рукава платья сильно помялись. Мне пришло в голову, что, возможно, они с Даком не теряли времени даром, как и мы с Криссой, но в этот момент она подскочила к своей кабинке, вытащив огнеупорный костюм, и принялась неловко шарить пальцами по спине в поисках застежки, чтобы расстегнуть платье. И беспомощно выругалась.
– Ли… – прошипела она.
– Дай мне свой кинжал.
Я разрезал платье у нее на спине, роскошная ткань порвалась, словно тонкая бумага. Она со злостью отшвырнула его и принялась натягивать костюм. Я отвернулся, чтобы не видеть ее наготу. Мы одевались, избегая смотреть друг на друга.
– В какой из передовых отрядов ты меня поставишь? – бросила она через плечо.
Я вспомнил побледневшее лицо Криссы, когда она произнесла слово «истребление».
«Мы нападем первыми, чтобы посеять страх».
Сколько времени прошло с того момента, как загорелся первый сигнальный маяк? И когда вспыхнул последний? Есть ли вероятность, что новопитианцы еще там? Энни могла принести огромную пользу в бою. Но если это истребление? Выжигание? Сможет ли Энни, которая изо всех сил вцепилась в мою руку, увидев, как Дака обжег горячий пепел молодого дракона-грозовика, выдержать вид опустошенных драконьим пламенем земель? Особенно после того, что ей когда-то довелось пережить в Холбине.
Нет. Я должен избавить ее от этого.
И я резко ответил.
– Нет, вы с Пауэром останетесь прикрывать город с частью эскадрона. Кто-то должен его защищать.
Произнеся эти слова, я сразу понял, как их воспримет Энни: оборона города всегда входила в обязанности Альтерны. Она замерла, стиснув руками свою кирасу. Несколько секунд я наблюдал, как она сжимает и разжимает пальцы, ухватившись за пряжки и учащенно дыша. А затем она подняла голову и взглянула на меня.
Первым заговорил Пауэр. В отличие от нас с Энни, он говорил так, чтобы все вокруг услышали. Он стоял неподалеку, между скамьями, разделявшими раздевалку для аврелианцев и грозовиков, собираясь натянуть на себя кирасу.
– Ты уже приказываешь Антигоне держать оборону? Это что, шутка? До финала турнира еще две недели, Ли.
Пауэр с отвращением уставился на меня. Я давно привык к такой реакции, но попытка втянуть сюда Энни меня удивила.
Однако он выбрал совсем неподходящее время для этого.
Услышав брошенный им вызов, наездники, собравшиеся в арсенале, умолкли и принялись обмениваться взглядами. Энни по-прежнему не сводила с меня своих карих глаз, ее губы слегка приоткрылись. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал едва слышно, словно она не хотела, чтобы наш разговор слышали другие, несмотря на сцену, которую устроил Пауэр.
– Я хочу участвовать в контратаке.
Я тоже понизил голос. И прошипел слова, которые хотел донести до нее:
– Уже слишком поздно для контратаки.
Энни смотрела на меня, хлопая глазами. Казалось, она прочитала мои мысли. Поняла, что я говорил о выжигании.