Потому что для Атрея это были всего лишь два слова. А для меня и других наездников – нечто совсем другое. Именно поэтому Атрей выглядел таким невозмутимым в то время, как у меня все поплыло перед глазами. Энни, сидевшая рядом со мной, громко сглотнула, стиснув руки на столе перед собой. Ее глаза сделались огромными.
«Посмотрим, как разобьются вдребезги ваши идеи».
Я услышал собственный голос:
– Слушаюсь.
– Когда вы сможете начать коллективизацию? – спросил Атрей у Холмса.
– На рассвете, – ответил Холмс. – Но сначала мне надо все подробно обсудить с Первым Наездником и Альтерной.
Генерал продолжил совещание в своем кабинете. Он разговаривал с нами стоя. Мы договорились, что ночью город будет находиться под усиленной охраной, а завтра утром сухопутные войска начнут собирать продовольствие в сельских районах в сопровождении двух драконов.
– Думаю, тебе стоит лично отправиться в первый рейд, Ли, – сказал Холмс.
И тут Энни заговорила впервые с начала совещания.
– Нет. Должна поехать я.
Она сильно побледнела, вцепившись в подлокотники кресла. Холмс взглянул на нее, и его лицо смягчилось.
– Антигона, коллективизация – очень непростой процесс…
Голос Энни звучал тихо, но четко, она говорила с решительной твердостью:
– Я знаю, что такое коллективизация.
Холмс прищурился. На его лице промелькнуло понимание.
– Насколько мне известно, – Энни поморщилась, – я – единственная из стражников, кто знает, что такое коллективизация. Ли никогда…
Тут она умолкла, и, ощутив внезапную боль, я понял причину ее молчания. Она не знала, видел ли я когда-нибудь, как проходила коллективизация. Я покачал головой.
Меня считали слишком юным для подобных дел.
Энни глубоко вздохнула и распрямила спину.
– Я знаю, что вы ищете, знаю, что вам понадобится.
Я ощутил, как тело начинает сковывать холод. Все это Энни могла узнать лишь у одного человека.
Холмс уперся ладонями в застеленный картой стол, и он заскрипел под его весом, когда генерал наклонился вперед.
– Знать, что нам понадобится, не означает, что вы сумеете это получить. Здесь необходимо действовать жестко. Народ будет думать, что мы лжем и не вернем продовольствие, забирая его себе, как это было при старом режиме. Поначалу нам придется оказывать давление. И мне нужны наездники, которые справятся с этой задачей.
Энни ответила тихо, но твердо.
– Я справлюсь с этой задачей.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, высокий мужчина и девушка со сверкающими глазами, казавшаяся крошечной по сравнению с ним. И, судя по всему, Холмс прочитал в ее глазах то, что искал. Он отодвинулся от стола и распрямил плечи.
– Отлично, – сказал он. – Тогда вы со своим отрядом отправитесь в сельскую местность в числе первых, а после проинструктируете остальных.
Когда мы вышли в коридор, Энни на мгновение остановилась, обхватив себя руками. А затем двинулась вперед, и я последовал за ней. Темный и тихий Дворец наполняли ароматы ранней осени, мы вдыхали этот запах, проходя по открытым дворцовым галереям.
– Кого ты хочешь взять в помощники? – спросил я.
Энни, не задумываясь, ответила:
– Рока.
Конечно. Рок тоже был из крепостных крестьян.
– Тебе надо поговорить с ним после того, как я проинструктирую корпус стражников. А послезавтра вы должны начать подготовку отрядов.
– Хорошо.
Внезапно мне в голову пришла мысль, от которой у меня все сжалось внутри.
– И до того, как мы разбудим остальных, мне надо поговорить с Криссой.
– Зачем?…
– Ее отец – торговец, и он был в море.
Мы вернулись в Обитель, я зашел вместе с Энни в темную комнату женского общежития и, отыскав кровать Криссы, разбудил ее. Она вышла со мной в коридор, потирая заспанные глаза.
– Ли, ты что… псих, неужели это свидание?
В неярком свете коридора я видел ее улыбку. Беззаботную, веселую улыбку Криссы, которая всегда мне нравилась и которую мне придется отнять у нее. Но я не мог сделать этого здесь, в коридоре, по которому она ходила каждый день, и также не хотел разговаривать в трапезной, оранжерее или во дворе. Потому что после того, что я собирался ей рассказать, Крисса навсегда возненавидит это место.
И вот я схватил ее за руку и повел в аудиторию, в которой давно уже не проводились занятия, расположенную в библиотечном крыле.
Когда я закрыл дверь, она все еще улыбалась.
– Это… так необычно, Ли. Но мне нравится…
– Тебе лучше сесть.
Ее улыбка померкла, и на лице отразилась тревога. Она села, а я устроился рядом.
– Судно твоего отца уже вернулось в порт?
– Нет… он вернется примерно через неделю. А что?
Отчаянно пытаясь подобрать слова, я увидел, как застыло ее лицо. Словно она уже знала, что я сейчас скажу. И ее улыбка исчезла.
– Нет! – воскликнула она. – Нет, нет, нет…
Я думал, что многолетний опыт страданий поможет мне справиться с этим разговором, но оказалось, что невозможно спокойно смотреть, как человек изо всех сил старается осознать страшное горе, навалившееся на него.
– Пока ничего точно не известно. Мы только получили известие, пока еще нет точной информации…
– Какое известие?
Когда встревоженные стражники собрались в освещенном канделябрами зале заседаний, я попросила Кора пойти вместе со мной и отыскать Ли. Идя по коридору, мы услышали, как рыдает Крисса, а он сидел рядом на старой школьной скамье, обняв ее и закрыв лицо ладонью.
– Энни, Кор! – воскликнула Крисса, увидев нас, и вскочила.
Голос Кора был хриплым и резким.
– Привет. Как ты?
– Не очень.
Ли тоже встал.
– Уже пора? – спросил он меня.
Я кивнула.
Ли сказал Криссе:
– Я должен поговорить с остальными. Кор может пока побыть с тобой…
Крисса вытерла глаза.
– Нет, я пойду с вами.
Никто из нас не ожидал такого ответа, и, увидев наши изумленные лица, она вскинула голову.
– Я должна быть со своим эскадроном. Почему я должна что-то скрывать? Мне не стыдно за свое горе.
В зале заседаний она уселась между мной и Кором, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды других наездников, заметивших следы слез на ее лице. Ли занял место за кафедрой в центре зала. Он излучал энергию и силу, словно дракон, вырвавшийся на свободу из своей пещеры. И все это сразу заметили. В зале повисла тишина.
– Я буду краток, – начал Ли.
Ли впервые проводил совещание как командующий флотом. Он объяснил, что произошло и чем мы станем заниматься в ближайшие несколько недель, а что необходимо сделать немедленно. Через десять минут инструктаж был закончен. Он вышел из зала, забрав с собой первый патруль наездников. Остальных отпустили отдыхать.
Я отвела в сторону Рока, чтобы поговорить о завтрашнем дне. Когда он понял, что я прошу его помогать мне в первой экспроприации продовольствия у крестьян, то побледнел.
– Я хорошо помню эти поборы, – сказал он.
– И я тоже. Именно поэтому мы должны начать этот процесс, а после – научить остальных.
Рок со свистом выдохнул.
– Чертов дракон Уриэля, – медленно выругался он.
Я сказала ему то, в чем пыталась убедить себя после разговора с генералом Холмсом:
– Все будет не так, как раньше. Мы вернем продовольствие.
– Даже если мы его вернем, – ответил он, качая головой, – этого будет недостаточно.
Рок отлично знал, как обстоят дела в сельском хозяйстве Каллиполиса, и его слова испугали меня гораздо сильнее, чем предсказания министра сельского хозяйства.
– Мы пока этого не знаем, – откликнулась я.
Рок поморщился с таким видом, словно съел что-то кислое.
– Это лучший вариант. Даже если продовольствия окажется недостаточно, это самое справедливое решение.
Но, произнося эти слова, я ощутила, как безумный ужас поднимается из глубины души при мысли о том, что ждет нас завтра. Рок отвернулся, теребя губу с таким видом, словно собираясь сказать мне что-то очень важное. Но лишь спросил:
– Когда мы отправляемся?
– В шесть утра. А пока надо поспать.
Рок лишь мрачно усмехнулся в ответ.
14Поборы
После церемонии избрания детям дали пятнадцать минут, чтобы попрощаться с родителями. Мальчик и девочка наблюдали, как чужие родители плакали, обнимая детей, обещая писать письма.
– Возможно, нам не следовало этого делать, – сказал он.
Она взглянула на него как на сумасшедшего.
– Мы все сделали правильно. Это лучшее, что было в нашей жизни.
Он понял, что дальше надо соблюдать осторожность, и потому весь день очень тщательно подбирал слова.
– Я знаю, ты считаешь владельцев драконов плохими людьми, – сказал он. – Но что, если новые люди тоже окажутся плохими?
Она задумалась.
– Ты ведь не думаешь, что он плохой, правда? Тот человек, которого мы видели?
Она говорила о Первом Защитнике, беседовавшем после церемонии с избранными детьми о том будущем, которое ожидает их после обучения. И мальчик был вынужден признать, что не считал этого человека плохим. Ведь когда-то этот человек спас ему жизнь.
– Да, я не считаю его плохим, – сказал он.
Но почему-то этого оказалось недостаточно. Похоже, она почувствовала его беспокойство.
– Подумай об этом так, – предложила она. – Даже если они окажутся плохими, драконы все равно будут в наших руках. И мы станем устанавливать правила. А мы ведь никогда не станем плохими, правда?
Я вернулся рано утром и сразу же направился на крепостную стену, чтобы проконтролировать установку сигнализации. Заметив Энни и Рока, спускавшихся к Огненной Пасти после возвращения со своего первого задания в сельских районах, я направился в арсенал, чтобы подождать их там. Энни появилась в дверях первой и, бросив снаряжение Аэлы на скамью, быстро прошла мимо меня в душ. Она резко захлопнула за собой дверь, и до меня донеслись ее рыдания.