– И после всего сказанного ты думаешь только об этом?
Рок опустил голову на руки и испустил стон.
– Я только понял… Я учил Грозового Бича, как проводить коллективизацию. Дядя Ли убивал людей, которых я знал.
Шум их нетерпения ускользнул от меня, и я сразу же поняла, что не должна была этого допускать. Рок сразу же обратил на это внимание. Он поднял голову и посмотрел на меня.
– Нет, – сказал он. – Леон… Это же не тот, который…
Я киваю.
– Что происходит? – спросил Лотус, смотря то на меня, то на Рока. Крисса медленно, но резко выдохнула, издав тихий звук: словно осознание вызывало боль. Глаза Кора сузились, словно он тоже все понял. Я смотрела мимо них на Дака. Он опустился на пол, прислонившись спиной к стене и прижав колени к груди. Он один из них всех не выглядел удивленным. Я помнила, как во время Дворцового дня мы услышали, как Ли стошнило, и он ничего не спросил.
– Ты знал?
Дак зашевелился.
– Я не… не совсем знал. Но вы с ним всегда странно себя вели друг с другом.
Крисса согласилась, нервно фыркнув:
– Это, – бормочет она, – еще мягко сказано.
Они с Даком посмотрели друг на друга. В этот тревожный момент они будто обменивались понимающими взглядами. Потом Крисса отвернулась от окна и взглянула на меня. Силуэт ее золотых волос был обрамлен светом.
– Как давно ты это знаешь?
Я почувствовала облегчение от того, что наши с ней отношения, наконец, прояснятся.
– Почти все время, что я его знаю, – ответила я. – Все это выяснилось еще в приюте…
– Он… рассказал тебе об этом?
– Нет. Все было не так. Просто были некоторые… моменты.
Я старалась не думать о нашей ссоре или о том, что он просил меня помочь ему в побеге в место, которое теперь звалось Новым Питосом.
– Ну… Он даже не мог говорить на каллийском, когда мы с ним познакомились.
Рок позволил себе выругаться. Пальцы Кора потянулись вверх, и он вцепился в собственные волосы.
– Тебе не приходила в голову мысль о том, – сказал Лотус, – что стоило сообщить об этом?
– Я не думала об этом, я же была ребенком…
Рок сказал:
– Позволь мне сказать об этом прямо. Ли – сын Леона Грозового Бича. И ты понимала это. Для тебя это не было проблемой?
Я покачала головой.
– Это… Это не было проблемой, точно не в то время.
А потом, зная, что им нужно больше, я сделала вдох и объяснила им все:
– Он заботился обо мне. Другие дети… Он следил за тем, чтобы они не отбирали у меня еду.
Очень унизительно было рассказывать об этом людям, которых я запросто побеждала в воздухе, и я чувствовала, как мои плечи поникли, когда я призналась им. Я расправила плечи. Если это удержит их на стороне Ли, я скажу это.
Губы Криссы выглядели так, словно она вот-вот расплачется. Лотус откашливался, ощущая дискомфорт. Рок внимательно рассматривал меня, прищурившись. Пальцы Кора продолжали рвать волосы, и его голова все еще была опущена. И Дак тихо добавил, сидя на земле и обнимая колени:
– Значит, ты не думала об этом.
Я кивнула:
– Я нуждалась в нем.
Кор оторвал свои руки от волос; из его уст вырвалось:
– Черт возьми, Ли.
– А что потом? – Рок потребовал продолжения. – Ты не думала о том, что, если он станет Первым Наездником, это будет не очень правильно по отношению к Каллиполису?
Кор поднял голову, чтобы тоже посмотреть на меня. Будто он, как и Рок, ждал ответа. И я осознала, что после всех лет дружбы, доверия и следования за Ли даже Кор находился на пороге отказа от всего этого, ведь теперь он знал правду о его родителях. Осознание этого наполнило меня яростью.
– Нет, – ответила я, – я так не думала. Потому что у меня никогда не было повода так думать. К слову, если вы забыли, он заслужил и ваше доверие тоже. Он занимался с тобой, Рок, после занятий, чтобы тебя не наказали за отставание. А тебе, Кор, он помогал ставить детей патрициев на место, если ты не помнишь о том, что Горан всегда закрывал на это глаза. Когда Атрей сделал его командиром эскадрильи, он уже присматривал за каждым из нас.
Я смотрела на них. Даже в тусклом свете единственного узкого окна я видела, как они пытаются найти повод мне возразить.
– Слушай, – наконец, сказал Кор. – Не надо рассказывать мне о том, что Ли хороший человек. Ведь… дело не в этом.
– А мне кажется, только в этом и дело, – ответила я.
– На самом деле нет, Энни, – тихо сказал Рок.
Я сразу повернулась к нему.
– Даже хорошие люди не справляются с такими вещами, как Дворцовый день, – сказал он. – Все так и есть.
– Верно, – ответил Кор, словно Рок высказался за него. – Если бы люди сделали такое с моей семьей…
Рок медленно вздохнул, смотря на деревянные балки на потолке, и сжал кулаки.
– Я бы тоже не смог такое забыть.
Кор кивнул с мрачным лицом.
Я вспомнила сегодняшнее утро, лицо Ли, когда я показала ему картинку с изображением его семьи, то, как он закрыл глаза.
– Он не забыл об этом, – сказала я. – Но это не значит, что он собирается мстить.
Судя по выражениям лиц Кора и Рока, они даже не верили в то, что такое возможно.
– Слушай, Энни, – сказал Рок, и в этот раз его голос прозвучал так, словно он извинялся передо мной. – Если он здесь не поэтому… то зачем он здесь?
Этот вопрос казался риторическим. И хотя я это понимала и знала, что Рок уже сделал выводы в отношении Ли, я чувствовала, что ответ на этот вопрос все же существовал. Я не думала, что Ли сам нашел ответ, я и сама не могла выразить его словами до этого момента. Но теперь, когда этот ответ пришел ко мне, я была абсолютно уверена в том, что это правда.
– Искупление.
Кор и Рок посмотрели друг на друга, а потом снова на меня.
– Ли знает, кем был его отец. И ему известно, что он делал. Он знает это так же долго, как и я.
Но Кор снова положил свою голову на ладони, а лицо Рока смягчилось, в нем читалось что-то похожее на жалость.
– Энни, – сказал он, – даже если бы это было так… Как такое доказать?
Тюрьма находилась на самом нижнем этаже военного крыла внутренних покоев, рядом с ареной, где заключенных держали в ожидании казни драконьим огнем. Я была там только один раз, когда мы с Даком были юными и любопытными. Кажется, это было темное место, заброшенное не без уважительной причины, и мы больше туда не возвращались.
– Ли?
– Я здесь.
И я прижала фонарь к решетке, заглядывая внутрь. Камера была совсем крошечной, ее узкое окно впускало внутрь холодный воздух с арены. Ли лежал на койке в углу. Он поднялся на локте и посмотрел на меня, прикрыв глаза рукой.
– Что сказал Атрей? – спросил он.
– Ничего информативного. Я думаю, он еще… обсуждает этот вопрос.
С тех пор как мы разошлись, с Ли сняли форму и выдали ему тунику и брюки. Впервые со времен Элбанса я видела его в гражданской одежде, и моя первая мысль была: она ему не подходит.
– Я принесла тебе кое-какие вещи.
– Ох… Спасибо.
Он поднялся на ноги и приблизился ко мне.
– Лед, – проговорила я, отдавая его в первую очередь. – И еще к тебе придет медицинский эксперт, который тебя осмотрит.
– Все не так уж плохо…
– Я хочу, чтобы позже он смог дать показания.
– Им все равно, – сказал Ли.
Это прозвучало, как провокация Пауэра в моей голове в те редкие моменты тишины, которые я пережила в последние пару часов.
«Их наказали за это?»
Я ответила ему то же самое, что я говорила себе:
– Это неправда. Преступники, действовавшие во время Дворцового дня, были заключены под стражу, а затем их казнили, я читала об этом давным-давно…
Лицо Ли сначала выглядело испуганным, а потом сразу же стало серьезным.
И он уточнил:
– Я имел в виду, что им безразлично из-за опасений за национальную оборону. Они не могут позволить себе поступиться опытным наездником, особенно если речь идет о Четвертом Ордене. Пауэр слишком ценен.
А затем Ли прочистил горло и тихо добавил:
– Он не сказал ничего, о чем я не думал в последние годы, Энни. Не переживай об этом.
Он отвернулся от меня, поднял рубашку и прижал мешок со льдом к животу. Я смотрела на паутину ожоговых шрамов на его спине, которая едва закрывала другие, более старые шрамы. О них он никогда не говорил, даже в Элбансе.
Руины Дворцового дня и его катастрофы окружили нас. Единственное, что я хотела, – перемотать все назад, вернуться во вчерашний день, на несколько часов назад, прежде чем все пошло не так. Прежде, чем мне пришлось увидеть Ли таким.
– Я… Рассказала кое-что другим. Решила, что так лучше сделать, особенно после случая с Пауэром. Даку, Кору, Року, Лотусу и Криссе. Больше никому не сказала.
Хоть он и отвернулся от меня, я все же увидела, как его кадык дернулся, когда он сглотнул.
– А они?…
– Некоторым из них понадобится время.
Ли жестко кивнул.
– Я исполняющая обязанности командующего флотом, – продолжила я. И добавила: – На некоторое время.
«На некоторое время до чего?»
Но Ли не прокомментировал эту фразу. Он просто сказал:
– Хорошо.
– Мне… надо будет поговорить с тобой об этом. На определенном этапе.
Я услышала, как мой голос сделал то, что не должно было произойти, ведь я просто умоляла его об этом. Он прыгнул на октаву выше и превратился в визг. Ли тоже это слышал и остановился. Затем опустил лед, который прикладывал к животу, и повернулся обратно ко мне.
– Эй, – сказал он.
Только от Ли такой простой реплики было достаточно, чтобы успокоить меня, как ласковым словом.
– Мы можем обсудить это сейчас, если ты хочешь, – продолжил он.
Я кивнула, злясь на свое предательское горло и факт того, что в такой ситуации Ли меня успокаивал. Я была огорчена тем, что мне было настолько это нужно.
– У тебя есть что-нибудь, чем можно писать?
Я снова кивнула.
Мы сидели с ним вместе на каменном полу тюрьмы, разделенные решеткой, пока Ли прижимал лед к своему животу и разговаривал со мной, а я делала заметки. Он говорил мне об обязанностях, которые он выполнял в качестве Первого Наездника, и сообщал другую информацию. Ли рассказывал о дополнительных обязательствах, которые взял на себя в последние годы, проводя свои беседы с министерством и вооруженными силами. Говорил о контактных лицах, с которыми он связывался, описывал причуды каждой задачи, дополнительные меры, которые он любил принимать, чтобы убедиться, что работа была успешно выполнена.