У Атрея не было возможности ответить на вопрос Доры. На краю помоста приземлился силуэт последнего дракона, светящийся в небе. Пэллор больше не светился серебристо-белым: он почернел от пепла, и каждый его вздох сопровождался хрипом. Когда Ли соскользнул на землю, я поняла, что его броня запачкана в основном драконьей кровью. Он повернулся к нам спиной, его плечи сгорбились, одной рукой он сжал гребень на спине Пэллора, чтобы удержаться.
– Что, черт возьми, происходит? – тяжело дыша, спросила Дора позади меня.
– Атрей, – произнес Холмс с нарастающим напряжением, а затем едва двигающимися губами, чтобы только Защитник слышал его слова, добавил:
– Почему твоя стража ждет нашего Первого Наездника на вершине Крепости?
Я не ждала ответа Атрея. Вместо этого я отвернулась от них и пошла к Ли. Я спиной чувствовала взгляды. Я подошла к краю помоста, присоединившись к Ли. За помостом карст пропадал в сияющем тумане, а Дворец, город и река все еще оставались в тени.
Когда Ли отошел от Пэллора, дракон начал издавать пронзительные крики. Лицо Ли осталось отрешенным, он не заметил того, что я подошла к нему, пока я не позвала его по имени. Я обняла его, прижавшись к нему, и вдохнула запах драконьего огня и крови. Когда он опустил голову мне на плечо, он на мгновение затих – будто неконтролируемые страдания Пэллора отражали что-то, что он сам пытался сдержать. А потом наступил подходящий момент. Из него вырвался крик горя, приглушенный крик побежденного, словно звук вылетел из его уст против его воли. Я чувствовала, как во мне вспыхнула ответная печаль.
Но я подавила ее. Время скорбеть наступит позже. Я пропустила его вперед.
– Они ждут, Ли.
Он не спросил почему, а просто кивнул и выпрямился. Ли провел рукой по глазам и впервые за все время посмотрел мимо меня, в сторону остальных. При виде них, кажется, его мысли обрели четкость. Стенания Пэллора рядом с ним затихли, он уже почти замолчал. Ли вдруг решительно отвернулся от меня и раскрыл огромный мешок, привязанный к боку Пэллора. В нем вырисовывались страшные очертания. Он вытащил из мешка запятнанный, почерневший шлем, на котором был все еще различим символ Грозового Бича и горного вереска.
Он в последний раз коснулся все еще дрожащего бока Пэллора, кивнул мне, а затем направился к ожидающим наблюдателям: Атрею, страже Защитника, Холмсу, Хейн и другим стражникам с их драконами. Наступил момент тишины, и все, что мы слышали, – оглушающий ветер.
А затем Ли остановился в двух метрах от Атрея и бросил шлем на землю между ними. Прежде чем Атрей успел что-то сказать, Ли заговорил:
– Я был рожден и назван Лео, сыном Леона из дома Грозовых Бичей. Этим я подтверждаю, что отказываюсь от этого имени.
Хейн резко выдохнула воздух. Глаза Холмса округлились. Голос Ли звучал ясно, несмотря на шум ветра. Он говорил на драконьем языке с интонацией, свойственной традициям высоких клятв в старых дворах.
– Во имя Каллиполиса я разорвал все кровные узы. Во имя Каллиполиса я оставил как традиции своего народа, так и законы его давно умерших богов. Во имя Каллиполиса, – Ли вдохнул, и его голос прервался, – я убил члена своей семьи.
Он опустился на колени на каменную плиту, склонил голову и вытянул руки ладонями вверх.
– Пусть кровь на моих руках будет моим подношением, пусть результаты моей битвы станут доказательством моей верности.
А затем он опустил свои ладони на землю.
– Все, что у меня есть, я готов отдать Каллиполису. Я в вашей власти, вы можете оставить меня или изгнать, как вы захотите.
Ли, склонивший голову в ожидании, не заметил молчаливого разговора присутствующих: как Холмс с тихим, размеренным выдохом устремил взгляд на Атрея, подняв брови; как Хейн подняла руки к лицу и пыталась уловить взгляд Атрея своими округлившимися, яркими и испуганными глазами; как Дора Митрайдс скрестила руки на груди и уставилась на Атрея, поджав губы. Стража Защитника слабо и неуверенно сжала свои копья, смотря на Атрея и ожидая дальнейших инструкций. Атрей же смотрел на меня, мимо них.
Затем, к моему удивлению, он улыбнулся. В этой улыбке не было ни капли теплоты. Это были искривленные губы и поднятая бровь, словно вместо того, чтобы расстраиваться из-за моих маневров, он просто посмеялся над ними. Я почувствовала его злобу в этот момент.
Триумф, который я ощущала, затих во мне. Холод пронзил мой живот. На какое-то мгновение, заставившее мое сердце остановиться, Атрей шагнул вперед, и я подумала: он все равно это сделает. А затем он посмотрел на Ли сверху вниз и произнес:
– Встань, сын Каллиполиса.
Я медленно выдохнула, и мое сердце снова забилось.
Ли неспеша поднялся на ноги. Атрей спустился с постамента и положил ладонь на лоб Ли. Тот слегка поднял голову от его прикосновения. Он закрыл глаза, из которых текли слезы. А затем Атрей мягким и безэмоциональным голосом, почти лениво, продолжил:
– Клянешься ли ты чтить и защищать город, служить ему до своего последнего вздоха?
– Я клянусь.
– Тогда ты больше не Грозовой Бич. Ты Ли, без отца и без дома.
Рука Атрея упала. Ли открыл глаза, моргая так, словно рассвет ослепил его.
Кор шагнул вперед, достав из кармана своей формы золотой с серебряными вкраплениями браслет Ли, который он забрал из офиса Горана перед нашим вылетом. Он протянул руку, чтобы отдать его Атрею, но Холмс сделал шаг вперед и сам забрал его.
– Подтверди свои клятвы, – грубо сказал Холмс, обращаясь к Ли на каллийском.
Ли сделал вдох. Затем он, не колеблясь, процитировал слова, которые мы впервые сказали, когда были детьми, еще семь лет назад.
– Я клянусь служить стражником, с этого дня и до самой моей смерти. Я отказываюсь от всего мирского имущества и богатств, чтобы меня нельзя было подкупить. Я отказываюсь от своей семьи, комфорта домашнего очага и потомства, чтобы это не отвлекало меня от пути к моей цели. Я и все, чем я обладаю, всецело принадлежит Каллиполису. Крыльями своего дракона я обязуюсь охранять его. Пусть моя воля будет его защитником. Пусть мой разум приведет его к справедливости.
Холмс протянул браслет и застегнул его на широком запястье Ли. Пальцы Ли автоматически потянулись к нему, убеждаясь в его присутствии.
Когда браслет оказался на своем месте, я отстегнула медаль Первого Наездника и командующего флотом от своего плеча и передала ее ему.
Ли потянулся к ней, посмотрел на меня, его взгляд был серьезен. Затем вместо того, чтобы взять ее, он зажал мои пальцы, держащие медаль, своей рукой.
– Оставь ее себе.
Я замерла на месте, мой кулак был измазан кровью и пеплом с руки Ли. Еще мгновение я ничего не понимала.
Затем Ли отвернулся от меня, обращаясь к тем, кто смотрел на нас, повысив голос, чтобы его было слышно, несмотря на ветер.
– Я поклялся в своей верности Каллиполису. Я проявил свою готовность вести войну за него. Но это не та война, которую я могу или должен вести. Я беру самоотвод.
Его голос был наполнен разными эмоциями, он указывал раскрытой ладонью в мою сторону.
– Вместо этого я последую за той, кто должен вести эту войну. Антигона сюр Аэла – следующая по рангу, она может занять мое место. Она проявила себя кандидатом более успешным, чем я, – и в воздухе, и на земле. Я последую за ней.
Я чувствовала, как глаза защипало, когда до меня наконец дошло то, что сказал Ли. Еще мгновение я могла думать только: «Ну уж нет! Нет, я не хочу этого и не могу это сделать».
Но потом я вспомнила, что именно этого я хотела. И что я справлялась с этим. И Ли в этом нуждался. А потом я посмотрела мимо него на присутствующих, чтобы узнать, не возражал ли кто-то из них. У меня кружилась голова, и я понимала, что никто не возражал. Вместо этого, впервые с тех пор, как Ли приземлился на Крепость, лицо Атрея выглядело удивленным. Его рука, казалось, машинально поднялась ко рту, чтобы прикрыть его, когда он задумался о том, о чем только можно было задуматься после того, как Ли отрекся от звания. Затем Ли повернулся ко мне.
– Антигона, ты примешь звание Первой Наездницы и командующей флотом?
Взгляды членов корпуса, Атрея, Миранды Хейн и генерала Холмса были направлены на меня, а я смотрела только на Ли. Его покрытые кровью и пеплом серые глаза сверкали, Ли стоял прямо, а его волосы колыхал проносящийся над Крепостью ветер. Это был настоящий сын дракона.
Он ждал моего ответа, хотя это решение стоило ему всего, что только у него было. Мое горло сжалось, и я кивнула. Затем я заставила себя ответить громко, перебивая шум ветра:
– Да, я приму его.
Ли подошел ближе, взял медаль из моих рук и снова закрепил ее на моем плече. Когда он коснулся моей формы и его пальцы закрепили булавку на моей груди, я почувствовала свое учащенное дыхание и смотрела на него, когда мы вместе проходили через это. Несколько ударов сердца перенесли нас от одного порядка к другому. Медаль снова оказалась на моем плече, а Ли сделал шаг назад, прежде чем низко мне поклониться. Хотя его голос казался напряженным, он звучал твердо:
– Я приветствую тебя как своего командира и предлагаю тебе свою службу в качестве Альтернуса.
19Дети революции
После Революции солдат продолжил жить тихой жизнью, вышел в отставку после военной службы и стал незаметным лицом в своем меняющемся городе. Он никогда никому не скажет о том, что когда-то он ослушался приказа своего командующего. Тогда он увел мальчика в коридор, и они пошли дальше. Возвращаясь к этому моменту, он часто пытался убедить себя в том, что это был правильный выбор. Этот выбор, правильным он был или нет, был определяющим.
Правда была в том, что он совсем не видел никакого выбора: он просто посмотрел на мальчика и увидел в нем не сына Повелителя драконов, а обычного ребенка.
Он залечил его раны, а затем отвел его в приют, подарив ему новое имя: Ли.
Спустившись на землю, я проводила Ли в лазарет и убедилась в том, что ему дали отдельную комнату. Он ничего у меня не спрашивал, но и не подтверждал мой выбор: казалось, с тех пор, как он спустился на Крепость, он перешел критическую точку и не мог говорить. Он молчал, когда медсестра обрабатывала его раны, пока я смывала с себя пепел и дра