Никакого человеческого мужества недостаточно, чтобы сразиться с этим лицом к лицу.
Кожа покрылась мурашками от внезапного холода. Я выдохнул, увидев пар.
Пустой шагнул вперед.
Кончик клинка перестал дрожать. Лезвие упрямо поднялось вопреки всем кричащим инстинктам бежать и спасаться. Я смотрю прямо в желтые, безумные глаза размером с мою голову, ничего так не желающие больше, чем поглотить меня.
Как я и подумал, никакого человеческого мужества недостаточно.
Тогда хорошо, что я уже нечто большее, чем просто человек.
Земля дрогнула еще раз, но это было не от шага чудовища передо мной. Со спины меня внезапно накрыла еще одна огромная тень, перекрыв собой весь солнечный свет.
Еще больше отвратительной реацу наполнило воздух как гнилая вода, не давая дышать. И тогда я понял, почему все посланные сюда отряды из города были уничтожены.
Я поднял голову и встретил еще пару огромных глаз и белую маску бабуина.
Никто не сбежал. Они все умерли.
Потому что Пустых было два.
Глава пятьдесят первая. Два на одного.
Пустой бабуин резко ударил когтистой лапой сверху.
Это запечатлелось в моих глазах, как самая подробная фотография в мире. Когти, длинной с человеческую руку, блестящие от остроты. Ладонь, грубая и потертая, со все еще прилипшими комками грязи и травы. И все это приближается, чтобы превратить мой череп в пасту.
Ближе, ближе и ближе! Весь мой мир занят этой лапой и когтями. Еще пару сантиметров – смерть.
Духовная сила до боли наполнила ноги, а потом и землю под ногами, создавая на мгновение платформу под стопами с идеальным сцеплением и твердостью. Сюнпо вправо!
С треском воздуха я исчез, чтобы появиться в другом месте.
Десятую часть резерва как языком слизало, лодыжки ноют от нагрузки, но я оказался ровно в трех шагах от Пустых. И удара, который убил бы меня.
Смотрю, как лапа бабуина поднимается, оставляя в земле глубокий след вонзившихся когтей. А потом Пустой горилла шевельнулся и ударил огромной лапой наотмашь! Я все еще слишком близко!
Рука, бугрящаяся от мышц, заставляет воздух выть от силы и скорости, подобна летящему в лицо столбу!
Я только что выпрыгнул из одного сюнпо, не успеваю…
Прыгнул спиной назад, все еще в надежде уберечься или хотя бы смягчить так силу удара. Выставил левую ладонь, надеясь, что все получится, как на тренировках.
Барьер из реацу, давай же!
Стальной, как воля щита без имени, безумная кукла, ликование твердости!
Бакудо №3 Котетцу Шоухеки! (Барьер Стали)
Синий барьер овалом встает на пути удара. Я знаю, что он способен легко удержать удар настоящего тарана. Но я так же помню, что низшие Пустые сминают железо и оставляют следы на бетоне, как на грязи.
Так что я вовсе не удивился, когда барьер со звоном разлетелся на осколки!
Задержал лишь на долю секунды. Кулак чудовища с гулом пролетает мимо моего носа, едва не снося лицо.
Я коснулся ногами земли, еще раз отпрыгнул так быстро, как могу, желая держать обоих врагов в поле зрения.
Пустой бабуин разочарованно взвыл, сотрясая воздух потусторонним криком. Ему вторит другой Пустой, терзая мой слух воплем, хуже которого звука я уже не назову. Мои барабанные перепонки действительно страдают от этого дерьма. Плюс этот вой с толикой пустой реацу пытается навязать страх и отчаяние, что раздражает.
Получив секундную передышку, что-то на задворках разума услужливо указало, как я близко прошелся от смерти за несколько мгновений. Дважды.
Мои зрачки сузились, ловя каждое движение обоих врагов. Удары Пустых не уступали моей скорости, то есть они как минимум так же быстры, как средний рядовой.
Учитывая размах шагов и длину рук… Преимущество за ними. Я не убегу.
Отряды людей не унесли ноги и я не смогу. Но и сражаться лоб в лоб с ними – смерть. У меня в руках обычный меч! Он едва прорежет шкуру Пустого при обычном ударе.
Будь это Зампакто… Подавил мысль и сожаление. Что есть, тем и буду биться.
Не смотря на все плохие шансы, только восемь из десяти остатков духовной силы, я не поворачиваюсь спиной и не бегу. Я не паникую.
Не бояться. Нельзя бояться. Прочь страх, прочь сомнения.
Я сохраняю хладнокровие. Подмечаю детали. Планирую.
Бабуин бьет когтями. Горилла кулаками. Первый быстрее и суше по телосложению. Второй мощнее.
Горилла не смотрит на меня, он держит голову так, будто больше полагается на нюх. Я даже глаза его почти не вижу, слишком утопленные в тяжелых глазницах маски. Бабуин наоборот, опускает голову так, чтобы четко видеть мою маленькую фигуру.
Они… Звери. Хитрые, но безумные. Можно кое-что придумать. Еще не конец для меня.
Когда они перестали выть и рванули с места, как два поезда, желающие смести меня, я перестал думать, только реагировал. Но уже с планом в голове.
Пришлось поставить еще один барьер на пути когтей бабуина. Еще одно сюнпо!
Барьер разбит. Но я увернулся.
Шесть из десяти резерва.
Третий раз разминулся со смертью.
Но теперь, на несколько коротких мгновений, Пустые один за спиной другого. И именно бабуин, опустивший голову, смотрит на меня самыми уязвимыми частями монструозного тела.
Глаза. Единственное, что я могу точно и уверенно поразить в этот момент.
Два пальца выставлены, как будто я бросаю ему вызов. Но это не он. Искра родилась на ногтях.
Бьякурай! (Белая Молния)
Молния на миг соединила нас. Левый глаз с мерзким хлопком лопнул, голова Пустого дернулась. А потом он взвыл от боли, как никогда громко! Поднял лапы, чтобы вцепиться в больное место, отчего низко к земле согнул торс. Голова в досягаемости моего роста.
Это шанс! Сюнпо!
Я появился прямо у маски, с уже занесенным клинком. Я не надеялся пробить обычной сталью столько кости, лезвие мелькнуло, чтобы поразить второй глаз! Так бабуин стал слепым.
Внезапно он дернулся вперед всем телом, раскрыв пасть, желая перекусить меня и размолоть в кровавый фарш на белых зубах!
Сюнпо назад! Зубы маски Пустого громко клацнули с лязгом кости о кость, но схватили лишь воздух.
Сила почти на дне. Три из десяти в резерве.
Ощущаю неприятную пустоту у сердца, вялость, но лишь упрямее хватаюсь за меч.
Это был сейчас четвертый раз, когда я едва не умер. Мысль мимоходом.
Бабуин держится за морду, трет раненные глаза, орет и катается по поляне, оставляя кратеры от выступающих конечностей, комья земли только взлетают в воздух вместе с криками. Его уровень опасности для меня упал в разы.
Будь он один, я бы мог уже немного расслабиться. Но целый и невредимый Пустой горилла заменил собрата, поднимая руки над головой, чтобы обрушить на мою голову ад из огромных кулаков, способных равнять сопки. При должном усердии.
Горилла держит маску так, что я не попаду Бьякураем прямо в глаз, только поврежу тяжелую надбровную дугу. Тот же трюк с ним не прокатит, потому что подпрыгивать перед ним ради удара по глазам – это тупая смерть.
У меня не остается вариантов для побега. Если сделаю еще сюнпо или барьер, то силы кончатся. Пустой следующим ударом просто добьет меня.
Безвыходная ситуация. Я вроде как молодец, что хотя бы так ранил одного из двух, верно?
Тогда почему я чувствую, как улыбка раздвигает губы. Почему меч без страха поднимается, чтобы остановиться параллельно земле. Почему нет страха?
Потому что все идет так, как я предвидел. Все по плану, выстроенному в голове. Это приятное чувство.
Я уперся свободным предплечьем в тупую сторону лезвия, готовясь к сокрушительному удару.
Один шанс, что эта атака сделает все как надо. Или я труп.
За миг до того, как кулаки Пустого превращают мое тело в кровавую пыль, я срываюсь в сюнпо сначала назад на полметра, уходя от удара с потрясающим хладнокровием.
Когда кулаки врага врезаются в землю, срываюсь в сюнпо вперед, вкладывая все оставшиеся силы. Все или ничего!
Мир рванул навстречу, смазываясь от скорости, удар в руки такой силы, что я ощутил острую боль в плече. Рука в роли упора едва не вывихнулась из сустава!
Стиснув зубы, я с сожалением глянул на явно поврежденный клинок. Лезвие выглядит так, будто я не плоть рубил, а бетонную колонну. Обернулся.
Отрубленная рука и нога Пустого лежат на земле, черная кровь пятнает поляну тугими толчками из ран. Горилла кричит и ревет, покалеченное чудовище не вызывает жалости. Они оба.
Тот, что без руки и ноги, быстро слабеет от потери крови, даже не пытаясь напасть. Тяжело дыша, Пустой просто смотрит на меня, все еще с голодом в глазах.
Я предусмотрительно не приближаюсь, просто стою и наблюдаю, восстанавливая силы. Через пару минут, когда бабуин решил подняться и стал принюхиваться, я воткнул гнутый меч в землю у своих ног и поднял руки. Сил хватит на два Кидо. Теперь они не смогут увернуться, не успеют напасть. Они мишени.
Короткое заклинание и два шара Шаккахо по очереди врезались в головы Пустых.
Еще долгие секунды я наблюдал с триумфом в сердце, ощущением гордого подъема, как плоть и кости догорают в алых языках заклинательного пламени.
Воздух без этой противной реацу Пустых так чист и сладок. Как и победа!
Весь бой занял всего секунд пятнадцать, может, меньше. Я чуть не умер за это жалкое время целых пять раз.
Вот была бы жесть, будь их три… Ветка позади меня еле слышно хрустнула.
Ладонь обхватила рукоять меча, я развернулся, указывая гнутым лезвием на возможного врага. Но нашел там лишь человека.
Парень, замерший на месте и показывающий пустые ладони. Ниже меня ростом, в простой сельской одежде, черноволосый и с узким разрезом глаз, похожий на китайского подростка.
Едва заметный в вороте рубахи уголок футболки-сеточки, любимой в Омницукидо, выдал его. Помогло еще странное ощущение знакомства, будто я где-то видел это лицо. Я расслабился и кивнул.
- Наблюдатель, верно. Решил не прятаться, раз бой закончен?