В Мире Живых после первой войны осталось достаточно не забранных Яхве простых квинси, чтобы со временем восстановить популяцию расы. Вот они и доросли… До угрозы.
Хоть Ванденрейх никак не будет участвовать в этой войне, я ни на грош не верил, что битва между Готеем и Квинси будет выиграна всухую с нулем жертв с нашей стороны.
Они опасны и сильны, иначе шинигами не попытались бы сначала решать дело мирными переговорами. Если сила на стороне Готея, то это не их стиль. Убивать угрозу сразу, вот их стиль.
Будет резня, потери и опасность потерять голову. Против стрел квинси. Смерть от которых не лучше участи пожирания Пустым.
Я должен быть готов. Должен успеть набрать силу.
Иначе мне конец. Ужасный конец.
В… забыл какой раз, я опять забил на эту тему.
Когда канон придет, тогда придет. Великих людей отличает то, что они достигают своих целей с помощью планов в любой обстановке, хорошая она или плохая. И я, без сомнений, стремлюсь стать таким человеком.
Уж себе-то можно не врать, я давно забыл о том, чтобы оставаться посредственным никем, жить по течению. Хотя я держался смирения, амбиции с каждым годом все равно вторгались в мои мысли.
Сын своего отца, блин… Ух ты, меня не перекорежило от этой мысли.
После столкновения со смертью в виде Пустых, меня уже мало волновали такие тривиальные философские вопросы.
Похож я на кого-то не очень хорошего или нет, это поможет мне выжить на пути шинигами? А процветать? Вот что важно.
Это свобода мысли, широта нового взгляда, вот что делало меня более опасным человеком, в положительном смысле. Человек без шор на глазах всегда увидит больше вариантов в жизни, чем узколобый, запуганный и добровольно слепой.
Гнет авторитета Демона Трилистника больше не мог подавить меня, потому что я знал, что стал сильнее него.
Ичиро Окикиба мог устроить мою смерть сотней способов, но сам по себе он теперь был ничем передо мной. И потому потерял власть страха надо мной.
Я преуспел там, где он с треском провалился. Стал шинигами, надеждой Генширо.
Хоть сто раз Советник, негативное мнение отца тоже больше не пугало меня. Ни капельки. Отбери он у меня все, что дал, все еще останется самое важное. Моя сила, цели и решимость не изменятся из-за этого.
Плохой момент в том… Что я стал в каком-то роде понимать его, Ичиро. Уже не воспринимал его как ужасного человека. Стал видеть его просто как прагматичного деятеля своей эпохи.
Он был безжалостным, интриганом, убийцей семей. Не счесть невинной крови, пролитой из-за его желания власти и богатства. Амбициозный лидер аристократической семьи и всех, кто шел под флагом с гербом трилистника.
Но кто, черт возьми, не был? Дворяне. Советники. Они все такие.
Когда неприязнь и страх перед Ичиро ушли, я стал видеть другое. Процветание тех, кого он защищал, тех, кто пришли под крыло моей семьи. На десять уничтоженных семей врагов он даровал золотой рукой лучшую жизнь пятнадцати своим.
Это его не оправдывало.
Но я перестал быть слепым, наивным парнем. И так не был, но теперь уж точно нет.
Есть люди, которые живут определениями добра и зла, долгом и честью, как дедушка. А есть те, которые живут интересами и выгодами. Как отец.
Равнять все вокруг под одну гребенку – признак дурака. Я отказывался быть одним из таких. Приобрел больше понимания.
Осознал, что в новой жизни действительно важно.
Пожирание душ Пустыми. Нарушение Баланса и смерть всего и всех. Ничто не может быть на самом деле хуже этого. Все остальное – просто игры людей с людьми на воображаемом поле власти.
Это просто жизнь. Но она есть и она не ужасна. Не хуже смерти от Пустого. Не хуже всеобщего небытия.
За год я стал смотреть на мир и людей как Шинигами. Отстраненно, с более высокой точки зрения.
И я подозреваю, что такой же взгляд обретают все шинигами, рано или поздно.
Сам не знал, пугала меня новая перспектива или просто стала новым дополнением к взглядам на мир.
Я уже смотрел на него как смертный, как сын дворянства, как воин, как убийца и интриган, как чей-то друг, господин или любимый внук. Что изменит всего одно дополнение?
Потер пальцами переносицу.
- Ох, я опять задумался «о вечном», а еще даже не пил.
Я ощутил ауру гостя за дверью раньше, чем он постучал.
- Входи, Кенсей, открыто, - громче сказал я.
Дверь отъехала в сторону, открыв свету из окна слегка сонного подростка с серебром волос до ушей. Мугурума Кенсей.
Немного подрос за год, волосы отрастил, мяса на истощенные работой руки наел. Чистая одежда темных тонов, специально для тренировок. Такую таскают в подготовительном центре Омницукидо, довольно удобная.
Теперь выглядит как настоящий молодой боец, а не подзаборный беспризорник, только поднятый с улицы, как щенок.
В молодом Мугуруме чувствуется уверенность, реацу подросла. Его аура стала приобретать привкус стали и ветра. Я про себя кивнул, да, неплохо ему тут живется.
Я вернулся в поместье вчера вечером и еще толком ни с кем не говорил, перекусил и упал в кровать. При свете дня в глаза бросились прошедшие с парнем изменения.
Еще не видел Маширо, но из писем знал, что девочка в порядке. Еще обязательно увижу, она тоже живет тут.
Только благодаря просьбе Кенсея. Для моего отца она никто, он ничего ей не должен. Кроме обещанного лечения. Благо одно мое слово все устроило.
- Как ты это делаешь? – спросил он. – Я шел тихо.
- Не для сенсора, - лениво отвечаю. – Зачем пришел в такую рань? Едва рассвело.
- А, твой дед зовет, - показал он большим пальцем через плечо. – Сказал вытащить тебя из постели и отправить на нижний полигон. И я теперь всегда так рано встаю, тренируюсь.
- Генширо здесь? – новость обрадовала, дедушку я давно не видел.
Кенсей перевел взгляд на горизонтальную подставку для меча. На тумбе возле кровати, в позолоченных драконьих лапах, воздетых к потолку, покоится мой зампакто. Раньше в этой подставке лежал безвкусный подарок для отца, дрянной меч с драгоценными камнями. Теперь это ложе для настоящего оружия.
Я про себя гордо покивал, когда Кенсей прикипел взглядом к мечу, воздавая должное внимание красоте оружия. Оэцу выковал шедевр.
- Он сказал тоже взять меч… Это твой зампакто? Можно потрогать?
Я скис, радость прошла. Так вот зачем дед зовет. Сражаться так рано мне вообще не хотелось. Но ограниченность свободного времени Генширо я так же понимал.
- Да. И нет, - прямо отказал я парню.
Мой меч не потерпит, если я буду давать его всяким встречным на потрогать, это уж точно. Смотрите издалека и лейте слюни зависти.
Запахнув свободное домашнее кимоно бежевых цветов, я повязал широкий белый пояс, а потом бережно прикрепил меч на левую сторону.
- Пф, - натурально надулся от отказа паренек. – Я посмотрю, как старик выбьет из тебя всю пыль, Судзин.
- Кто б тебя пустил, дерзкий сопляк.
- Я уже вырос! - вспыхнул как спичка Кенсей.
Я знаю, что в будущем парень приобретет внушительный рост. Но он-то нет, ха.
- Поверю в это, когда ты дорастешь макушкой до моего носа… Сопляк.
Он стиснул зубы, яростно уставившись в мое улыбающееся лицо. Я и забыл, как весело его бесить.
- Дыши, Кенсей, дыши, - приговаривает себе «хладнокровный» Мугурума. – Благодетелей нельзя убивать.
- Тебя таракан заборет, убийца, - усмехнулся я. – И не говори с собой вслух при людях, как идиот.
О, вот что я называю настоящим прожигающим взглядом!
- Ладно, пошутили и хватит, - уже нормально улыбнулся я. – Не стой в дверях, пошли.
- Так мне можно будет посмотреть? – мигом остыл и поднял белые брови паренек.
Долгая пауза…
- Неа.
Тот чуть руками не всплеснул от раздражения и разочарования. Мы вышли, я закрыл дверь за собой.
- Барьер пускает только кровь семьи, - похлопал его на прощанье по плечу. – Извини. Поболтаем позже. На самом деле я рад тебя видеть, Кенсей. И то, что у тебя все налаживается, хорошо, тоже рад за тебя.
Парень на секунду опешил, не зная, что ответить на искренность доброты.
- Да. Не важно, - пробурчал Кенсей, быстро уходя. – Я на тренировку с охранниками.
Подростки, покачал я головой, глядя в спину паренька. Почему у них всегда проблема с тем, чтобы ответить добрым словом на доброту? Как будто это их убьет или что-то в этом роде.
С другой стороны, это тоже по-своему забавно.
Я пошел в другую сторону, к лестнице вниз, ведущей ближе ко входу на подземный полигон.
Проходя мимо приоткрытой комнаты. Где я обычно занимался каллиграфией, я заметил неплохую по уровню реацу, выше большинства охранников в усадьбе. Дверь приоткрыта, так что я заглянул.
И увидел Куно Маширо.
Первая мысль - ух ты, а она подросла. Непохожа на заводного ребенка, накаченного кофеином по самые брови. Скорее, спокойная молодая девушка, начинающая вырастать в свои женские черты. Она вроде повыше стала? Раньше коротышкой была, а теперь погляди, за год минимум на ладонь вытянулась.
Маширо, одетая с иголочки в светлое женское кимоно, украшенное рисунком ветви сакуры, занимается каллиграфией на песке, как я когда-то.
Зеленые волосы уложены в строгую прическу на затылке, с одной прядью впереди, для челки. Она где-то раздобыла очки… Черт возьми, девочка очаровательно похожа на будущую версию Нанао Исе, Лейтенанта Восьмого Отряда. Такая строгая, с серьезной моськой.
Не став мешать, сбивать концентрацию, я отошел от двери и пошел дальше.
Каллиграфия помогала сосредотачиваться, держать разум в чистоте и спокойствии. Ей это нужно не только как хобби, а как часть терапии. Но я мог заметить, что ей это нравилось.
Занятие, которое в одном предложении не должно встречаться с прошлой Куно.
Маширо, со здоровым разумом, оказалась полной противоположностью сломленной дурочки.
Умная, строгая, дисциплинированная. Она так стыдилась того, что творила в родном городе, что поклялась в будущем отплатить вдвойне за все свои косяки... Желательно никогда лично туда не возвращаясь.