Двойное Бакудо спеленало меня не хуже стальных тросов.
Рваный звук сюнпо появляется за спиной, а потом подсечка под ноги заставляет упасть. Я рухнул лицом на землю со сдавленным выдохом.
Чужая нога с силой опускается на затылок, втискивая мое лицо глубже в грунт. Злой, садисткий голос появляется в ушах:
- Ты не неприкосновенен, Окикиба. Расхаживаешь один, будто тебя никто не тронет? Сын Советника, что за идиот! Это должно научить тебя. Как и твою тупую подружку! Ха-ха… Ой.
Реацу изливается из меня с такой мощью, что полосы желтых канатов начинают трещать, угрожая полопаться. Со звоном лопнувших струн так и происходит, Кидо удержит меня только секунду или две. Я знаю, как его разобрать.
Дайте только еще мгновение… И вам всем конец.
Чужая нога отпрянула. Напряженный голос приказывает:
- Отступаем. Сейчас же!
Три ауры реацу рванули от меня в разные стороны, скрываясь и затихая, как огоньки, прикрытые ладонями. Когда я встал, ни следа от нападавших не остается.
- Умные, ублюдки, - сплюнул я на землю.
Быстро поняли, что добыча не по зубам даже три на одного. Похвально, как быстро смылись и не тупили. Засада тоже хороша, не замечал до последнего.
Академия, обучили, блин, на мою голову… Конечно, это были «Забытые мечи», кто ж еще? Я уверен, потому что узнал ауры. Все трое – бойцы Арены Вызова и члены клуба. Только имена не помню.
Бегать за ними сейчас не имеет смысла. Сраные крысы, кто знает, в какие норы они прямо сейчас забиваются и нет ли новой засады. Я найду их позже, раз уж знаю по аурам.
Мои сенсорные возможности неизвестны широкой публике, я не распространяюсь. Это им аукнется.
Грязь на одежде, небольшая боль от падения. Как они так заставили меня врасплох? Я был слишком беспечным, полагаясь на фон своей Семьи? Или это новый уровень силы лишней уверенности мне придал?
Какие-то креветки чуть не отпинали меня на задворках Сейретей. Чувство унижения холодной липкостью захватывает мой разум. Утирая лицо, я замер.
…как и твою подружку. Это он сказал?
- Касуми, - прошептал я, срываясь в сюнпо.
***
Ночь.
Частная клиника Четвертого Отряда – «Зеленая волна».
Большое трехэтажное здание с широкими окнами, двор закрыт высоким забором, давая пациентам как места для прогулок, так и уединение от взглядов с улицы.
Сейчас там, на втором этаже в самой дорогой палате лежит после операции Ода Касуми. Почему-то отсюда, снаружи, окна ее комнаты кажутся мне самыми темными из всех.
В ночной тишине, возле скамейки стоят двое. Я и Генгоро Орабара.
Я бросаю ему рваную бумагу, записку, найденную на теле Касуми. Мой голос холоднее ночного воздуха.
- Какие еще вам доказательства нужны? Дневники с признаниями? Еще пара трупов?
На записке коряво написано:
«Дворянская подстилка»
Человек-скала прочитал написанное, желваки закаменели, но он не поддался мимолетному гневу.
- Откуда ты это взял?
- Врач отдал. Я встретил его после операции. Я. Не шинигами в роли дознавателя. Которого до сих пор почему-то нет. И не вы.
- Эти вопросы будут решаться на высшем уровне, - успокаивающе показывая ладони, говорит зам. – Виновных накажут. Не влезай, Окикиба. Нам не нужна большая эскалация конфликта, понимаешь?
- Да, я понимаю.
Он удивленно моргнул, потом нахмурил брови.
- Врешь, да?
Молчание служит ему ответом. Молчание и взгляд, в котором нет и капли понимания или теплоты в отношении его и Академии.
Есть только столько обещаний, которым вы можете поверить.
- Окикиба…
- До свидания, заместитель.
Он ничего не сказал, когда я повернулся спиной и пошел в здание. Медик за стойкой проводил меня глазами с мешками под ними, усталыми и безразличными.
Тихое эхо от шагов по лестнице ведет вверх, коридор, дверь, палата… И она.
Щелчок двери за спиной, пара шагов внутрь.
Кровать освещена из-за барьера вокруг нее. Оранжевые стенки медицинского чуда мерно гудят в тишине, прерываясь только тихим дыханием девушки в бинтах.
Руки лежат поверх белого одеяла, от кончиков пальцев до макушки головы все в бинтах. Тело и ноги, шея и лицо, все.
Хотя медики обещают, что шрамов не останется, на нее наложили сейчас больше пяти сотен швов. Переломы, синяки без счета… Касуми пережила самую настоящую пытку наяву.
Если бы я не научил ее сдерживать кровотечение с помощью реацу, уверен, она бы умерла от стольких порезов.
Мои руки сжались в кулаки. Я не успел. Не успел так сильно, что все закончилось еще до того, как я пришел к Хаку.
Касуми с двумя кузенами ходила по городу, когда на них напали на пустыре. Два ее родственника мертвы. А сама она прикончила одну напавшую и, судя по следам крови, сильно ранила еще нескольких.
Ода устроили для ублюдков адскую драку, оставив на месте следы от битвы в виде впадин в земле, огня от Кидо и даже осколки чужих мечей.
Чужая реацу и кровь, осколки асаучи, записка и долбанный труп! Доказательств море.
Что мы получаем в итоге? Пустые заверения. Я так разочарован в Академии сейчас!
Тихая рябь пробегает по барьеру. Касуми простонала сквозь сон и я спохватился, мигом убрал реацу, боясь потревожить ее.
Спать под Кидо она должна еще минимум два дня. Лучше не тревожить целебный сон.
Я верил, что физически она проснется здоровой. Но как на счет психологически?
Не могу не вспоминать Маширо, тогда застрявшую в детстве из-за пережитого. Касуми сильная. Но вдруг это было слишком, даже для нее? Что тогда. Что тогда мне делать?!
Я сел на стул у кровати, поставил локти на колени, а подбородок на кисти, уставившись на лицо в бинтах. Трепещущие длинные ресницы, ровное дыхание. Такая раненная, такая хрупкая. Едва не убитая, потому что…
«Дворянская подстилка»
Зубы скрипнули.
Я никогда еще не чувствовал такой бури злости! И вместе с тем вины.
Глядя на Касуми, у меня слезы на глаза наворачиваются. А вспоминая, кто это сделал, ненависть кипит в груди, мешает дышать, заставляет стискивать зубы.
Противоречивый клубок из сочувствия, вины и ненависти распухает внутри, царапает ребра, сдавливает сердце, холодит кровь и тут же заставляет вскипать!
Только титаническая воля держит реацу, чтобы не потревожить ее, буря под кожей.
Мои пальцы трясутся от избытка эмоций, как я не пытаюсь их остановить, они трясутся.
Пара соленых капель падают на руки. Взор немного мутнеет.
Я убью их. Я убью их! Я убью их всех!
Я разотру их кости в пыль. Я вырву нервы из их тел. Я разорву их плоть! Я увижу агонию в их глазах.
В горле встал комок, мешая дышать.
Больше не в силах смотреть на нее, я встал и пошел на выход.
Касуми… Только подожди, родная. Я убью их всех.
Глава шестьдесят. Демоны дрожат, Боги трепещут.
Если быть честным, то после нападения на меня и других студентов, все что надо было делать для возмездия – подождать.
Своими действиями они уже подписали себе смертный приговор. Никакие исключения из Академии не спасли бы идиотов. Когда бывшие студенты вышли бы из-под защиты Академии, еще и без сил, их прикопали бы. Сто процентов.
Семьи, наемники, друзья жертв. В моем случае – Омницукидо. Надо было лишь рассказать о нападении на себя. Что я сделал, заместителю, но вот реакции не увидел.
Может быть, именно на это рассчитывал директор, тормозя нас на похоронах Хибики. На тихое решение проблемы.
Проблема в том, что я не хотел ждать. И больше не верил обещаниям Академии.
Я мог бы взять меч и бегать по округе, нападая на запомненных «Забытых мечей». Может быть, успел бы пырнуть одного или двух, пока не был остановлен или они спрятались по неизвестным норам в Руконгае.
Это было бы в стиле помершего Мишио Маро. Дико, весело, но не долго.
Еще я мог рискнуть и позвать на помощь друзей из «Чаепития». Не глядя на угрозы директора об исключении, согласились бы ни один и не два, уверен. Но я не желал рисковать их будущим или жизнями, с меня хватило потерь.
Деньги позволили бы нанять сброда хоть сотнями, но, положа руку на сердце, кто бы мне позволил поднять такую бучу вблизи Сейретея? Забытые тоже не слабаки и могли легко сбежать, отбившись. Это было обречено на провал.
Все, что я мог сделать своими силами, сулило провал, недостаточный результат или неадекватные последствия, которые не хотелось разгребать.
Я хотел видеть «Забытые мечи» уничтоженными, всех до одного. Сделать это лично. И не согласился бы ни на что меньшее.
Сделать это быстро и точно получилось бы лишь при одном варианте.
Скрепя сердце, я сделал то, что еще год назад считал невозможным.
Я попросил помощи. У отца.
Отправил письмо. И вот, всего лишь несколько часов спустя я получаю ответ вместе с гостем в моей комнате. Одинокая свеча едва освещает кровать и меня, оставляя остаток комнаты темным. Я сидел на кровати, держа на коленях зампакто.
Только прохладный покой, идущий от лезвия, помогал сейчас держать себя в руках.
- Доброй ночи, Окикиба-сан, - прошелестел голос в тенях.
Я поднял глаза. Мужская фигура во всем черном, включая маску и бандану. Я не спал, но ниндзя умудрился прокрасться, не потревожив мои мысли или чувства.
Дверь не издала ни звука, даже огонек свечи не шелохнулся.
Инструмент убийства в тенях и темноте, вот как надо использовать ниндзя, еще раз отметил про себя. Вот как они наиболее опасны.
Омницукидо опустил пальцем маску, показав лицо. Уже знакомый мне мужчина, помогающий деду и мне в Академии. По приказу отца.
Невыразительный, обычный и оттого опасный в толпе, ниндзя на службе Совета спокойно взирает на меня темными глазами.
- Привет, - мой голос сух и холоден, ни следа привычной улыбки. – С чем пожаловали?
Он молча протянул плотное письмо. Я взял и открыл, вчитываясь в почерк Ичиро.
«…удивлен, что не получал никаких отчетов на эту тему. Кто-то укрывает новости от Совета. Этот кто-то поплатится.