- Они нас не видят, - бросил мне фразу Шинджи. – Узнаешь дружка своего? Может, он помер уже.
- Хм. Может быть.
Так много трупов внутри… Лица перекошены в посмертных муках и ужасе, расцарапаны своими же ногтями. Тела выглядят так, будто из них выбирался Чужой. Меня, уже немало повидавшего, замутило. Я отвел взгляд от мертвых.
Живым было не лучше. Многие старались не царапать себя, но не могли сдержаться. Все стараются подавить паразитов своей реацу, но сила конечна и тогда… Вижу, как под открытой взорам кожей что-то начинает ползать, бугриться, что за мерзость?!
Маюри, долбанное ты чудовище!
- Не передумал еще, Окикиба? – без всякого кривляния спросил Хирако.
Он смотрел на больных твердо, не отворачивая взгляда от чужих мук.
- Нет, - сказал я, чувствуя, как пересохло от нервов во рту и воздух царапает сухую глотку. - Я войду.
- Тогда пойдем дальше, открою тебе проход в чистом месте.
Я шел позади Хирако и чуть слева, а потому видел, как он мельком поглядывает на одного из сидящих и медитирующих членов Кидо Отряда в барьере… На Айзена, который не обращал внимания ни на что вокруг.
В голове у меня сами собой пронеслись сцены из аниме, Хирако и Айзена.
« - Когда вы меня заметили, Капитан?
- Когда ты у мамки в пузе появился…»
Значит, вот на самом деле тот момент, когда сила Айзена была замечена Хирако Шинджи? Когда он вынужден был отбиваться в атаке на Центр. А сам Соскэ не сном, ни духом. Забавно…
Мы прошли туда, где никого не было. Хирако сложил пальцы крестом и взмахнул рукой. Открылся проход.
- Проходи живей!
Одно краткое сюнпо и я с другой стороны.
- Удачи, парень… - шепот в спину.
Барьер закрылся и я увидел черноту его стен изнутри. Все здесь словно заключены в черную коробку, давящую на разум, но пропускающую немного света факелов снаружи. Если бы здесь царила полная тьма... Так недолго и чокнуться.
Запах крови и трупной гнили впился в ноздри. А вместе с ним и что-то сразу же начало царапать мою кожу, вызывая зуд. Я покрыл реацу все тело и зуд прошел. Но я понял, что уже поздно. Я заражен.
Внутри с обреченными, такая же жертва, как и вон тот труп, валяющийся в углу. Кровь давно засохла на форме шинигами, а сам он скорчился перед смертью так сильно, словно хотел перекручиванием сломать себя в позвоночнике. Хватает видов и похуже. Гребанный Ад.
Я прошел к еще живым шинигами. Почти три десятка еще живых, терпящих муки людей. Они посмотрели на меня глазами, в которых нет надежды… Просто воля, отказывающаяся погибать без борьбы.
И среди них лишь один взгляд карих глаз, в которых царит спокойствие. Айзен… Его аура лишь на мгновение дрогнула, выдав колоссальное облегчение, которое он испытал, увидев меня. А потом он закрыл глаза снова, будто не узнал меня.
Ага, знает, гад, что его снаружи пасут, как нарушившего карантин своей Бабочкой. Эти бы мозги, да на доброе дело.
- Привет, парни… И девушки, - заметил я нескольких женщин. – Думаю, всем сейчас все равно, как меня зовут или из какого я Отряда. Главное, что я тут делаю?
- Пришел палач, - так мрачно, как сама смерть, сказал мне старый шинигами с морщинами в уголках зеленых глаз. – Облегчить участь. И сам погибнуть ты решил.
По его шее, изнутри кожи что-то пробежало и скрылось, но он лишь щекой дернул, не издав и звука боли. Дрожащей от боли рукой старый шинигами поправил прическу седеющих волос, а потом сел так, чтобы открыть шею.
- Давай, парень. Я первый. И спасибо за твою жертву.
- О, я обязательно исполню твое желание, - уважительным тоном признаю я волю этого шинигами. – Если не смогу развеять все эту гадость, сделанную Маюри.
Всплеск надежды, когда мои слова были услышаны, поняты и переварены, выразились в их глазах с такой интенсивностью, что мне стало неловко.
- Я тоже начинаю их ощущать, - морщась, я прислушиваюсь к своему телу, к своей реацу. – Чужеродность в моем теле, эта холодная мерзость знакома. Это…
- Сила Пустых, - сказал знакомый голос, Айзен открыл глаза. – Маюри хотел сделать оружие против Квинси. Лучший яд для Квинси – реацу Пустых.
Старый шинигами хмыкнул и подтвердил:
- Корчились они весело и сдохли быстро. Вот только нас тоже зацепило. Маюри презрительно назвал это провалом, а нас тут же списал как погибшие образцы. Что за урод… Надеюсь, его казнят!
- Понятно, - кивнул я, доставая меч в ножнах из-за пояса. – Тогда должно сработать… Если будет больно, тут уж извините. Демоны дрожат, Боги трепещут. Раскройся, Цукигами но Каса.
Зонт и шпага с удобством лежат в руках. Я успокоил бушующую ауру реацу за секунду, взяв под контроль возросшую силу. Мощь и поддержка Цукигами успокоили мои встревоженные нервы, вернув полную уверенность в своих силах. Я справлюсь. Обязан справиться и потому сделаю это.
Я вдохнул мерзкий воздух с запахом разложения, готовясь исполнить Седьмую способность Цукигами.
Некоторые способности зампакто требуют особых условий. Самое замороченное подтверждение этому – Зампакто Кьёраку, игривый и капризный донельзя.
Мой Цукигами требует не так много. Седьмая способность очищает Зло. Понятие Зла для шинигами? Первый выбор – это Пустые. Все негативные способности, в основе которых лежит Зло/реацу Пустых, если уточнять, могут быть очищены Цукигами.
Главное условие – моя сила должна превосходить силу врага. Все в основе подчиняется правилу уровня реацу и даже очищение не исключение.
Свет Луны – признанная миром сила очищения, подобная серебру. Именно эту силу представляет Седьмая способность.
И как Ичиго нужно выкрикивать название Гецуги, чтобы сделать ее сильнее, как Кидо требует Слова, так же мне не избавиться от ритуальных фраз и действий. Благо, это коротко и не ломает мне мозги, как Кидо.
Подняв меч, я позволил себе увидеть отражение своих глаз в чистоте клинка. Потом перевернул острием в землю и воткнул. С лязгом стали и камня, высекая искры, меч вонзается в пол. Эхо звона стали оставило после себя торжественную тишину.
Серебро реацу обволакивает меня, как мантия силы, светится зонт и меч. Громко и четко я провозглашаю:
- Я есть Ана̀фема всякого Зла, – слова произнесены, я ощущаю, как пустая реацу дрожит внутри меня, отпрянула прочь, словно в страхе. - Гекко Джьёка! (Очищение лунным Светом)
Серебро моей реацу вспыхивает и льется волной, преобразившись в чистейший лунный свет. Он не слепит, наоборот, мягкий настолько, что притягивает взгляды. Чистый, как родник, мягкий, как объятья матери, серебряный свет озаряет все под барьером.
Спустя три секунды все затихло. Я достал меч из пола и вернул Шикай в базовую форму. Шинигами, еще минуту назад не верящие в жизнь завтра, сейчас удивленно ощупывают свои тела.
- Я не ощущаю боли, - старый шинигами, готовый первым принять смерть, не замечает, как слезы облегчения текут по лицу. – Все получилось? Я буду жить?
Айзен встал первым, быстро ответив ему:
- Да, все в норме. Даже воздух чист от порчи. Пойдем на выход, я хочу провести остаток ночи в нормальной постели.
Хотя он выглядел черствым, неприступно для всех, я знал его лучше. И я не ошибся.
Спустя целый час проверок, когда всех выпустили, а мне даже выдали отдельную палатку, в приоткрытую щель пролетела черно-зеленая бабочка.
В Кидо заключалось всего пара слов:
«Спасибо, друг»
Но больше и не надо было. Оба мы записывали молча за спиной благодарности, готовые отплатить в будущем. Я не забыл, как Айзен спас мою шкуру от бушующего Онигумо, он будет помнить сегодняшний день.
Между двумя мужчинами никогда не нужно много слов в таких делах.
Признаю, что это приятно. Практически бескорыстно помочь другу. Когда еще выдастся случай помочь, а то и жизнь спасти «всемогущему» Айзену?
Думаю, никто и никогда во всех долбанных мирах, параллельных и параллелепипедных, не сможет похвастаться чем-то подобным.
У меня действительно уникальный друг… И это здорово.
Еще лучше то, что я наконец-то могу выспаться. Впервые за месяцы войны я засыпал не обнимая зампакто... Цукигами просто лежал рядом. Ровное дыхание убаюкивало, обещая ночь без кошмаров. В душе царил мир.
Глава восемьдесят седьмая. Награды и сердца дела
Несколько недель спустя.
Сейретей, Бараки Седьмого Отряда.
Все шинигами Отряда выстроены на площади, впереди Офицеры, а напротив, на всех смотрит с невысокой трибуны Капитан.
Идет награждение отличившихся.
Капитан редко вызывает кого-то на сцену, обычно просто находит взглядом и зачитывает подвиги, а следом дает награду. Для меня это мало что значило, но будь я одним из обычных рядовых, то был бы очень рад.
Можно сказать, что Готей 13 никогда не скупится на награду… Суммы вручались внушительные и начали уже оцениваться как «трехлетняя зарплата, пятилетняя зарплата и больше»
Война не продлилась и полгода, но все кто выжили получат большие награды. Только когда все собрались, я смог на взгляд оценить потери Отряда. Где-то пятой части шинигами не хватало, по сравнению с началом Истребления Квинси.
В других Отрядах тоже потери не меньше, Одиннадцатый, как первый в битвах, отличился потерей половины состава рядовых и даже Низших Офицеров.
Хотя цифры выглядят страшно, на самом деле костяк Готей 13– Офицеры, почти не получил урона. Капитаны не выходили, все Лейтенанты целы. Академия за год-два заполнит рядовых снова, так что Истребление было настоящей войной только для Земных Квинси.
Для шинигами это не отличалось просто от плохого года с несколькими Прорывами Пустых. За исключением ребят, потерявших друзей и родных, для всех остальных шинигами это была хорошая работа, разбавившая рутину десятилетий битв с Пустыми. Хорошая работа с хорошей наградой.
Слева от меня Шестой Офицер, Гото, стискивает челюсти, просто чтобы подавить зевки. Я видел, как он вчера в сторону одного веселого заведения шел… Наш тихоня-убийца не чужд женского общества, когда хочет скинуть стресс.