Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить ранее не нужную информацию.
- Насколько я знаю, он должен быть за консерваторов. Ценят традиции и стоят за то, что раз все отлично работает, то не нужно ничего менять. Я – Окикиба, он – Еримия. Думать, что мы друзья только потому что из семей Совета, это… Странно, наверное.
Я чуть руками не развел от того, что кто-то может подумать о нас, как о друзьях. Касуми потерла пальцами переносицу, а потом спрашивает:
- Раз вся эта вежливость – херня, то к чему он клонит, предлагая спарринг?
- Он хочет тебя унизить? – заволновался Фумио. – Зачем ты вообще согласился?! Мы еще новички!
- Вряд ли, - ответил я спокойно. – Скорее, хочет оценить лично мои навыки или талант. И чего вообще так испугался, Рао? Все в Академии посещают Арены, спаррингуют всегда, там дерутся каждый день. И мы будем. И проигрывать будем и побеждать, это просто спарринг.
Я пошел на выход, говоря:
- Пойдем в столовую, возьмем перекусить. Если я не волнуюсь, то и вы не должны. Даже если он мне оставит пару синяков, я потом ему отплачу тем же. Мы будущие воины, шинигами, в конце концов, сражаться с другими это нормально.
- Так-то да, - соглашается нехотя Фумио. – Но чем-то он мне не нравится, этот Кенджи. Особенно его реацу.
- Он как змея в траве, - поддакивает Касуми.
Почему они говорят так, словно я легкомысленно к этому отношусь? Воздел я глаза про себя. Неужели мои навыки фальшивой любезности настолько хороши, что даже их обманули?
Я выстрелю Бьякурай себе в голову в тот день, когда поведусь на сладкие слова первого встречного мутного парня. Это будет значить, что я отупел достаточно, чтобы мир не плакал о моей смерти.
Он послал лакеев следить за мной, а потом сходу подошел и предложил спарринг. Сын соперника моего отца в Совете. У него конечно же добрые намерения, ага, аж пять раз.
Но и отказаться я тоже не могу. Он же не на улицах Сейретея это предложил. Мы в Академии, это тут нормально. Отказываться – вот что ненормально, я уверен, он тут же распустит тонкие слухи, окольными путями обвиняя меня в трусливой натуре.
Гребанный Еримия. Почему мы учимся в одно время? Угораздило же… Теперь придется еще три курса приглядывать за ним. Не ходить одному и поглядывать за спину в темные, безлунные ночи.
Над головой может быть ясное небо и теплое солнце. Минуту назад я могу смеяться с друзьями. Но я никогда не забываю. Насколько может быть темным и страшным, этот мир.
***
Следующий день. Три часа после полудня. Восточные Арены для спаррингов Академии духовных Искусств.
День выдался теплый, ветерок обдувает размеченные площадки. За спаррингующими зорко наблюдают сотрудники Академии.
Они здесь только чтобы оказывать первую помощь после слишком жестких спаррингов, иногда выступают в качестве судей.
В целом им плевать, кто и как сражается, пока нет смертей. И то, по жутким слухам, это не такая уж редкость здесь. Сотрудники лишаются премии, если это происходит, но это единственный шлепок по руке, чтобы они относились к работе внимательнее.
Жестоко, да. Все-таки не дев на выданье обучают.
Около угловой арены собралось немного людей, около пятнадцати. Некоторые друзья и сокурсники, услышавшие про спарринг двух статусных юношей, сыновей соперничающих Советников.
Со мной пришли Фумио и Касуми, еще двое чисто за компанию из общежития подцепились. Все остальные пришли с Еримией.
И бой вот-вот начнется.
В стороне в форме сотрудника стоит мужчина в шапочке и маске, его глаза без интереса переходят от одного к другому, прежде чем закрепить условия:
- Бой до первой крови. Все Четыре Искусства разрешены. Можете начинать.
- Ты готов, Судзин? – участливо спрашивает Еримия Кенджи.
В руках блондин мягко покачивает тяжелый бокен, с улыбкой наблюдая за мной.
Я просто стою, непринужденно держа свой бокен острием к земле. Кивнул.
- Тогда первый удар за тобой, - улыбается третьекурсник.
Тянуть кота за хвост я не стал. Три быстрых шага и удар снизу, целящий в грудь. Без финтов и на обычной скорости. Кенджи отбил мой бокен и сам ударил сверху.
Схватка началась без особых напрягов. Но прошел десяток столкновений и темп начинает повышаться.
Потом добавились финты, работа корпусом, уклонения и работа ногами из Хохо. Так продолжается еще добрую минуту.
Зрители особо не комментируют, по большей части наблюдая молча. Спарринг как спарринг, все как обычно, как на других аренах.
По мне так я неплохо пока держусь против третьекурсника и ничем ему не уступаю. Даже моя реацу не меньше, она двигается быстрей и ярче, из-за чего я немного быстрее Кенджи. Это начинает его немного беспокоить, он уже трижды слегка запаздывает с блоком.
А потом Еримия вдруг осклабился в нехарактерной прежде ухмылке. Он вспыхнул духовной силой и ударил сверху наотмашь с невиданной прежде мощью. Мне пришлось принять удар с грохотом столкнувшихся бокенов и заскользить подошвами по песчаному полу, оставляя следы. Он давит вперед, как мул! Я прогнулся назад от такой силы!
Я сжал зубы, пытаясь толкать в ответ напирающего третьекурсника. Еримия вдруг резко поднял одну руку, не расцепляя позы меча к мечу, указал двумя пальцами прямо в мой правый глаз и выпалил:
- Щё!
Это так близко, что я разглядел все в малейших подробностях. Реацу очень быстро собралась на кончиках его пальцев, сконцентрировалась в разрушительный и плотный шарик, а потом сорвалась прямо мне в голову, в глаз!
С рваным выдохом из губ постарался увернуться, как мог, но давящий Еримия слишком мешал. Могу только откинуться назад, получая удар «Щё» в лицо и падать на спину!
Сильный удар в нос ошеломил мозг, боль взорвалась как феерверк, не давая думать, но из рук бокен я не отпустил.
Я упал, перекатился спиной назад и встал, только чтобы услышать от судьи:
- Первая кровь от Окикибы, победил Еримия.
Чувствую, как по губам бежит горячая кровь из разбитого носа, рефлекторно облизал губы, узнав вкус своей крови. Сладковато железно.
В шокированном разуме все еще очень четко прокручивается происходящее. Как Еримия сцепил бокены, давил, поднял пальцы и точно нацелился прямо в мой глаз. Как в голубых глазах вспыхнуло садисткое предвкушение.
Медленно я поднял руку и выдохнул из носа лишнюю кровь. Благодаря реацу нос почти сразу перестал кровоточить, оставляя только теплый вкус железа во рту. Я утерся рукавом, запачкав форму, но всяко лучше, чем ходить с окровавленным лицом, как неудачник. Нос еще болит, но приходит в норму. Не сломан, просто был разбит.
Едва задело. Но если бы я не увернулся...
Еримия улыбается, глядя на меня уже без фальшивой любезности или вежливости. Его улыбка острая, а в глазах не тепло, но жестокость. Привет, настоящее лицо ублюдка.
Я вижу краем глаза, как мои одноклассники и приятели испугались того, что произошло. Они с опаской смотрят на другую, большую половину зрителей, где все ухмыляются, словно так и должно было быть.
Словно предупреждают их не вмешиваться и не рыпаться. Если все еще было непонятно, их духовная сила вместе давила достаточно, чтобы даже Фумио и Касуми, самые казалось бы обозленные, боялись открыть рот.
Смотрю прямо в глаза Еримии. Твердо и спокойно обвиняю:
- Ты хотел выбить мне глаз.
Это было совершенно очевидно для меня. Еримия Кенджи только что чуть не сделал меня калекой, слепым на один глаз. Такое даже тут не лечится.
Когда это осознание ударило меня, как товарный поезд, я вздрогнул от того, что едва не стал калекой. Запоздалый страх проснулся в груди неприятным комком, внушая в конечности вялость, а в разум неуверенность.
Что, если это не просто глаз? Что, если бы удар дошел до мозга? Я мог сейчас умереть?
- Это спарринг шинигами, - легкомысленно отвечает Еримия, чуть прищурив голубые глаза. – Тут всякое случается. А теперь, мой "друг"…
- Еще раз! – перебил я.
Это сильно выбило его из колеи. Какой бы внутри он монолог не настроил, какого бы не ожидал исхода, я сейчас полностью перевернул его ожидания.
Я раздавил свой страх. Поднял меч, указывая на противника.
- Прости, что? – переспросил с недоумением во взгляде.
- Я сказал – еще раз. Ты всего-то пустил мне кровь из носа, что в этом такого? Давай продолжим.
Судья без эмоций интересуется:
- Условия те же?
Я мельком бросил на него взгляд, про себя удивляясь, надо же, не подкупленный? Промашка, Еримия, я бы это не упустил.
Еримии потребовалось пару секунд, чтобы переварить происходящее, он кивнул судье.
Пока тот объявлял все тоже самое, я наблюдал, как в парне напротив расцветает неуверенность и недоумение. Я реагировал не так, как он хотел. План нарушен. Что делать? Я почти вижу, как это крутится у него в голове.
Неужели он ожидал, что будет доминировать надо мной и ставить какие-то условия, после столь жалкой попытки внушить мне страх?
Я не так слаб духом.
Я осознанно решил стать шинигами и вступить в Готей 13. Да, те самые парни, что идут в бой против чудовищ, пожирающих сами их души, если они проиграют.
Он думал, я испугаюсь боя с известным мне противником, примерно равным по силе? Один на один? С таким же студентом? Это даже звучит смешно, если сравнивать рационально.
Я не Куросаки Ичиго. Я могу отступить перед лицом непреодолимой силы. Но перед кем-то меньшим, чем это?
Я не отступлю.
Духовная сила, подстегиваемая моей волей, сгущается в теле и в мече. Воздух дрожит возле меня и Еримия это видит, чувствует. Он поджимает губы, в глазах опаска.
- Теперь первый удар за тобой, - предложил я.
Это его разозлило. Быстро поравнявшись, он бьет с такой силой, что наши бокены трещат от натуги столкновения. А потом мы столкнулись снова, снова и снова. Бум, бум, бах! Только и гремит на арене!
Сердце громко бьется в груди и стучит от злости и ярости на Еримию, так сильно, что я слышу словно барабаны бьют в ушах!