Он хотел выбить мне глаз. Он хотел меня искалечить. Он хотел меня запугать.
Он может на два года больше учился, но я никому не спущу такое с рук! Сын Советника или нет, я тоже такой, это ему не помешало! Так почему должно мне?!
Внутренние запреты или ограничения ушли, я больше не сдерживался. Ни в реацу, ни в простом мышлении боя.
Последний удар Еримии я принял, стоя правым боком, пряча левою руку за спиной. А когда бокены столкнулись, я вдруг изменил баланс, заставив его чуть провалиться. А потом показался мой левый кулак, с сияющей реацу на костяшках.
Техника, которая должна ломать толстые кости и маски Пустых. Что она сделает с телом обычного одаренного?
Я вижу, как черные зрачки Еримии расширяются от страха понимания. Он даже начал открывать рот, что-то выкрикивая, но я не слушаю, я бью!
Он успел выставить блоком руку, а потом мой кулак врезался в него, как грузовик!
Я не бил им еще ничего, кроме специальной макивары, а потому сам с удивлением наблюдаю, как мой кулак сокрушает его кости с влажным резким хрустом, а потом он улетает пулей, чтобы рухнуть спиной на краю арены.
Еримия Кенджи потерял бокен по пути, он скрючился от боли, баюкая сломанную руку и скуля от сломанных ребер, я слышал их хруст.
Я глянул на судью, но он только смотрит на меня впечатленным взглядом и молчит. Не смотря на всю жестокость произошедшего. Крови все еще не было.
Друзья Еримии что-то вразнобой мне говорят, но я словно не могу воспринимать слова сейчас, до того сосредоточен на противнике.
Я подошел, чтобы увидеть страшное зрелище. Левая рука Кенджи сломана так, что теперь смотрит почти под прямым углом, а он с ужасом в глазах держится за целую часть.
Пнул его в бок и перевернул на спину, а потом придержал ногой, вдавив пятку ему в кишки. Какой-нибудь человек может быть стал бы говорить, какой плохой поступок хотел совершить Еримия Кенджи. Кто-то бы даже пожалел его.
Этот кто-то не я. Я сын Демона Трилистника. Жестокость - это просто еще один метод переговоров. Если тебе пустили кровь – пролей в ответ больше.
К мыслям об учениях отца примешались и советы деда. Решимость - путь для шинигами становиться сильнее. Я не должен колебаться.
Глядя в напуганные голубые глаза, где зрачки сузились до точки из-за боли и шока…
Я наклонился, направил два пальца в его правый глаз и сказал:
- Щё.
Гулкий маленький взрыв от удара Кидо выплеснул на пол белую слизь и кровь. Я отпустил Еримию и шагнул назад, глядя на сотрудника арены. Судья начал объявлять мою победу, когда его перебил душераздирающий крик боли!
Еримия орал и катался по полу, прижимая ладонь к лицу, он так кричал, что мгновенно охрип, а потом обмяк. Он отрубился от боли и шока. Судья тут же прибежал к нему и стал оказывать помощь. Профессионально и без лишней суеты, мелькают бинты, какие-то баночки, мази... Не умрет.
Я подошел к подхалимам Еримии, без страха глядя в их глаза и встречая негодование как ветерок.
- Когда очнется, пусть не винит меня. Как он сказал, это спарринг шинигами, тут всякое случается.
- Ты лишил его глаза, - выплюнул со злостью один из них.
Знакомая реацу, шпионен номер один.
- Верно, - кивнул я ему. – Разве я не достаточно добр, что оставил ему другой? На что вы вообще рассчитывали, идиоты? Хотя, мне не важны ваши жалкие схемы. Еримия уже получил свое.
Это заставило самого крупного разозлиться, он почти потянул ко мне руки, желая взять за грудки. А вот и шпионен номер два.
Я все еще держал в руках бокен. Кончик меча мгновенно оказался у кадыка подхалима, заставив его замереть и смотреть в мои глаза как кролик смотрит в глаза змеи.
Не деревянный меч его напугал. А скорость и моя реацу, превосходящая его настолько, что мешала дышать. Я надавил мечом на кадык, доставляя дискомфорт.
- Я Окикиба Судзин, - объявил я свое имя так, будто этот титул. – Не связывайся со мной. Понял, отброс?
Он медленно, очень медленно кивнул.
Я потянулся свободной рукой, взял его за кисть, вывернул ладонью вверх и положил туда ненужный мне бокен. А потом просто ушел.
Никто мне ничего не кричал в спину и не посмел злобно смотреть. Они боялись. Все они.
К сожалению… Я видел взгляды Фумио и Касуми. А так же еще двух одноклассников, имена которых не задержались в памяти даже спустя три недели.
Никто из них не пошел за мной.
Глава тридцать четвертая. О последствиях и друзьях
Я быстро ушел с арен, заскочив ненадолго в столовую до того, как разойдутся слухи. Студентам только дай повод потрещать, тут мельница слухов работает на высшем уровне. И делятся ими как раз в столовой. Не хотел, чтобы на меня пялились люди, как на зрелище под трапезу.
Купил перекусить и всякой снеди к чаю. После сразу ушел в общежитие.
Ненадолго остановился в общей комнате, тут есть уголок с общим на всех запасом бумаги и чернил, а так же почтовый ящик. Рядом еще тридцать пронумерованных мелких деревянных ящиков с выемками под ключи-токены, такие же, как на дверях. Никто чужую почту не получит.
Писал я быстро, но привычка к красивой каллиграфии не давала слишком спешить, так что я порядочно убил времени. Складывая аж три листа в конверт я диву давался, как много слов нужно, чтобы описать столь короткую стычку и что к ней привело.
Кому, от кого, подпись.
На пару секунд я задумался, когда конверт завис над щелью коробки. Типа, может, не надо? Как-нибудь само рассосется, зачем им об этом знать?
Я фыркнул. Эти ошибки уже были когда-то совершены. Замалчивание никогда не решает проблемы. Только отдаляет и усугубляет решения.
Глупый, глупый подростковый страх был задавлен и пальцы разжались. Конверт с деревянным гулом упал в темную щель. Письма забирают вечером, утром оно будет у кого надо.
Все это время я держал лицо и вообще по мне никто бы не сказал, что что-то произошло. Но когда я зашел в комнату и дверь закрылась за спиной… Пакет из столовой брошен на столик, я практически рухнул задницей на кровать.
- Вот же попал, - ворчу я, растирая лицо ладонью. – Как же так угораздило? И я даже не матерюсь, прям чудо.
Мозги просто отключились, я сам не понял, сколько так сидел и тупил. А теперь лежал на кровати в общежитии, невидяще уставившись в потолок. Обычно шелест и шум листвы за окном успокаивали, сейчас только раздражали.
Уже наверное почти час или больше прошло после стычки с Еримией, а я все еще прокручиваю в голове схватку, а в ушах повторяется его истошный крик, как на заевшей пластинке.
Хруст костей и чувство, как они крошились под моим кулаком… Страх в глазах врага. Чувство доминирования, победы. Это все еще было завораживающе.
Возможные последствия не были.
Все еще был на взводе, мышцы напряжены и в тонусе, дышу словно все еще держу в руках меч и готов к схватке.
Мое подсознание не признавало, что все закончилось, не давая просто выдохнуть и все, расслабиться. Да и сам я понимаю, что все только начинается.
Знал ли я, какую дерьмовую бурю мы только что на пару подняли с Еримией одним спаррингом?
Конечно, знал.
Это абсолютно точно не было что-то из серии «а, просто два пацана за школой подрались». Я был бы рад, будь все так просто.
К сожалению, ни черта подобного! Он пытался покалечить меня, а я покалечил его. Переломал кости и вышиб глаз. Все теперь станет сложно, плохо и отразится далеко вовне.
Когда ублюдок выпишется из лазарета, начнем бодаться лбами по всей Академии. Еще неясно, дойдет ли все до смертей наших одноклассников, в «случайном спарринге» просто чтобы уколоть противника.
Это было очень пессимистично, но, к сожалению, возможно. А я привык сразу готовиться к худшему.
Ублюдок Еримия уже показал, что у него нет жалости и есть настоящая вражда со мной и моей семьей. Уверен, что и Эго с Эверест у него тоже имеется. Ни за что на всем чертовом свете он не отпустит ситуацию так легко. Я сделал его одноглазым на всю жизнь.
Теперь каждый раз, когда кто-то будет смотреть на повязку на его ослепшем глазу, он будет вспоминать меня. Когда будут спрашивать, как он потерял глаз – будет вспоминать меня. Когда будет моргать, одним, черт возьми, глазом вместо двух – будет вспоминать меня!
Позор и проигрыш никогда не угаснут в нем, как выжженные клеймом в душе с моим именем.
Злоба, которую он теперь будет питать ко мне, затрудняюсь подумать, насколько станет велика.
Я действительно создал себе настоящего смертельного врага, который не успокоится, пока не прикончит меня.
Так странно ощущать, что в мире теперь существует человек, который на полном серьезе хочет меня убить, во что бы то ни стало. Из личных причин.
Это правда странно для такого мирного парня, как я.
Хотя нам, первакам, пока нельзя выходить из Академии, никто не мешал переписываться с внешним миром. Я уже сделал то, что не сделал бы тупой подросток с мыслью - авось как-нибудь обойдется. Отправил письмо в поместье, оттуда быстро сообщат деду и отцу. Все как было, так и написал.
Уверен, холуи или сам Еримия, когда очнется, тоже отправит своим весточку.
Когда письма о произошедшем выйдут из-за стен Академии, кровавая буря поднимется вне Белого Города. Наши семьи имеют много влияния, работников и воинов практически по всему Руконгаю.
Люди Семьи Еримия после таких новостей ни за что не оставят все в покое. Они не славятся терпением, зато заносчивостью вполне. Такую пощечину по репутации Семьи просто спустят? Пф, не поверю в это.
Они ударят в ответ. Сто процентов.
В Сейретей беспорядки знати всегда жёстко подавляются Готей 13, никто не создает здесь лишний шум. Это негласная мирная зона. Но Руконгай? Это всегда честная игра.
Ребята в черном шикахушо – это не полиция Руконгая, они легко проходят мимо или отворачивают взгляд, не желая вляпаться в лишние разборки благородных или еще какое-нибудь дерьмо.
Могут и рубят разбойников, если наткнутся на них и личная справедливая жилка завибрирует. Но это все. Политика Готей 13 как организации не позволяет им вмешиваться в дела знати.