Битва окончилась. Я победил.
На грани смерти получился сложный прием, разделивший победу и поражение. Ради такой стимуляции и прорывов я и пришел… Но почему-то так пусто на душе, нет радости, нет удивления.
Второму человеку, умершему от моих рук, говорить ничего не хотелось.
***
Я не помню, как выходил с арены. Не помню ошеломленных взглядов других бойцов. Помню только, как на трибунах Касуми яростно вытирает без остановки льющиеся слезы. Пустое место там, где сидел учитель Кидо. А потом палатку медиков.
Когда меня закончили бинтовать, а от тела стало пахнуть мятной мазью, ошеломленный разум очнулся и перезапустил мышление.
Медик, завязавший узел на руке, пощелкал пальцами перед носом. Заняв мое внимание, он участливо сказал:
- Посидите несколько минут, выйти можно через задний проход с Арены. Или можете вернуться в боевую зону… Как хотите.
- Да. Спасибо.
- Не забывайте свои вещи, - бросил он взгляд на окровавленную верхнюю форму рядом со мной.
Когда медик покинул меня, оставив в огороженном ширмой уголке, я с неверием уставился в собственные ладони.
- Надо же. Я жив.
Голос из-за ширмы заставил вздрогнуть:
- Не только жив, - зашел ко мне учитель Кидо с улыбкой. – Но еще и сотворил Кидо без заклинания. Всего лишь Бьякурай, но… Это редкий талант. Поздравляю с первыми победами на Арене.
Его улыбка, темперамент беззаботности, когда он крутит прядь желтых волос в пальцах… Это очень отличается от того образа Бога Смерти, который я узрел перед своими последними секундами.
Мне что, показалось?
- Учитель Тоске, - все еще заторможенно кивнул.
- Да ты все еще отходишь, - ухмыльнулся весело блондин. – Ладно, буду краток. Ты меня немного впечатлил. Если умудришься пережить первый год и оба экзамена, то в следующем обещаю научить тебя чему-нибудь сверх обычной программы.
Позабавившись моему удивленному лицу, Ширю Тоске дал совет:
- Ты только на этот трюк больше не полагайся. Во-первых, остальные уже заприметили и будут готовы, а во-вторых, у Бьякурая без заклинания слишком низкий порог урона. То, что ты выдал, уже максимум, а он еле дырку сделал. Кому-то сильнее такая «молния» только кожу подпалит. Лучше научись использовать словесное заклинание в нужный момент.
- Спасибо за совет, - серьезно благодарю я.
Такие вещи, если выясняются на практике, могут стоить жизни. А я мог возгордиться и использовать этот трюк с уверенностью, которая может лишить головы.
Его совет очень ценен и вовремя.
- Это все. Выздоравливай, Окикиба.
- Простите, учитель, - притормозил его на секунду. – А мой противник?
- Он мёртв, - без лишний чепухи признал учитель. – Он никто, это Арена Вызова, проблем у тебя из-за этого не будет, так что не переживай. Еще что-то?
- Нет. Спасибо, учитель.
- Выживи, парень, - серьезным тоном сказал учитель-шинигами. – Ты немного интересный. Пока.
Последним штрихом я ощутил в его реацу холодную заинтересованность, как из холодильной камеры морозцом пахнуло…
Не показалось. Теплый учитель, думающий об учениках? Прямо как добросовестный школьный учитель? Смешно. Нет.
Ширю Тоске все еще шинигами, исследователь Кидо, который просто делится опытом с такими же начинающими шинигами. Как я.
С такой статистикой потерь начинающих шинигами было глупо думать, что кто-либо из учителей вообще будет заботиться о студентах. Так никакого сердца не хватит, веками обучать.
Что же, не сюрприз. Я так и думал, просто хотелось бы обмануться.
Учитель Тоске ушел, оставив меня с кучей непонятных мне самому эмоций и переживаний. Всего две коротких схватки столько мне показали, научили, раскрыли о себе, ошеломили и перевернули. Еще и обещание учителя Тоске сулит шанс на большие перспективы…
Почему-то больше всего меня не это все сейчас беспокоило. А встреча с одной боевой блондинкой и ее реакция.
Еще и в животе заурчало.
Я только что грохнул человека, лишив его сердца в прямом смысле слова. А думаю о девушке и еде.
И вот что мне о себе думать?
Я хотел пожать плечами, но вовремя вспомнил о ранах. Двигаться с ними в бою было пыткой, сейчас тем более. Мазь приятно холодит их, но полного обезболивания не обещает.
Если не дергаться, то завтра уже можно будет снять бинты. Так что я в целом жив и здоров.
Ладно, я не могу сидеть здесь вечно. Кряхтя, я поднял задницу и пошел на выход, в коридор, откуда мы вообще пришли с Касуми.
Как я и думал, откинув ширму, блондинка уже ждет меня здесь. Нервно стуча ногой и сложив руки на груди, Касуми вскинула голову на звук.
- Судзин! Как ты?!
- Если не обнимать и не бить, то в порядке, - слегка пошутил я.
- Я честно верила, что ты умрешь, - в лоб дала мне факт Касуми. – Рада, что ты смог выпутаться.
- А уж я как рад… Аж Бьякурай без слов выдавил. Даже не уверен, что смогу повторить.
- Сделал раз, сможешь еще, - отмахнулась девушка, с заботой спрашивая: - Тебе помочь идти? Как ты себя чувствуешь? Болят раны?!
- Нет, нормально, немного, - привычный, так же быстро ответил. – Хочу прилечь у себя. Подумать, пережить новый опыт. Я был прав, Арена многое мне дала. Хоть и чуть не убила.
- Тогда что мы тут стоим? – приободрилась Касуми. – Пойдем. Я тебе позже перекусить еще принесу. Хочешь чего-нибудь особенного? Или просто бульон?
- Какой бульон? – я чуть не поперхнулся. – Я не лежачий больной.
- Ха, да. Прости, переволновалась.
Похихикав, Касуми более или менее успокоилась. И, слава Королю Душ, никак не выразила, что будет мне мозги компостировать по поводу произошедшего.
Чудо, а не девушка.
От моего неожиданно теплого взгляда Касуми недоуменно моргнула.
- Ты сейчас о чем подумал?
- Да так.
- Признавайся, а то мне страшно.
Ответом ей стало:
- Хе-хе…
- Судзин!
Глава сорок седьмая. Приглашение на чай.
Пару недель спустя. Вечер пятницы. Арена вызова.
Я стою внизу, вместе с остальными бойцами. Тихий гул зрителей раздражает слух, нагретые солнцем трибуны полны со всех сторон, здесь царит тягучая атмосфера нервозности и возбуждения.
Я глубоко вдохнул уже ставший знакомым запах. Ноздри раздражаются запахом крови и ржавчины, нагретого камня и человеческого пота.
В такие моменты я просто рад, что арена открыта небу и сквозняку. Благословенный ветерок время от времени приносит сюда запах окружающего Арену леса.
В этот момент мимо меня, почти задевая плечо, приходит рыжеволосый мужчина с мечом в руке. Он дошел до барьера арены, повернулся влево и с усмешкой крикнул:
- Чего стоишь там как дебил, Исикава?! Разве ты вчера не обещал, что порежешь меня на мясо? Так вот он я, ты, тупой ублюдок!
Парень, которому кричали, под все общими взглядами аж затрясся от злости и унижения.
- Изаму, - прошипел он. - Ты труп.
Рыжеволосый на это лишь весело рассмеялся, запрокинув голову, заразительно и громко. А потом просто перехватил меч покрепче и шагнул на арену.
Схватки не пришлось ждать долго. Спустя минуту на арене уже звенят клинки, рассекается ткань одежд, а за ней плоть, льется кровь.
За две недели до этого я не участвовал каждый день как боец, но исправно присутствовал как зритель. А потому очередная схватка уже не привлекала так много моего внимания. Сейчас я даже умудрялся отмечать, как действовал бы сам в тот или иной момент.
Я решил, что буду сражаться по пятницам. Тогда у меня будет целых два свободных дня перед занятиями, чтобы прийти в себя и оправиться от ран.
Несмотря на триумф победы в первый день здесь, я уже получил прививку для гордости в следующие пятницы. Не сказать, чтобы позорно, но второй свой выход на арену я продул почти всухую.
Сражался с другим парнем, не сдаваясь, до тех пор, пока тупо не закончилась реацу. Пришлось склонить голову.
Это еще было терпимо. Я даже надеялся, что проигрыши будут такими, не сильно обидными или травмирующими.
Ошибался. На третий раз я рухнул в собственную кровь. Под издевательский смех противника.
На арене. Перед множеством зрителей. После такого проигрыша придти сюда снова было в сто раз труднее, чем решиться пойти к зубному.
Как бы рационально к этому не относиться, проигрыш - это обидно, горько...
И мотивирует. Очень, очень мотивирует. Я с трудом помню, когда тренировался с такой самоотдачей, концентрацией и вниманием к деталям.
- Эй, Окикиба, - меня похлопали по плечу справа. - Не хочешь реванш?
Я повернул голову и встретился взглядом с желтоватыми, насмешливыми глазами. Я помню их другими, серьезными, острыми. Там, на арене. Их владелец, человек по имени Ямадзаки, был тем, кто здорово меня отделал в прошлую пятницу.
За исключением редкого цвета глаз, он выглядит насквозь обычным, средним парнем лет двадцати. Разве что заметно, что не любит причесывать черные волосы, всегда в растрепанном беспорядке.
Сейчас я был в курсе его репутации. Ямадзаки печально известен тем, что любит колотить новичков. Вбить им в головы немного здравого смысла, как он говорит.
Учитывая, что он выпускник, разумеется, он отделывал вновь приходящих, как бог черепаху. К его чести, без серьезных травм противнику.
Мне плевать, хороший он человек или нет, какие у него мотивы. Я просто честно ненавидел его за свой проигрыш. Он был быстрее и опытнее в Зандзюцу на порядок, гоняя меня по всей арене, как лабораторную мышь. И еще болтать умудрялся, шутить... Одно воспоминание выводит меня из себя!
- Спроси меня через полгода, - получил он неожиданно спокойный, взвешенный ответ. - Тогда арена вдоволь отведает твоей крови.
Он ответил мгновенно:
- Ха! Я слышу подобное почти каждый день.
На это я лишь вежливо кивнул и перевел взгляд на сражающихся. Молчание между нами стало неловким. Для него.
Он отстал от меня, уходя и пробормотав под нос:
- Да, совсем не зловещий новичок, придурок.