— Я был в одном месте в пустыне, — отвечал Иоанн. — Но мы с тобой еще увидимся. А сейчас я бы просто хотел узнать, как там у вас идут дела с волшебным календарем?
— С ним дела идут очень хорошо, — ответил Иоаким. — Теперь у меня как будто бы всегда день рождения, потому что утром ко мне приходят папа и мама и мы читаем листочки, которые выпадают из окошечек. Читаем все вместе.
— Значит, их все еще можно прочесть?
Иоаким не понял, что имел в виду Иоанн.
— Конечно, мы читаем каждый день по листочку.
— Прекрасно, просто прекрасно. А где находятся наши пилигримы сейчас?
Мне кажется, что это место называется Филиппы, — ответил Иоаким. — Мы нашли его на карте.
— Отлично. Собственно, так все и было задумано.
— Ой...
— Что, Иоаким?
— Ничего, продолжайте.
— Как ты считаешь, что подумал греческий крестьянин, когда увидел процессию паломников на пути в долину реки Аксцус?
— Он очень сильно испугался, — сказал Иоаким.
— Да, вероятно, так оно и было.
— Мама и папа о многом хотели бы вас спросить. Может быть, вы зайдете к нам выпить кофе?
Иоанн засмеялся и заметил:
— Но ведь Сочельник еще не наступил.
— Мы все равно можем угостить вас кофе с пирожными и булочками. Мы уже много всего напекли для Рождества.
Тут Иоаким испугался, что Иоанн закончит разговор, и спросил:
— Это точно, что ту даму на фотографии зовут Элизабет?
Молчание на другом конце провода. Потом Иоанн сказал:
- Я почти уверен... если не Элизабет, то тогда Тебазилэ.
Теперь пришел черед помолчать Иоакиму. Он стал размышлять о том причудливом календаре, который Квириний дал Элизабет, а также о словах Иоанна в тот день, когда они встретились у их садовой калитки.
— Но может быть, ее зовут и так и так? Может быть, ее имя Элизабет Тебазилэ?
И снова Иоанн долго молчал, прежде чем отозваться:
— Что ж, возможно! Да, именно.
— Та дама была норвежка?
Иоанн тяжело вздохнул.
— Видишь ли, и да и нет. Она из Палестины, из небольшой деревушки неподалеку от Вифлеема. Она сказала мне, что она — палестинская беженка, но родилась в Норвегии. Все это довольно причудливо.
— И она бежала в Вифлеем вместе с Эфириилом и ягненком с колокольчиком на шее? — спросил Иоаким и затаил дыхание.
— Ты задаешь слишком много вопросов. Сейчас, видишь ли, я уже должен закончить разговор. Нужно научиться ждать, Иоаким. Ты ведь знаешь: время перед Рождеством называется «адвент», а это значит — ожидание!
И тут Иоанн повесил трубку.
Иоаким слонялся по дому до самого прихода мамы и папы. А когда они наконец появились, ему пришлось вновь и вновь пересказывать телефонный разговор с Иоанном, так как папа хотел убедиться, что Иоаким ничего не забыл рассказать им.
— Элизабет Тебазилэ, — хмыкнул он. — Не может быть, чтобы кого-то так звали.
Но были и другие вопросы, над которыми задумался Иоаким. Ему было известно, что беженец — это тот, кто вынужден бежать из своей страны, потому что там идет война и жизнь становится невыносимой. Но он никогда не слыхал о беженцах из Вифлеема.
Папе пришлось снова рыться в атласе. И он рассказал сыну, что многим людям из деревень, расположенных вокруг Вифлеема, пришлось покинуть свою страну, потому что там шла война. Многие лишились всего своего имущества и попали в такую нужду, что вынуждены были жить в лагерях для беженцев.
— Тогда к ним должен был прийти на помощь какой-нибудь добрый самаритянин, — сказал Иоаким. — Потому что Христос учил людей помогать друг другу в беде. К тому же повсюду на земле должен быть мир. Ведь основной смысл Рождества — в провозглашении мира на всей земле.
18 ДЕКАБРЯ
...Царство Божие открыто для всех,
даже для тех, кто путешествует без билета…
Иоанн позвонил Иоакиму и сказал, что находится где-то в пустыне. Иоаким пригласил его прийти к ним в гости на чашку кофе, но Иоанн ответил, что Рождество еще не наступило и что Иоаким должен научиться ждать.
И мама, и папа не сомневались, что это Иоанн сделал волшебный календарь. Папа сказал, что этот старый продавец роз — хитрая лиса, а мама назвала его таинственной личностью. Из них троих только Иоаким был уверен, что та Элизабет, которая находилась на пути в Вифлеем, чтобы поклониться младенцу Иисусу, и та, которая была сфотографирована в Риме, — одна и та же девушка.
Элизабет Хансен исчезла в 1948 году. Если ей тогда было семь лет, то вполне вероятно, что в начале шестидесятых годов она была уже взрослой женщиной.
Но почему Иоанн точно не знал, как звали даму на фотографии: Элизабет или Тебазилэ? Может быть, Элизабет стала произносить свое имя справа налево, когда пришла в Вифлеем, чтобы оно звучало на палестинский лад?
Папе не понравилось, что Иоаким открыл окошко в волшебном календаре, не дождавшись, пока встанут они с мамой. 18 декабря папа сам пришел в комнату Иоакима и разбудил его. Он напомнил, что до Рождества остается всего неделя и что нужно поскорее открыть очередное окошко, а то ему надо спешить на работу.
Сегодня на картинке была изображена толстая короткая палка, на конце которой был приделан сверкающий золотой шар.
— Это скипетр, — объяснила мама. — Скипетры принадлежали королям и императорам и служили символом власти. Этот круглый шар означает солнце.
Иоаким развернул тоненькую бумажку, которая выпала из календаря, и стал читать вслух маме и папе. Они же сели на кровать по обе стороны от него.
Император Август
Семь овец, четыре пастыря, два священных царя, три ангела Господних и маленькая девочка из Норвегии мчатся через Фракию и устремляются к Константинополю, расположенному в бухте Золотой Рог между Мраморным и Черным морями. Скорее, скорее в Вифлеем. Прошло пятьсот лет с того времени, как в хлеву родился младенец Христос, которого завернули в тряпицу и положили в ясли, потому что в гостинице для Марии и Иосифа не нашлось места. Но эту историю знают уже почти во всем мире.
Наши пилигримы останавливаются перед городскими воротами, у которых стоят стражники. Те вынимают из ножен мечи и поднимают копья, прежде чем к воротам успевают подойти первые овцы. Тогда ангел Серафиил опускается между стражниками и животными.
— Не бойтесь, — говорит он стражникам. — Мы идем в Вифлеем, чтобы приветствовать приход в мир младенца Иисуса. Вы должны пропустить нас.
Стражники тут же бросают оружие и падают ниц. Один из них делает знак, приглашающий наших странников войти в ворота. И вскоре вся процессия проходит через ворота в толстых городских стенах.
Было раннее утро, и город еще не пробудился к жизни. Паломники остановились на вершине холма, откуда открывался красивый вид на гавань и пролив Босфор, который отделяет Европу от Азии. Пролив довольно узкий: стоя на одном берегу, можно обозревать другой. На переднем плане они увидели строящуюся церковь.
— Время — год четыреста девяносто пятый, — говорил Эфириил. — Первоначальное название этого города — Византия, но в лето Господне триста тридцатое от Рождества Христова император Константин провозгласил этот город столицей Римской империи. При нем он назывался новый Рым, а позднее стал Константинополем, потом город снова обрел свое греческое имя — Византия. По прошествии тысячелетия, в тысяча четыреста пятьдесят третьем году, город завоевали турки и дали ему имя Стамбул.
— А эти стражники слышали о Христе? — спросила Элизабет.
— Скорее всего — да. Еще в триста тринадцатом году император Константин разрешил христианство, хотя сам крестился только перед смертью, через несколько лет, в триста восьмидесятом году, христианство стало официальной религией на территории всей Римской империи.
Элизабет удивилась словам ангела.
— И как только ты умудряешься помнить все эти столетия? — спросила она.
— Это совсем нетрудно, ведь мне приходится всего-навсего следить за стрелками на моих ангельских часах. А так как нас, небожителей, не волнуют секунды, минуты, часы и дни, то со столетиями вполне можно разобраться. Следующий важный для нас год — триста девяносто пятый, то есть ровно сто лет назад. Тогда Римская империя была разделена на две части, а Константинополь стал столицей Восточной Римской империи.
Тут подошел ангел Серафиил и, указав вниз, на красивую церковь, произнес:
— Эта церковь называется базилика, и построена она во славу божественной мудрости императором Константином. Через несколько лет она сгорит, но на том же месте будет снова воздвигнута прекрасная церковь — Софийский собор. На много столетий собор станет символом этой страны.
Квириний начал покашливать.
— Нам нужно переправиться через Босфор, — сказал он. — До Сирии не так уж и далеко. Дикси!
Навин ударил посохом о землю:
— В Вифлеем! В Вифлеем!
Они пробежали через весь город и вскоре уже были у бухты Золотой Рог. На краю причала их встретил величественный человек в роскошной одежде со сверкающим скипетром в руке, в другой он держал очень толстую книгу — свиток.
Умораил был уже тут как тут — порхал рядом с ним, собираясь сказать «не бойся», но этот роскошно одетый человек не обращал ни малейшего внимания на ангелочка.
Он направился прямо к нашим паломникам.
— Я император Август и намерен переправить вас через Босфор. Я повелеваю вам безропотно принять мое решение.
Он показал вниз, на лодку под большими парусами. Овцы уже начали прыгать на борт.
— Значит, ты тоже один из нас! — провозгласил Эфириил.
Элизабет повернулась к ангелу и сказала:
— А я и не знала, что император Август был христианином.
По лицу ангела пробежала загадочная улыбка.
— Дело в том, что старый римский император невольно оказался участником событий Евангелия, как бы своего рода безбилетным пассажиром... А царство Божие открыто для всех, даже для тех, кто путешествует без билета.