– О чем вы хотели поговорить?
– Рэндалл… – начал Рой.
– Можно просто Рэнди.
– Хорошо. Рэнди. Мы нашли среди вещей Трейси документы, по которым вы – опекун Эмили. – Он протянул парню бумаги, и тот, хмурясь, пробежал их взглядом.
– Я уже говорил вашей сотруднице, что не могу взять Эмили.
Я молчала. По дороге мы с Роем договорились, что он сам будет вести переговоры.
– Из-за работы?
Рэнди посмотрел на Роя и обвел взглядом комнату.
– Только посмотрите, где я живу! Я не могу привести сюда ребенка. И не хочу. – Его голос прозвучал резко и жестко.
– Хорошо-хорошо, – успокоил его Рой. – Мы от вас этого и не требуем. Нам только нужно убедиться, что вы действительно ее опекун.
Рэнди молча потер голову и поднял на нас глаза.
– Послушайте, когда сестра родила, она позвонила мне и попросила позаботиться о ребенке, если с ней что-то случится. Я согласился только потому, что думал: ничего с ней не произойдет. Сказал то, что Трейси хотела услышать. Подписал документы, чтобы ее не обидеть. Откуда я знал, что она погибнет?
Я подумала, что решение подписать бумаги было одним из лучших в жизни Рэнди. Между тем он повторил:
– Ну не могу я ее взять. Не могу.
– Я могу, – вмешалась я.
Мы разговаривали целых сорок пять минут. За это время Рэнди успел съесть все пончики. Он очень обрадовался, когда узнал, что не обязан брать Эмили к себе. Наконец мы распрощались, пообещав в скором времени ему позвонить.
В подъезде я прислонилась к стене и с облегчением выдохнула.
– Еще рано расслабляться, – предостерег меня Рой. – Соберись.
Вытащив документы, которые мы нашли в коробке у Хэла и Греты, он достал мобильный и принялся обзванивать знакомых юристов. Никого из них не оказалось на работе. Я вновь разволновалась: для передачи опекунства без юриста не обойтись. Рой набрал по очереди еще три номера, но и там никто не ответил.
Я забрала у него документы и прочитала напечатанное на них название фирмы.
– Сейчас я туда позвоню.
– Если уж у нас юристы сегодня не работают, то в таком маленьком городке, как Джефферсон, и подавно не будут.
Отмахнувшись от Роя, я позвонила в справочное бюро.
– Мне нужна информация по городу Джефферсону. – Я подождала, пока меня соединят с оператором. – Да, подскажите, пожалуйста, телефон компании «Лейтон и партнеры».
Первый год после рождения Эмили Трейси жила в Джефферсоне. Она специально выбрала юриста, который работал недалеко от дома ее брата, чтобы тому удобнее было приехать и подписать бумаги.
Меня соединили с фирмой. В трубке раздались гудки. Я брела по тротуару под окнами Рэнди, пытаясь разбить каблуком лед. Гудки все тянулись и тянулись. Видимо, и в этой компании сегодня нерабочий день. Я уже собиралась сбросить вызов, когда вдруг послышался щелчок, и женский голос откликнулся:
– Лейтон и партнеры, Джоди слушает.
Я очень удивилась.
– Здравствуйте. А я уже не надеялась, что кого-то застану.
– Вообще-то мы сегодня не работаем. Я на Новый год уезжаю из города. – Джоди явно спешила. – Просто забежала уладить кое-что с документами. И уже ухожу.
Было ясно: она взяла трубку, ожидая, что звонит кто-то другой, возможно, ее парень, и теперь хочет поскорее закончить разговор. Не вдаваясь в детали, я объяснила Джоди ситуацию. Та помолчала.
– Вы уверены, что на бумагах значится имя Роберта Лейтона?
– Да, оно у меня прямо перед глазами.
– Дело в том, что обычно мистер Лейтон этим не занимается. Но иногда он работает на общественных началах. Вероятно, это ваш случай. – Джоди теперь никуда не торопилась. – В принципе, вам не обязательно обращаться именно сюда. Вы можете найти юриста в своем городе.
– В праздники никто не работает, а решить вопрос нужно срочно.
– Насколько срочно?
– Сейчас.
Джоди на секунду задумалась.
– Попробуем что-нибудь сделать.
Она поставила звонок на удержание, и через несколько минут в трубке снова щелкнуло.
– Здравствуйте, это Роберт Лейтон.
Я извинилась, что беспокою его в праздники, и снова пустилась в объяснения: сирота, пять лет, мама погибла в автокатастрофе. Можно ли передать мне опекунство?
– А ее брат жив? – осведомился мистер Лейтон.
– Да, мы только что виделись. Он согласен все подписать и отказаться от прав на ребенка в нашу пользу.
– И все нужно успеть за один день?
– Знаю, это тяжело, но иначе девочке придется снова жить у чужих людей и…
– Все в порядке, – остановил меня мистер Лейтон. – Я буду рад помочь.
Я показала Рою большой палец. Юрист обещал подготовить все бумаги и прислать их нам по факсу, чтобы Рэнди мог поставить подпись.
– Сейчас включу компьютер и начну. Подождете минут тридцать?
А я-то думала, работа займет несколько часов!
– Тридцать минут – отлично! Спасибо, мистер Лейтон! С прошедшим Рождеством вас.
Он положил трубку.
Я понимала, что вряд ли мне суждено еще раз встретиться с Робертом Лейтоном. Я ничего о нем не знала. Не знала, сколько ему лет, женат ли он, есть ли у него дети и внуки, что он за человек. Однако задумалась над тем, осознает ли он, как много для меня сделал, и что для меня значила его помощь. «Кто угодно и что угодно может стать орудием в руках Божьих, – говорил священник много лет назад. – Нельзя недооценивать того, кого Он вам ниспослал, кто бы это ни был».
Мы заехали в магазин канцелярских товаров, где получили по факсу документы. На первой странице было написано: «Счастливого Рождества, Патриция! Желаю вам радости в новом году!» И правда, Рождество выдалось счастливым, и новый год, надеюсь, принесет нам счастье.
После этого мы отправились обратно к брату Трейси. Нам вновь пришлось долго стучаться, пока он не открыл. Оказалось, Рэнди спал. Весь его вид ясно говорил: он очень рад навсегда распрощаться с нами. Мы вернулись в машину, и Рой позвонил Линну Максвейну.
– Скорее всего, он сегодня отдыхает после Рождества и не возьмет трубку, – предположила я.
– Он же начальник, а начальникам не положено отдыхать, – возразил Рой. – Они обязаны быть на телефоне каждый день, в любое… Здравствуйте, Линн. – Он выразительно посмотрел на меня. – Нам с Патрицией нужно с вами поговорить. Нет, именно сегодня.
Я устало закрыла глаза. Ну конечно, у Линна сейчас гостит куча родственников, и он захочет отложить разговор до конца недели…
– Да, часика через полтора будем!
Рой нажал на газ, и путь, который мы должны были проделать за два часа, занял у нас чуть больше часа.
Мы подъехали к дому Линна, и я судорожно схватила Роя за руку. Меня аж подташнивало от волнения.
– А вдруг у нас ничего не получится? – прошептала я.
Он погладил меня по руке.
– Ну сама посуди, почему у нас должно не получиться? Вот поймать здесь хороший сигнал на мобильном, пожалуй, и правда затруднительно.
Линн открыл нам еще до того, как мы успели постучаться. Поздоровавшись с его многочисленными детьми и внуками, мы проследовали за ним в кабинет. Он захлопнул дверь.
– Что у вас?
Я не знала, с чего начать, однако все же рассказала ему, как вместо Дома Уэсли отвезла Эмили к себе.
Линн весь подался вперед. Он сидел, закинув ногу на ногу, потирая щиколотку, и, как всегда, слушал внимательно, не перебивая. Он не сделал мне выговора за то, что я пять дней держала у себя ребенка, хотя, думаю, такая мысль у него возникала. Дождался конца рассказа и откинулся на спинку кресла, сцепив руки.
– То есть это был родной дядя ребенка и его опекун? – уточнил Линн, пробегая взглядом бумаги.
Я кивнула.
– И вы об этом не знали?
– Я спросила, может ли он забрать Эмили, а вопроса об опекунстве не задала.
Линн помолчал. Вероятно, решил отложить разбирательство до следующего раза. Может, он даже напишет рапорт о моем вопиющем проступке: как я рисковала жизнью ребенка, приведя его к себе домой. Это было его право, и я почти не сомневалась, что начальник им воспользуется.
– Патриция совершила ошибку, – начал Рой, – но ошибки бывают полезными…
Линн посмотрел на него так, что тот замолчал.
– Значит, Рэндалл Уэйст не может взять девочку к себе, но готов передать опекунство тому, кто о ней позаботится, пока ее не удочерят.
– Да, все так, – подтвердила я.
– А кто хочет стать опекуном? Родственники?
– Нет, не родственники. Другие люди, но они очень ее любят.
– Вы были у них?
– Была. У них отличный дом с просторной лужайкой и собака, которая просто обожает Эмили. Они окружат девочку заботой и любовью.
Линн приподнял бровь и посмотрел на меня.
– У них есть другие дети?
– Нет.
– И вы каким-то чудом разыскали юриста, который сегодня же составил все документы?
Я кивнула.
– И все подписи есть?
Я опять кивнула.
– Патриция, вы что, сами хотите стать опекуном?
Я закусила губу.
Начальник поочередно переводил взгляд то на Роя, то на меня.
– Вы понимаете, что должны будете сделать для ребенка?
– Линн, я знаю, что такое потерять близкого человека. Похоронить того, кого любишь. И Марк знает. После этого мир становится другим. Люди кажутся странными, передачи по телевизору – бессмысленными, а такие мелочи, как потеря двадцати долларов или синяк на ноге, и вовсе не имеют значения. Сердце бьется уже не так, как прежде. Все меняется. Кажется, что теперь тебе безразлично происходящее вокруг. Но на самом деле происходящее важно, как никогда, потому что душа рвется на части. – Я перевела дыхание. – Никто этого не понимает, кроме тех, у кого тоже умер родной человек. Как у нас с Марком.
Линн снова откинулся на спинку кресла. Чтобы мы смогли оставить Эмили у себя, необходимо было уладить несколько формальностей.
– Кто из сотрудников занимается этим делом?
– Я, – заявил Рой.
– И давно?
– С этой минуты.
Линн улыбнулся.
– Ведь нет причин, по которым суд может отклонить нашу просьбу? Как вам кажется? – с беспокойством спросила я.