– Мама, что с тобой? – забеспокоилась девочка.
Трейси со стоном обхватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом подняла взгляд на дочь.
– Слушай меня внимательно, – велела она, застегивая форму, и сняла со стены часы. – Я должна быть на работе, когда длинная стрелочка подойдет к двенадцати, а короткая – к шести. – Она указала пальцем на двенадцать и на шесть. – Моя смена начнется, когда стрелки примут вот такое положение. А когда короткая стрелочка будет между восемью и девятью, а длинная – на шести, ложись спать. – Трейси развернула часы к Эмили и показала, в каком положении будут находиться стрелки. – Поняла?
Девочка кивнула.
– Я поеду домой, когда короткая стрелочка укажет на десять, а длинная – на двенадцать, но ты в это время уже будешь спать. – Трейси вытащила из часов батарейки. – Сейчас я поставлю стрелки так, чтобы часы показывали половину девятого. А ты следи за часами в гостиной. Когда стрелочки примут такое же положение, ложись и засыпай.
Эмили перестала жевать и посмотрела на маму.
– А с кем я останусь?
Трейси вздохнула: девочка так ничего и не поняла.
– Ты сегодня побудешь одна. Совсем немножко.
Эмили наморщила лоб.
– Но ты ведь не разрешаешь мне оставаться одной. Даже в машине.
– Верно, но сегодня особый случай. Никто не может с тобой посидеть, а я должна ехать на работу.
Девочка бросила взгляд в окно на дом Греты.
– Эмили, посмотри на меня. – Дочь перевела взгляд на маму. – Ты справишься? Сможешь посидеть одна и лечь спать, когда часы будут выглядеть вот так?
Эмили молча ковыряла остатки пирога в тарелке.
– А купаться?
– Не сегодня. – Трейси убедилась, что до Эмили наконец-то дошел смысл сказанного. – Можешь поиграть в своей комнате или посмотреть «Красавицу и Чудовище». Кассета уже вставлена. Но главное – не открывай никому дверь. Если кто-то постучит, выключи телевизор. Пусть думают, что никого нет дома. Ладно?
Эмили кивнула.
– Я постараюсь звонить как можно чаще. Но если позвонит кто-то посторонний, скажи, что я в ванной и перезвоню попозже.
– Но ты же будешь не в ванной, а на работе.
– Да, но я не хочу, чтобы об этом знали. Чтобы кому-то еще стало известно, что ты дома одна. – Трейси щелкнула зажигалкой и долго курила, пока от сигареты почти ничего не осталось. – Напомни, во сколько ты ложишься спать?
Эмили указала на часы.
– Правильно. А когда кто-то стучит в дверь, откликаешься?
Девочка помотала головой.
– Если кто-нибудь позвонит по телефону, ты скажешь…
– Что ты в ванной.
– Умница.
Трейси снова затянулась сигаретой и вздохнула. Конечно, оставлять пятилетнего ребенка одного – чистой воды безумие. Но что еще ей делать? За жилье накапливается долг, а на машине нужно менять две покрышки.
Трейси взяла сумку и присела на корточки перед дочерью.
– А давай через пару дней устроим себе праздник? Сплаваем вниз по реке, посмотрим фейерверки и съедим торт «Муравейник».
У Эмили загорелись глаза.
Трейси сунула окурок в пепельницу.
– Договорились. Я запру за собой дверь. Ни в коем случае не открывай ее. Не выходи из дома и ложись спать. Поняла?
Эмили кивнула, потягивая молоко через трубочку в форме сердечка.
Трейси прижала дочь к себе и поцеловала ее.
– Я тебя очень люблю.
– И я тебя, – ответила девочка, зажав трубочку зубами.
Трейси наклонилась к ней.
– А поцелуйчик?
Выплюнув трубочку, Эмили чмокнула маму в щеку. Трейси расцеловала дочь и направилась к выходу.
– Никому не открывай. И вообще не подходи к двери. Даже не смотри в ее сторону. Пусть она остается запертой, а ты ложись спать в половине девятого. Люблю тебя!
Эмили помахала маме вслед и стала наблюдать за тем, как молоко поднимается по трубочке.
В тот июльский вечер я уже собиралась спать. Едва успела подняться на второй этаж, как зазвонил телефон. Часы показывали четверть двенадцатого, и я догадалась – звонок с работы.
– Алло.
– Патриция, вас из диспетчерской беспокоят. – Говорил сотрудник Департамента. – Дело не терпит отлагательств: ребенку срочно нужна помощь.
Я записала все сведения и указания по поводу маршрута и стала одеваться.
До места добралась около полуночи. У дома стояли две полицейские машины. Я показала удостоверение, и меня пропустили. Эмили сидела на кровати рядом с полицейским и рассеянно листала какую-то книжку.
– С ней был кто-нибудь? – спросила я.
– Она говорит, кто-то держал ее за руку, но когда мы приехали, никого, кроме девочки, не встретили.
– Она уже знает?..
– Мы ей толком ничего не объясняли. – Полицейский вздохнул. – Может, позвать священника?
Я покачала головой.
– Не нужно.
Я приблизилась к девочке и улыбнулась ей. Она взяла на руки лежавшего рядом игрушечного мишку. Полицейский вышел из комнаты, а я присела на кровать.
– Привет, Эмили. Меня зовут Патриция.
– Вы мамина подруга?
– Нет, я социальный работник. Помогаю детишкам и их родителям.
– И вы поможете нам с мамой? – Она крепко обняла мишку в ожидании моего ответа.
Сердце у меня разрывалось, но я обязана была сказать девочке правду.
– Эмили, твоя мама попала в аварию.
Малышка безучастно посмотрела на меня.
– Она получила тяжелые травмы и умерла. Скорая даже не успела довезти ее до больницы.
Эмили уставилась в пол.
– Понимаешь?
Девочка кивнула. Она явно не осознавала происходящего.
– Со мной будет что-то плохое?
– Нет, что ты. Все будет хорошо. Мы для того и приехали, чтобы тебе помочь. Твоя мама успела сказать полицейскому, что ты здесь. Она просила позаботиться о тебе.
Эмили отрешенно смотрела на меня.
– Твоей маме помогал полицейский. Она в первую очередь подумала о тебе. Объяснила ему, где ты находишься.
Эмили уткнулась лбом в мишку и стала покачиваться из стороны в сторону. Потом потянулась ко мне. Я посадила ее к себе на колени. Не выпуская игрушку, девочка прильнула к моей груди и обхватила меня за шею. Она не плакала, просто молча прижималась ко мне. Я стала укачивать ее, поглаживая по спинке. Диплом психолога, полученный мною семь лет назад, ничем не помогал в таких ситуациях.
– А когда мама вернется? – спросила наконец девочка.
У меня сжалось сердце. Я посмотрела ей в глаза.
– Она больше не вернется, солнышко.
Эмили замерла, положив голову мне на плечо. От таких слов всегда перехватывает дыхание и сковывает оцепенение. И неважно, сколько тебе лет. Я понимала: подобное очень трудно осознать.
– Можно я останусь тут?
– Я должна отвезти тебя в другое место, где тебе окажут помощь.
– Но мне не нужно помогать! – Эмили подняла часы, лежащие рядом с кроватью. – Когда стрелочки встанут вот так, я буду выключать мультик и ложиться спать. Буду делать все, как сказала мама.
Именно в тот момент я поняла, что с Эмили никого не было. Почему мама оставила ее одну, выяснилось позже, но уже тогда я видела, что она любила свою дочь.
Я взяла девочку за руку.
– Знаю, ты уже совсем большая и очень храбрая, но все-таки лучше поехать туда, где тебя накормят и уложат спать и не надо будет смотреть на часы.
Эмили взяла на руки игрушечного крольчонка.
– Можно мне пойти к миссис Грете?
– Полицейский сказал, ее сейчас нет дома, но утром мы с ней обязательно свяжемся.
Девочка не понимала, что происходит.
– Я возьму с собой игрушки?
Я подняла мишку и протянула ей.
– Конечно. А я соберу твою одежду. Хорошо?
– Вы поедете со мной?
– Я тебя туда отвезу.
Эмили покачала головой: я не ответила на ее вопрос.
– Но вы поедете со мной?
Я погладила девочку по руке.
– Я не смогу с тобой остаться, но обязательно сделаю так, чтобы у тебя было все, что нужно.
Эмили молчала. Я уложила ее вещи. Их было совсем немного. На комоде я заметила небольшой каталог, раскрытый на странице с фотографией девочки в летящем розовато-сиреневом платье, похожем на наряд принцессы. Словно наяву я увидела, как Эмили находит нужную страницу и ставит каталог на комод, так, чтобы мама обратила на него внимание. Девочка была уверена: мама увидит его и обязательно купит ей платье на день рождения или поможет написать Санта-Клаусу письмо с просьбой о таком подарке. Я сунула каталог к себе в сумку и протянула руку Эмили. Однако девочке хотелось, чтобы я понесла ее на руках. Я подняла ее, а один из полицейских помог мне с чемоданом.
Малышка обвела взглядом комнату.
– Я сюда еще вернусь? – спросила она.
Все ее воспоминания о матери были связаны с этим домом, и я чувствовала, что должна дать ей возможность с ним попрощаться.
Я кивнула.
– Обязательно. Я тебя привезу.
Открыв дверцу машины, я посадила Эмили и пристегнула ее ремнем безопасности. Девочка выглядела потерянной. Поблагодарив полицейских и пообещав им оставаться на связи, я поехала к дому Делфи.
Следующим утром я проснулась, выпустила Лапу погулять и, просмотрев свои записи, набрала номер матери Трейси, но ее телефон был отключен. Тогда я позвонила ее отцу. Он не сразу взял трубку. Полиция уже рассказала ему о смерти дочери, но он не мог приехать на похороны – слег с васкулитом. Я спросила, видел ли он когда-нибудь свою внучку, Эмили. Он ответил, что видел очень давно, когда та родилась. Продиктовал новый номер телефона бывшей жены. Не теряя надежды, я позвонила ей. Она уже знала о смерти Трейси и собирала сумку для похорон. Я выразила соболезнования.
– Мне пришлось отпроситься с работы, – посетовала мама Трейси, тяжело дыша: слишком быстро бежала к телефону. – А начальство не любит, когда отпрашиваются в последний момент.