Проспэр Апьпанус опустился к юноше и сел рядом с ним в то время, как стрекоза улетела на куст и присоединилась к пению, которое неслось по всему лесу.
Он дотронулся до лба юноши дивно сверкающими цветами, которые были у него в руках, и в душе Бальтазара сейчас же повеяло свежим дыханием жизни.
– Ты очень несправедлив ко мне, дорогой Бальтазар, – кротко сказал Проспэр Апьпанус, – называя меня коварным и жестоким в ту минуту, когда мне удалось побороть те чары, которые вредят твоей жизни. И сам я, желая скорее тебя найти и утешить, вскочил на свою любимую пеструю кобылку и поехал сюда, чтобы позаботиться обо всем, что может служить к твоему благу. Но нет ничего острее муки любви, ничто не сравнится с нетерпением души, томимой отчаяньем и тоскою любви. Я прощаю тебе, потому что со мной самим было не лучше, когда я около двух тысяч лет тому назад любил индейскую принцессу Бальзамину и в порыве отчаяния оторвал бороду моему лучшему другу, волшебнику Лотосу, почему сам я, как видишь, не ношу бороды, чтобы и со мной не случилось того же. Но это было бы слишком долго рассказывать и притом совершенно некстати, потому что всякий любящий хочет слышать только о своей любви, которую одну считает он достойной разговоров, точно так же, как поэт охотно слушает только свои стихи. Итак, к делу! Узнай, что Циннобер – обиженный судьбою сын крестьянки, и его настоящее имя – маленький Цахес. Только из тщеславия принял он громкое имя Циннобер. Надзирательница приюта фон-Розеншён, то есть по-настоящему знаменитая фея Розабельвэрде (эта дама и есть она), нашла на дороге маленького уродца. Она хотела вознаградить его за все то, чего лишила его мачеха-природа, наградив его дивным таинственным даром, посредством которого все то прекрасное, что в его присутствии кто-либо думает, говорит или делает, приписывают ему. Так что в обществе благовоспитанных, умных и способных людей он тоже будет считаться благовоспитанным, умным и способным и даже в еще сильнейшей степени, чем то, с чем ему приходится сталкиваться.
Эти необычайные чары заключены в трех огненно-красных, блестящих волосках, которые растут на макушке у карлика. Всякое прикосновение к этим волосам и вообще к голове болезненно и даже пагубно для карлика. Поэтому фея завила его от природы густые всклокоченные волосы в прекрасные кудри, которые защищают его голову, в тоже время скрывая его красную прядь и усиливая чары. Каждые девять дней фея сама завивала карлика волшебным золотым гребнем, и эта завивка уничтожала все, что могло разрушить чары. Но в этом гребне есть сильный талисман, который я уничтожил, разбив у доброй феи гребень, когда она меня посетила.
Теперь все дело в том, чтобы вырвать у него три красных волоска, тогда он обратится в прежнее ничтожество. Это разрушение чар поручаю я тебе, дорогой Бальтазар. У тебя есть мужество, сила и ловкость, и ты сделаешь это как следует. Возьми это отшлифованное стеклышко, подойди к маленькому Цинноберу там, где ты его встретишь, направь твой острый взор через это стекло на его голову, и три красных волоска ясно будут тебе видны поверх головы. Тогда схвати их крепко и, не обращая внимания на пронзительный кошачий крик, который поднимет карлик, вырви их разом и сейчас же сожги. Необходимо, чтобы три волоска были вырваны разом и сейчас же сожжены, иначе они могут оказать разные пагубные влияния. Поэтому напряги твое прекраснейшее зрение с тем, чтобы крепко и ловко схватиться за волоски и напасть на карлика в то время, когда поблизости будет какой-нибудь огонь или свет.
– О, Проспэр Альпанус, – воскликнул Бальтазар, – как мало заслужил я твою доброту и благородство своим недоверием! Как чувствую я в глубине души, что теперь кончаются мои муки и все небесные радости скрываются за золотыми вратами!
– Я люблю таких юношей, как ты, мой Бальтазар, – сказал Проспэр Альпанус, – которые носят в сердце любовь и стремление, и в душах которых еще звучат те дивные аккорды, что принадлежат далекой стране, полной божественных чудес, откуда я родом. Счастливые люди, одаренные этой внутренней музыкой, одни только могут назваться поэтами, хотя многих из них бранят за то, что они берут в руки первый попавшийся дрянной инструмент, ударяют по нему и принимают беспорядочное дребезжанье струн, звенящих под их кулаком, за ту дивную музыку, которая звучит в их душе. Я знаю, мой дорогой Бальтазар, что тебе часто кажется, что ты понимаешь журчанье ручьев, шум деревьев и даже пламень вечерней зари как будто говорит с тобой внятными словами! Да, Бальтазар, в эти минуты ты действительно понимаешь дивные голоса природы, потому что из души твоей летит божественный звук, который отражает чудесную гармонию самого существа природы. О, поэт, когда ты играешь на фортепиано, ты знаешь, что у взятой тобою ноты есть отзвуки. Этот закон природы служит не только для сухого равенства. Да, поэт, ты гораздо лучше, чем думают многие, которым ты читал твои попытки перенести свою внутреннюю музыку пером и чернилами на бумагу. Ты еще недалеко пошел в этой попытке, но ты сделал хороший очерк в историческом стиле, описав с прагматической широтой и искусством историю любви соловья к пурпуровой розе, которая произошла на моих глазах. Это очень хорошая работа…
Проспэр Апьпанус остановился, а Бальтазар смотрел на него большими удивленными глазами, не понимая, что хотел сказать Проспэр тем, что назвал историческим очерком те стихи, которые он сам считал самыми фантастическими из всех, которые он когда-либо написал.
– Тебя, вероятно, удивляют мои слова? – сказал Проспэр Альпанус, причем лицо его осветилось приятнейшей улыбкой. – Да и вообще, многое во мне должно тебе казаться странным. Но вспомни, что, по мнению всех разумных людей, я такое лицо, которое может встретиться только в сказке, а ведь ты знаешь, мой милый, что такие лица странно движутся и болтают столько безумных вещей, сколько могут. Но в этом всегда есть что-нибудь, чем не следует пренебрегать. Слушай же дальше! Если фея Розабельвэрде так горячо вступилась за уродливого Циннобера, то ты – мой настоящий и любимейший из моих питомцев. Послушай же, что я придумал! Вчера меня посетил волшебник Дотос. Он принес мне тысячу поклонов, но также и тысячу жалоб от принцессы Бальзамины, которая проснулась от сна и в сладостных звуках Карта Бады, той чудной поэмы, в которую заключена наша первая любовь, протягивает ко мне тоскующие руки. Мой старый друг министр Фуки тоже приветливо кивает мне с Полярной звезды. Я должен ехать в далекую Индию. Мое имение, которое я покидаю, не хочу я оставлять никому другому, кроме тебя. Завтра я отправлюсь в Кэрепес и велю составить форменную дарственную запись, в которой назовусь твоим дядей. Как только чары Циннобера будут разрушены, ты явишься к профессору Мошу Тэрпину как владелец прекрасного имения значительной ценности и, если ты попросишь руку прекрасной Кандиды, он с радостью на все согласится. Но слушай дальше. Когда ты войдешь в мой дом, вместе с Кандидой, счастье твоего брака будет упрочено. За прекрасными деревьями растет все, что нужно для дома. Кроме чудных фруктов, там есть прекрасная капуста и самая лучшая и вкусная зелень, какая только бывает. У твоей жены всегда будет ранний салат и ранняя спаржа. Кухня так устроена, что ничто никогда не перекипает через край, и блюда никогда не портятся, даже если ты опоздаешь на целый час против времени, назначенного для еды. Ковры и покрышка на мебель сделаны из такого материала, что при величайшей неловкости слуг невозможно сделать ни одной дыры, фарфор и стекло тоже не бьется даже в том случае, если слуги будут очень об этом стараться и бросать посуду на самые жесткие полы. И, наконец, всякий раз, когда у твоей жены будут стирать, на большом лугу за домом будет самая лучшая веселая погода, даже если вокруг будет дождь, гром и молния. Словом, мой Бальтазар, я позаботился о том, чтобы ты спокойно и беззаботно наслаждался домашним счастьем вместе с твоей прелестной Кандидой. Но теперь мне пора возвращаться и вместе с другом Лотосом заняться приготовлениями к моему скорому отъезду. Прощай, Бальтазар!
Тут Проспэр два раза свистнул свою стрекозу, которая сейчас же, жужжа, прилетела к нему. Он вскочил на нее и помчался. Но, уже улетая, он вдруг остановился и вернулся к Бальтазару.
– Я чуть не забыл твоего друга Фабиана, – сказал он. – В припадке шаловливого настроения я слишком сурово наказал его за выходку. В этой табакерке заключается то, что его утешит.
Тут Проспэр протянул Бальтазару маленькую, гладкую черепаховую табакерку, которую тот положил в карман вместе с той лорнеткой, которую он получил от Проспэра для разрушения чар Циннобера.
Проспэр Альпанус понесся через кусты, причем голоса леса звучали сильней и приятнее.
Бальтазар же вернулся в Кэрепес, полный блаженства, восторга и самых сладостных сердечных надежд.
Глава 8
О том, как Фабиана считали сектантом и бунтовщиком по причине его длинного сюртука. – Как Барзануф вышел из-за каминного экрана и остановил генерального директора естественных наук. – Бегство Циннобера из дома Моша Тэрпина. – Как Мош Тэрпин хотел сесть на большую птицу и сделаться королем, а потом лег в постель.
Ранним утром, когда дороги и улицы еще были пустынны, Бальтазар проскользнул в Кэрепес и сейчас же отправился к своему другу Фабиану. Когда он постучался в дверь, больной и слабый голос сказал: «Войдите!»
Бледный, расстроенный, с лицом, полным безнадежной скорби, лежал Фабиан на постели.
– Ради самого Бога! – воскликнул Бальтазар. – Говори, друг, что с тобой случилось?
– Ах, друг, – заговорил Фабиан разбитым голосом, с трудом приподнимаясь на постели, – со мной плохо, совсем плохо! Проклятое колдовство, которым, я знаю, опутал меня мстительный Проспэр Альпанус, влечет меня к погибели!
– Что я слышу! – сказал Бальтазар. – Волшебство, колдовство, ты прежде ведь в это не верил.
– Ах, – ответил Фабиан плаксивым голосом, – я теперь во все верю: в колдовство, в ведьм, духов земли и воды, в свекольного короля и в приворотный корень, – во все, что ты хочешь! Кому наступят на горло, как было со мной, тот легко сдается! Ты помнишь адский скандал, который вышел с моим сюртуком, когда мы шли от Проспэра Альпануса! Если бы дело кончилось только этим!.. Ты посмотри, что у меня в комнате, Бальтазар!