К Христу стекалися волхвы…
Пришли с далекого Востока,
Неся дары с восторгом грез,
И был от Иродова ока
Спасен властительный Христос.
Прошли века… И Он, распятый,
Но все по-прежнему живой,
Идет, как истины глашатай,
По нашей пажити мирской;
Идет, по-прежнему обильный
Святыней, правдой и добром,
И не поборет Ирод сильный
Его предательским мечом…
Ходасевич Владислав Фелицианович (1886–1939 гг.)
«Мечта моя! Из Вифлеемской дали…»
Мечта моя! Из Вифлеемской дали
Мне донеси дыханье тех минут,
Когда еще и пастухи не знали,
Какую весть им ангелы несут.
Всё было там убого, скудно, просто:
Ночь, душный хлев, тяжелый храп быка,
В углу осел, замученный коростой,
Чесал о ясли впалые бока,
А в яслях… Нет, мечта моя, довольно:
Не искушай кощунственный язык!
Подумаю – и стыдно мне, и больно:
О чем, о чем он говорить привык!
Не мне сказать…
Хомяков Алексей Степанович (1804–1860 гг.)
«В эту ночь земля была в волненьи…»
В эту ночь земля была в волненьи:
Блеск большой диковинной звезды
Ослепил вдруг горы и селенья,
Города, пустыни и сады.
Овцы, спавшие на горном склоне,
Пробудившись, увидали там:
Кто-то светлый, в огненном хитоне,
Подошел к дрожащим пастухам.
А в пустыне наблюдали львицы,
Как, дарами дивными полны,
Двигались бесшумно колесницы,
Важно шли верблюды и слоны.
И в числе большого каравана,
Устремивши взоры в небосклон,
Три царя в затейливых тюрбанах
Ехали к кому-то на поклон.
А в пещере, где всю ночь не гасли
Факелы, мигая и чадя,
Белые ягнята увидали в яслях
Спящее прекрасное Дитя.
В эту ночь вся тварь была в волненьи:
Пели птицы в полуночной мгле,
Возвещая всем благословенье,
Наступленье мира на земле.
Саша Черный (1880–1932 гг.)
«В яслях спал на свежем сене…»
В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц, вынырнув из тени,
Гладил лен Его волос…
Бык дохнул в лицо Младенца
И, соломою шурша,
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша.
Воробьи сквозь жерди крыши
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.
Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть Дитя бочком…
Присмиревший белый козлик
На чело Его дышал,
Только глупый серый ослик
Всех беспомощно толкал:
«Посмотреть бы на Ребенка
Хоть минуточку и мне!»
И заплакал звонко-звонко
В предрассветной тишине…
А Христос, раскрывши глазки,
Вдруг раздвинул круг зверей
И с улыбкой, полной ласки,
Прошептал: «Смотри скорей!»
Генрих Гейне (1797–1856 гг.)(Пер. с англ. А. Блок)
«Три светлых царя из восточной страны…»
Три светлых царя из восточной
страны
Стучались у всяких домишек,
Справлялись: как пройти в Вифлеем? –
У девочек всех, у мальчишек.
Ни старый, ни малый не мог
рассказать,
Цари прошли все страны;
Любовным лучом золотая звезда
В пути разгоняла туманы.
Над домом Иосифа встала звезда,
Они туда постучали;
Мычал бычок, кричало Дитя,
Три светлых царя распевали.
Божья елка
Ярко звездными лучами
Блещет неба синева.
– Отчего, скажи мне, мама,
Ярче в небе звезд сиянье
В ночь святую Рождества?
Словно елка в горном мире
В эту полночь зажжена
И алмазными огнями,
И сияньем звезд лучистых
Вся украшена она?
– Правда, сын мой, в Божьем небе
Ночью нынешней святой
Зажжена для мира елка
И полна даров чудесных
Для семьи она людской.
Посмотри, как ярко звезды
Светят миру там, вдали.
Светят в них дары святые –
Для людей – благоволенье,
Мир и правда – для земли.
Джон Милтон (1608–1674 гг.)Пер. с англ. Татьяны Стамовой
На утро Рождества Христова (отрывок)
Вот срок настал, приблизилась заря,
Когда, Пречистой Девою рожден,
Нам явлен Сын Небесного Царя –
Через Него же род людской спасен
Пребудет, ибо сказано, что Он
От смерти смертных всех освободит
И со Отцем нас жизнью вечной наградит.
Сиянье то, тот изначальный свет,
Незаходящей славы ореол
(Давно ли в царственный входил совет,
С Отцем и Духом разделив престол?)
Отринул Он и в падший мир пришел.
Покинув горний вечности чертог,
Плен смертный с нами разделил наш Бог.
О муза гордая небес, ужель
Нет для Младенца у тебя даров,
Обретшего в вертепе колыбель, –
Ни гимна, ни стиха, ни вещих слов?
Еще на небе никаких следов
Зари грядущей, и однако рать
Пресветлая вся здесь, и уж недолго ждать.
Смотри – издалека Звезде вослед
Волхвы спешат с дарами. Упреди
Их песнью. – Буди прежде всех воспет
Наш Царь. К святым стопам Его пади.
И честью сей себя вознагради.
Пусть вещий угль уст и твоих коснется
И с хором ангельским твой глас сольется.
Петерсон Карл Александрович (1811–1890 гг.)
Сиротка
Вечер был; сверкали звезды;
На дворе мороз трещал;
Шел по улице малютка,
Посинел и весь дрожал.
«Боже! – говорил малютка, –
Я прозяб и есть хочу;
Кто ж согреет и накормит,
Боже добрый, сироту?»
Шла дорогой той старушка –
Услыхала сироту;
Приютила и согрела
И поесть дала ему;
Положила спать в постельку.
«Как тепло!» – промолвил он.
Запер глазки… улыбнулся…
И заснул… спокойный сон!
Бог и птичку в поле кормит,
И кропит росой цветок,
Бесприютного сиротку
Также не оставит Бог!
Райнер Мария Рильке (1875–1926 гг.)Пер. с нем. Владимира Маккавейского
Рождество Христово
О, не будь проста твоя природа,
Стал бы больше звездный хоровод?
Этот Бог, карающий народы,
Чрез Тебя смиренно в мир идет.
Ты таким ждала Его приход?
Что величье? Все преграды рухнут
Пред Его грядущею судьбой.
Вкруг Его звезды созвездья тухнут,
И цари склонились пред Тобой,
Принося услужливой толпой
Все, что им казалось драгоценным.
Ты – в смущенье? Обернись, смотри:
Вот лежит в платке Твоем смиренный,
Превзошедший всякие дары:
Блеск металла, аромат амбры,
Нард курений – сладость опьяненья
Усыпленья жаждущих сердец, –
Все, что здесь, ничтожного значенья
И влечет оплаканный конец…
В нем – иного счастия венец.
Альфред Теннисон (1809–1892 гг.)Пер. с англ. Татьяны Стамовой
Из In Memoriam (CVI)
Будите высь, колокола!
Бег облаков, морозный свет…
Пусть старый год сойдет на нет –
Его проводит ночи мгла.
Ввысь! Ввысь! Звоните новизну!
О прошлом поздно сожалеть.
Уходит год – и время петь
И славить снега белизну!
Да сгинет наваждений мрак,
Да схлынет горечь всех потерь!
В грядущее открыта дверь –
Входи, богатый и бедняк!
Гоните все, что отжило –
Законы мертвые, уставы
Слепые – жизнь имеет право
Живою быть им всем назло!
Всё в вашем звоне – гром и трель…
Гоните боль, нужду, порок!
Прочь, плач моих унылых строк, –
Входи, веселый менестрель!
Да посрамятся клевета,
Дух лицемерья, страсть к наживе!
И да пребудут, вечно живы,
Любовь и мира красота!
Долой вражды немой оскал,
Тщеславья заунывный звон!
Долой столетья страшных войн –
Пусть входят мирные века!
Звоните! Убегает бес!
Внемлите – ты, душа, внемли!
Да освятится лик земли!
Хвалите Господа с небес!