о-то» страдала женщина, сидевшая сегодня в кафе у окна. Это сокровенный шепот сердца; близость, от которой наворачиваются слезы; надежда, живущая в самых потаенных уголках души – чувство, что нас любят, по-настоящему любят и понимают.
Мне и самой этого очень не хватало.
Глава шестая
Маршалл перешагнул порог кафе «Бетти» и поморщился от потока горячего воздуха. Сняв перчатки, он прошел к кассе.
– Розмари сегодня работает? – спросил он, разглядывая выпечку в витрине.
Таша кивнула и позвала кондитершу. Розмари отвлеклась от работы и увидела Маршалла через окно между кухней и обеденным залом. Отложив кусок теста, она обогнула угол и подошла к кассе.
– Здравствуй, Маршалл! – Женщина улыбнулась. – Как жизнь?
– Отлично. Зашел узнать, как у тебя дела.
Розмари вытерла руки фартуком.
– И у меня отлично.
Маршалл закусил губу и спросил:
– Точно?
– Да. А почему ты сомневаешься? Говорил с моим доктором? – И она снова рассмеялась.
– Нет, просто подумал, может, ты хотела со мной поговорить.
Розмари навалилась на стойку и уточнила шепотом:
– О чем?
– О печенье.
Не понимая, в шутку он или всерьез, Розмари наклонилась ближе.
– Невкусное попалось? Пересолено или слишком жесткое?
Маршалл отрицательно покачал головой.
– Что ты! Здесь пекут самое вкусное печенье в городе. Я бы хотел купить пакет, если ты не против.
– Ну, конечно. Но я не работаю на кассе, обратись к Таше. Ты хотел что-то еще, Маршалл?
– Нет, а ты?
Розмари была явно озадачена.
– Нет, ничего, – ответила она.
– Что ж, тогда ладно. Рад был повидаться!
Маршалл помахал ей вслед. Забрав у Таши пакет печенья с кусочками белого шоколада и орехом макадамии, он сразу сунул туда нос и блаженно вдохнул.
Патриция Эддисон поставила ополовиненную чашку с остывшим кофе на стол Роя Брейдена и улыбнулась. Она не первый год забавлялась, оставляя у него на столе недоеденные пончики, чашки с недопитым кофе и обертки от конфет: Роя это выводило из себя. Зазвонил телефон, и она сняла трубку.
– Патриция, слушаю.
– Это Брэд Айсли.
Патриция не сразу вспомнила собеседника, и он продолжил:
– Вы ходили к моей бывшей жене, но почему-то так и не перезвонили мне.
Она взяла ручку и блокнот и нашла его имя.
– Я подала отчет, мистер Айсли.
– Я его не видел.
– Доступ к отчету есть у вашего адвоката.
– Но речь идет о моих детях! Она оставляет их после школы одних. Не выполняет родительский долг. Это ведь отражено в отчете?
Патрицию передернуло от отвращения.
– В отчете отражены все факты, которые я наблюдала в доме вашей бывшей жены, а также мои выводы после общения с детьми.
Мужчина помолчал и спросил еще раз:
– Так что именно вы написали?
– Мистер Айсли, вы можете получить эти сведения у своего адвоката. Спасибо, что обратились в нашу службу.
Патриция повесила трубку и, повернувшись, увидела Роя, который рассматривал художественную композицию на своем столе.
– Вот скажи, – спросила она, – у тебя не было чувства, что некоторые люди ощущают настоятельную потребность вести себя как придурки? Дня не могут прожить, чтобы кому-нибудь не подгадить. Неважно, кому: водителю автобуса, кассиру в магазине, коллеге по работе или бывшей жене. Им даже причина не нужна. Они просыпаются с мыслью: «Наконец-то новый день! Сегодня я снова буду вести себя как придурок!»
Рой откусил рогалик и вытер с подбородка сливочный крем.
– Ну и как мне поступить? – обратилась куда-то в пространство Патриция, а потом рассмеялась и снова потянулась за телефоном.
– Кому ты звонишь? – спросил Рой. – Хочешь подлить масла в огонь?
– Напротив. Хочу его потушить. – Дальше она говорила уже в трубку: – Глория? Это Патриция.
Глория являлась патронатной матерью для многих подопечных Патриции, и за прошедшие годы женщины подружились. Глория сразу откликнулась на просьбу.
– Дай мне контакты матери. В ближайшие дни кто-нибудь из наших свяжется с ней.
Сегодня Клейтон пришел без Джули и детей. Он сел рядом с каким-то мужчиной, и я принесла им кофе.
– Вы без Адама и Евы? – спросила я.
– Да, – ответил он, поднося чашку к губам.
Я записала заказы и пошла заносить их в компьютер.
– Как себя чувствует жена Клейтона? – поинтересовалась Карен.
– А что с ней? – удивилась я.
– У нее рак.
Джули такая молодая! И дети совсем маленькие. Ее муж только что заказал омлет с беконом, луком и сыром. Откуда у нее рак?! Я прошлась по столикам в своей секции и подлила всем кофе, после чего спросила у Клейтона:
– Как дела у Джули?
– Лучше. На той неделе было неважно: она очень ослабла после химиотерапии. Теперь вот волосы выпадают. Но на этой неделе ей лучше. Сегодня приехала ее сестра, чтобы отвезти Джули на процедуры.
Он говорил о жене с такой теплотой, что я не сомневалась: он ее любит. Из кухни позвал Крейг, и я поспешила за заказами, надеясь, что Клейтон больше не придет без Джули.
Джейсон погрузил стопки рубашек и брюк на тележку и покатил ее в отдел мужской одежды. Заметив в центре одной из круглых стоек мальчика лет пяти, Джейсон наклонился и сказал:
– Привет! Ты что тут делаешь?
– У меня тут командный пункт.
– Войнушка?
Мальчик кивнул.
– Я капитан космического корабля. А ты будешь злодеем!
– Мне нельзя, – пожаловался Джейсон. – Я тут работаю, на меня начальник будет ругаться.
– Как тебя зовут?
– Джейсон. А тебя?
– Маркус. – Мальчик выглянул из «засады», раздвинув ряды брюк на вешалках. – Мне четыре.
– Ты что там делаешь?! – спросил темнокожий мужчина, по виду не старше Джейсона, пытаясь выдернуть мальчишку из укрытия.
– Играю в космическую войнушку!
– Черт побери, Маркус, я же сказал стоять рядом! – рявкнул молодой человек.
– Он аккуратный, – вмешался Джейсон. – Ничего не испортил.
– Он всегда все портит, – возразил молодой человек, дернув парня за руку. – Вылезай уже! – Затем обратился к Джейсону: – Мне нужны брюки цвета хаки, на работу. У вас есть?
Джейсон указал на один из столов.
– Вон там все. Могу принести другие размеры.
– Стой на месте! – скомандовал молодой человек Маркусу.
Маркус посмотрел на Джейсона, и тот пожал плечами.
– Строгий у тебя папа, – заметил он.
– Он мне не папа. Он парень моей мамы. Новый.
– Заходи еще, – предложил Джейсон тихо. – Поиграем в космическую войнушку. Я буду Тремор Темный с планеты Гондор и буду угрожать твоим землям гибелью и разорением.
– А что такое гибель и ра-за-ре-ние? – спросил Маркус.
– Это когда очень-очень плохо.
Молодой человек оплатил брюки Мэтту, который работал на кассе, и схватил Маркуса за руку.
– Бегом!
– Пока! – Маркус помахал Джейсону на прощание.
– Вот придурок! – пробормотал Джейсон себе под нос, глядя, как молодой человек тянет за собой не поспевающего мальчишку.
– Ну как, сходил в «Волонтерский центр Глории»? – Маршалл объявился из-за спины внука.
От неожиданности Джейсон шарахнулся в сторону и задел вешалку, так, что она отъехала к витрине.
– Нет.
Мэтт прикинулся, что разбирает стойку с джинсовыми моделями и не слушает их разговор.
– Тебе будет полезно, – настаивал Маршалл.
– Я сам решу, что для меня полезно, – отрезал Джейсон, вешая на стойку рубашки с воротником на пуговицах.
Дед помог ему и задал новый вопрос:
– Ты всегда только о себе думаешь или иногда о ком-то другом?
Джейсон фыркнул. Дед разговаривал словно цитатами с плакатов у него в офисе.
– Я не отказываю в помощи всему человечеству, просто не хочу туда идти.
Маршалл одернул рукава рубашек, разглаживая складки.
– Мы каждый год делаем пожертвования в «Волонтерский центр Глории», но им нужна помощь молодых людей вроде тебя.
Запищал телефон, и Джейсон вынул его из кармана, чтобы прочесть сообщение от Эшли. Маршалл протянул руку.
– Что? – не понял Джейсон.
– Никаких телефонов на работе.
– Я читаю сообщение, а не разговариваю.
– Только не в рабочее время.
Маршалл продолжал держать руку ладонью вверх. Джейсон усмехнулся и отдал ему телефон.
– Заберешь в перерыве.
Джейсон выругался сквозь зубы, а из-за стойки с джинсовой одежды выглянул Мэтт.
– Повздорили?
– Он отобрал у меня телефон! Но я успел прочесть сообщение от своей девушки. Она едет сюда.
– Не знал, что у тебя есть девушка.
– Раз приезжает, значит, будет моей девушкой.
– Как же у вас все просто!
– Да, у нас всегда так.
В пятницу выяснилось, что у Мадди пневмония, и я попросила Бетти отдать мне ее смены. Она согласилась, и я снова принялась лихорадочно искать няню. К половине третьего мне так никто и не ответил, а до возвращения детей оставалось всего полтора часа. Перерыв между сменами – час. Я решила, что если никого не найду, то побегу домой и в перерыве хотя бы приготовлю ужин. Я никому не сказала о главном: впервые в жизни дети останутся дома совсем одни. Я убеждала себя в том, что если сделаю ужин, закрою дверное окно, чтобы никто не мог заглянуть внутрь, и запру дверь, то дети будут в безопасности. «Они поедят, сделают домашнюю работу, посмотрят мультики и лягут спать. Нет… Они не справятся. Они же еще маленькие!» – думала я. До половины четвертого я мучилась, а затем пулей полетела домой.
В холодильнике оставалась запеканка – макароны с тунцом. Я высыпала в чашку с небольшим количеством воды горошек и поставила его в микроволновку. В тарелку выложила три полные ложки запеканки. Пока горошек готовился, я пошла в ванную и взяла банное полотенце. Я попыталась закрепить его над окошком входной двери, но оно было слишком тяжелым и постоянно падало. Тогда я побежала в кухню и вернулась с рулоном бумажных полотенец и малярным скотчем. При помощи скотча я закрепила три листа полотенец на одном окне и три на другом, затем вышла за дверь и удостоверилась, что снаружи ничего не разглядеть. Я закрыла жалюзи в гостиной и задернула занавески над раздвижными дверьми на веранде. Затем закрыла жалюзи в спальнях и бегом вернулась в гостиную, чтобы убедиться, что дети смогут включить телевизор и DVD-плеер. «Все будет хорошо, – без конца повторяла я себе. – С ними все будет хорошо».