– С возвращением! – сказала я Джули. – Отлично выглядите!
– И чувствую себя намного лучше, – отозвалась она. – Остался один сеанс химиотерапии, и затем облучение.
– Дети знают?
– Мы скрывали до последнего. По мне было незаметно, и мы решили их не пугать. Когда волосы почти выпали, пришлось объяснить, конечно. Мы сказали, что врачи удалили опухоль из груди, и теперь дети помогают мне выбрать шарф перед выходом на улицу.
– Как вам удается держаться? – спросила я, опасаясь, что задаю слишком личный вопрос.
– Мне помогает надежда, – ответила она, наблюдая за своими детьми.
Она говорила спокойно, без затаенной тоски. Просто констатировала факт, будто что-то будничное вроде списка покупок: яйца, хлеб, сахар, надежда. Для нее это была часть жизни. Если Джули и боялась, она этого не показывала, а я не стала лезть не в свое дело.
Клейтон вернулся с детьми и поставил перед Евой тарелку с капкейком, а перед Адамом – с печеньем. Джули улыбнулась.
– Болезнь сделала меня мягче, – призналась она, глядя, как Ева слизывает глазурь с капкейка. – Я стала меньше придавать значение мелочам.
Колупнув пальцем глазурь, Джули облизала его, улыбнувшись дочери.
Джули потеряла волосы, но сохранила сердце. Ей удалили грудь, оставив взамен огромный рубец, однако внутри у нее плескалось целое море любви. Каждую неделю в ее вены вливали яд, но надежда – которая была выше моего понимания – помогала ей держаться.
Когда я ввела заказ семьи в систему, я заметила Глорию и Мириам и принесла им кофе и чай. Дамы, как и всегда, разбирали почту.
– Есть что-то от тайного воздыхателя? – поинтересовалась я.
– Не сегодня, – ответила Мириам, выдавливая в чай лимон. – Глория получила записку пару дней назад. Он предлагает встретиться в четверг в парке «Аштон Гарденс», а она не хочет даже пойти и выяснить, кто это.
– Он же знает наши машины. Это будет выглядеть крайне глупо! – возразила Глория.
– Так давайте я вас подвезу, – предложила я.
В понедельник женщина, которая всегда заказывала только вчерашнюю выпечку с кофе, снова села за столик у окна. Ее хрупкая фигурка тонула в безразмерном пальто. Женщина явно была расстроена.
– Доброе утро! – сказала я и поставила перед ней чашку кофе.
Она сразу обняла чашку ладонями и поздоровалась.
– Ну как, нашли работу? – Я и сама не понимала, зачем каждый раз пытаюсь разговорить ее.
Посетительница отрицательно покачала головой.
– Принести вчерашнюю выпечку?
Она уставилась в чашку и кивнула.
– Да, спасибо. Пожалуй, сегодня я возьму две булочки. У меня день рождения.
Взгляд ее был пасмурным и полным сожалений. Женщина отпила кофе.
– С днем рождения! – поздравила я. – Сколько вам исполнилось?
Она криво улыбнулась и не ответила. Я направилась за булочками к стеллажам для выпечки, но мой взгляд наткнулся на торты, и я взяла шоколадный с глазурью из сливочного крема.
– Карен! – позвала я. – Стефани или Розмари могут написать «С Днем Рождения» на этом торте?
Карен подошла поближе.
– Наверное. А зачем?
Я кивнула на женщину у окна.
– У нее сегодня день рождения.
Карен достала из кармашка на переднике пятидолларовую купюру и передала мне.
– Я скидываюсь. – Она посмотрела на Ташу. – Скинемся понемногу – сделаем доброе дело?
– Я ее даже не знаю, – сказала Таша.
Я направилась в кухню, и она крикнула вслед:
– На, возьми! – Таша сунула мне в руки еще два доллара и вздохнула. – Мне еще учебники покупать.
Розмари в кухне не оказалось, а Стефани как раз заворачивала крохотные шарики желе в тесто, формируя булочки.
– Стефани, ты умеешь наносить надписи на торты?
Она посмотрела на торт и нахмурилась.
– Я пишу как курица лапой.
– Что нужно написать? – спросила Бетти, заходя в кухню из кабинета.
– «С Днем Рождения».
– А имя какое?
– Я не знаю, как ее зовут. – Я указала на женщину, которую было видно из окна кухни.
– А, эту маленькую птичку, что заходит к нам за кофе?
Я кивнула. Бетти забрала у меня торт и взяла кондитерский мешок с глазурью. Она писала быстро и красиво и даже нарисовала несколько цветов.
– Спасибо! – сказала я, забирая торт.
– Подожди-ка. – Бетти схватила с раздачи две гренки и положила на тарелку с фруктами.
– Это был заказ Карен, – сказал Крейг.
– Для Брюстера, – кивнула Бетти. – Ничего, подождет пару минут. Он наверняка еще овсянку заказал.
Бетти передала мне тарелку со словами:
– Скажи ей, что это за счет заведения.
Я вышла из-за угла, держа торт в одной руке, а тарелку с гренками в другой.
– Карен! – зашептала я, стоя спиной к обеденному залу, чтобы женщина не увидела торт. – Споешь со мной?
– Только не это! – застонала Карен. – Терпеть не могу такие кафе. У нас так не принято!
– Мы всего один разочек. Таша, спой с нами! Та женщина всегда приходит одна. Мне кажется, кроме нас ее вообще никто не поздравит.
Таша закрыла кассу и закатила глаза.
– Можно подумать, я теперь могу отказаться. Только давайте споем короткий вариант.
Девушки пошли передо мной, чтобы женщина не сразу заметила торт. У ее столика я вышла вперед, и мы запели поздравление.
Мы удивили и смутили именинницу, отчасти виной тому было исполнение, подобное блеянию овец в загоне. Глория, Мириам и другие посетители подхватили песню – и все разом замолчали, когда дело дошло до имени. Никто не знал, как ее зовут.
– Тамара, – еле проговорила женщина.
Мы завершили песню, и все захлопали. Наверняка радовались, что мы наконец замолчали.
– С днем рождения! – сказала Карен и вернулась к посетителям в своей секции.
Таша поставила перед женщиной тарелку с гренками и пояснила:
– Это за счет заведения.
Тамара уставилась на еду.
– Спасибо!
Я взяла нож и разрезала торт, положив кусочек на тарелку.
– Вы можете забрать его с собой.
– Я бы хотела поделиться им с работниками кафе.
– Хорошо.
– И мне кусочек! – Глория замахала в воздухе обеими руками.
– Тебе-то за что? – одернула ее Мириам.
– Твоей тонкой душевной организации просто памятник ставить надо, – отмахнулась Глория. – С днем рождения, дорогая! – сказала она Тамаре.
Тамара будто помолодела, даже морщины на лбу разгладились. Похоже, ей давно уже не говорили ласковых слов. Глория выскользнула со своего места, захватив тарелку из-под завтрака.
– Знаете, что? Это не дело – отмечать день рождения в одиночестве! Мы посидим с вами.
Мириам, вздохнув, присоединилась. Глория устроилась поудобнее и осмотрела стол.
– Ну, теперь это похоже на праздник! – заявила она.
– Кристин? – окликнула меня Тамара. – Мне тридцать четыре.
– С днем рождения, – сказала я, прежде чем вернуться к работе.
Обслуживая другие столики, я то и дело поглядывала на компанию Тамары. Глория и Мириам развеселили ее настолько, что один раз я даже слышала искренний смех. Тамара сама разнесла кусочки торта работникам кафе и посетителям, которые пожелали его попробовать. Несмотря на холодный декабрьский день за окном, в эти минуты она снова чувствовала себя собой – что бы это ни значило – и улыбалась. Думаю, наша песня, в которой мы называли ее по имени, ненадолго стерла воспоминания о том, как она бродила по улицам и мерзла в одиночестве на скамейке. Наблюдая за ней, я поняла, что мы ближе всего к Богу не в самые светлые времена, как я всегда думала, и не в самые темные, а в такие простые моменты: когда читаем детям сказку на ночь, выискиваем в шкафу яркий шарф или сидим в кафе с кусочком торта в свой день рождения.
Шон не появился в «Бетти» ни на завтрак, ни на обед. Наверное, решил, что я работаю в вечернюю смену, и придет на ужин. Я захватила четыре пустых коробки из-под овощей, которые собирался выбросить Крейг, и поспешила домой, чтобы встретить Зака и Хейли со школьного автобуса. Когда я уже выходила из машины, зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и я ответила на вызов.
– Кристи?
Я поставила коробки на крыльцо, чтобы открыть дверь, и рявкнула в трубку:
– Чего тебе?
– Хочу повидаться с детьми в пятницу, – заявил Брэд.
– Да на здоровье. Как только чек пришлешь.
– Я снова плачу алименты, так что приду в пятницу.
Я ему не поверила.
– Если я найду чек в почтовом ящике, то приходи.
Захлопнув крышку мобильного, я пробежалась до почтового ящика. Вдруг он говорит правду? Я просмотрела тощую стопку писем – ничего. Ежась от холода, я бегом вернулась в дом, ногой втолкнула коробки внутрь и отключила телефон от зарядки на кухне. Отыскав в ящике телефонную книгу, я набрала номер Патриции Эддисон.
– Слушаю, – раздалось на том конце.
Как же я была рада слышать ее! Мы виделись лишь раз, однако я чувствовала, что могу ей доверять.
– Патриция, это Кристин. – Я сообразила, что так она меня не узнает. – Анджела Кристин Айсли. Анджела – это мое первое имя, но меня никто так не называет. Все зовут Кристин. Когда вы приходили ко мне, было как-то не до этого.
Патриция рассмеялась, а на заднем фоне я услышала детские голоса.
– Я, наверное, позвонила не вовремя?
– Нет-нет. Я только забрала детей из школы. Мы едем домой.
Я посмотрела на часы и поняла, что Зак и Хейли тоже скоро прибегут с автобуса.
– Не знаю, могу ли я задавать вам подобные вопросы, но бывший муж давит на меня – хочет увидеться с детьми в выходные.
– Он заплатил алименты?
– Я не получала чек. – Я смотрела в окно, чтобы не пропустить школьный автобус. – Но Брэд говорит, что придет в пятницу. Я обязана отпустить с ним детей?
Патриция задумалась. Я переживала, что, возможно, ставлю ее в неудобное положение.
– А что говорит ваш адвокат? – спросила она, так и не ответив на вопрос.
– Он говорит, что пока Брэд платит алименты, он имеет право видеть детей.
– С тех пор в законодательстве что-то изменилось?