– Молодец. И какие у тебя планы на будущее?
В кармане завибрировал телефон. Джейсон сделал вид, что не услышал.
– Ты не в торговом зале, так что можешь взять трубку, – сказал Маршалл, закрывая за собой дверь кабинета.
Джейсон тут же вытащил телефон и открыл крышку.
– Алло?
– Привет, милый! – Его словно током ударило – он совсем забыл об Эшли. – Я выехала два часа назад, так что через пару часиков буду у тебя!
Нарядная Джуди в красной толстовке с рождественским узором уселась за свой стол.
– Что ж, я чувствую себя отлично и готова вернуться к работе.
– Нет, ты не готова, – возразил Маршалл.
– Вообще-то, врач мне разрешил. Будешь спорить со специалистом?
Маршалл принялся вышагивать взад-вперед.
– Ты так и не сказала мне, что думаешь.
Джуди взвыла и закрыла лицо руками.
– Я давно уже все сказала. И не один раз. Если хочешь это сделать – просто сделай.
Она хлопнула по столу.
– Это твой стол, твой магазин и твоя жизнь. Если ты уверен в своем решении…
– А как к этому отнесется Джейсон?
Джуди откинулась на спинку кресла и рявкнула:
– Просто скажи ему, а остальное он решит сам!
– Я хотел позвонить Линде, но не обсуждать же такие вещи по телефону! Мне было бы проще поговорить с ней с глазу на глаз.
– Что тут осталось-то? Несколько дней, – ответила Джуди. – Если тебе так важно обсудить это с Линдой, дождись ее.
Маршалл остановился и посмотрел на Джуди.
– А ты бы как поступила?
Она отодвинула кресло и встала.
– Знаешь, что? Ты прав. Я не готова вернуться в такую атмосферу.
– А я что сказал? Проведи эти дни с внуками.
– Так и поступлю! – Джуди надела перчатки и направилась к выходу.
Маршалл тронул ее за плечо.
– Нет, правда… Стоит подождать Линду или нет?
Джуди заливисто расхохоталась.
По четвергам «Волонтерский центр Глории» не работал, так что весь вечер среды и по дороге на работу в четверг я обзванивала нянь. Едва схлынула утренняя толпа посетителей в кафе, я достала телефон. Пропущенных не было. Набрав еще один номер, я помахала вошедшей Тамаре.
– Рене, – сказала я в трубку, – ты можешь посидеть вечером с детьми? Последний раз, честное слово!
– Возможно, – ответила подруга. – После обеда я обещала отвезти друзей в аэропорт. Не успею приехать и встретить детей со школы, но вернусь в половине шестого или около того. Пойдет?
Что ж, если больше никто не сможет, то и это будет здорово.
Я отнесла Тамаре кофе.
– Не можете найти няню? – спросила она.
– Да уж, я бы озолотилась, если бы мне платили за время, которое я трачу на поиск.
– Сколько у вас детей?
– Двое, девочка и мальчик.
– И у меня. Сыну одиннадцать, а дочери девять.
– Не знала, что у вас есть дети. – По правде сказать, я ничего о ней не знала. – Кофе и вчерашнюю выпечку?
Тамара кивнула, и я направилась к стеллажам для выпечки. Однако взяв булочку, я тут же вернула ее на место, прошла к кассе и забила в заказ овсяную кашу. Мармит с овсянкой находился в конце линии раздачи; сняв крышку, я наполнила тарелку кашей, захватила креманку с ягодами в посыпке из тростникового сахара и отнесла все Тамаре.
Она в недоумении уставилась на меня.
– Заказали на вынос, но так и не забрали.
Женщина была шокирована.
– Конечно, кто же заказывает овсянку на вынос? – продолжала я. – Наверное, потому и не забрали.
Она опустила взгляд на тарелку.
– Если не съедите, придется выбросить.
– Правда?
– Надеюсь, она еще теплая. Я взяла из контейнера на вынос. С фруктами самое то!
– Спасибо, – проговорила Тамара и выложила фрукты с сахаром в овсянку.
Я приняла заказ у компании из четырех человек, затем у парочки, которая села за соседний с Тамарой столик, разнесла заказы и вернулась к ней. Тарелка опустела только наполовину.
– Я думала, вы все уже съели, – заметила я.
– Растягиваю удовольствие.
– Может, как-нибудь придете с детьми?
Тамара помешала кашу, зачерпнула ее ложкой и вылила обратно. Я поняла, что ляпнула лишнее.
– Они живут с отцом. – Она откусила тост и уставилась в тарелку.
– Мои дети живут со мной, – сказала я. – Как часто вы видитесь?
Женщина смяла в руке салфетку.
– Мы не виделись больше года.
Никогда не знала, что говорить в таких случаях.
– Муж – их основной опекун?
– Теперь да. – Тамара все зачерпывала и выливала кашу обратно в тарелку.
– Я в разводе уже четыре года, но моя жизнь по-прежнему напоминает кошмар, – призналась я.
Тамара усмехнулась.
– У вас так же? – спросила я.
Она покачала головой, продолжая мять салфетку.
– Нет, в моем браке кошмаром оказалась я.
Я оглянулась на свои столики: меня никто не звал, и новых посетителей не было.
– Как это?
– Я учила третьеклассников, а муж работал в компьютерном магазине. Он и сейчас там работает. Как-то раз я пошла на вечеринку – мы праздновали тридцатилетие подруги. Ну, знаете, вечеринка только для девочек. Одна выскочка в дорогих шмотках решила выпендриться и стала раздавать всем мет. Мы уже были пьяны от вина, а она сказала, что с метом нам станет еще лучше. И мне… понравилось. Я в жизни не чувствовала себя так хорошо! – Тамара снова механически подняла ложку и медленно вылила кашу в тарелку. – Я проснулась в постели с мужем своей подруги. Такой вот подарочек на день рождения… А еще подсела на мет. Не верите, что можно подсесть за один раз? Я тоже не верила… но подсела.
– Из-за наркотиков вы потеряли опеку над детьми? – тихо спросила я.
– Я натворила много бед. – Тамара разломила тост. – Я прятала наркотики от мужа. Он ничего не знал. Только заметил, что я стала более энергичной. В середине учебного года я потеряла работу, потому что опаздывала и уходила раньше. Когда такое повторяется несколько недель подряд, все замечают… Сложно покупать мет, не имея зарплаты. Со дня на день надо было платить за ипотеку и кредит за машину, а у нас не хватало денег. Муж злился. – Она поднесла тост ко рту, но ей явно кусок в горло не лез.
– Простите, наверное, я мешаю вам есть.
– Да нет, все нормально. Я много раз рассказывала об этом в больнице. Такие истории всегда заканчиваются одинаково. Теперь я знаю как.
Я встретилась взглядом с Карен, и она вопросительно подняла брови. Новых посетителей в моей секции не было, и я впервые порадовалась отсутствию работы.
– Мы развелись и оформили совместную опеку над детьми. Как-то дети приехали ко мне на выходные, я уложила их спать и пошла к управляющему. Хотела переспать с ним, чтобы отсрочить арендную плату. У него был крэк и выпивка. Я и глазом моргнуть не успела, как наступило утро. Дочка проснулась среди ночи и испугалась, что меня нет. Она позвонила мужу, и он забрал детей. За ночь он оставил двадцать семь сообщений на автоответчике. В себя я пришла только к обеду и сразу бросилась домой, но детей там уже не было. В тот момент позвонил муж. Я взяла трубку, а он назвал меня шлюхой. – Голос Тамары дрогнул, и она отвернулась к окну. – И был прав.
Повисла длинная неловкая пауза. Я не знала, что сказать. Мы все гонимы разными ветрами. Иногда и меня сбивали с ног неожиданные порывы, приходящие из ниоткуда. Однако причиной наиболее разрушительных бурь в моей жизни была я сама. Такую же бурю создала и Тамара, и последствия ее оказались ужасны. Бывают дни, когда невыносимо держать все в себе, потому что гнев и боль ослепляют, а напоминания о сделанных ошибках оглушают. Я пыталась представить, каково ей, этой хрупкой женщине, под чьей тонкой кожей синеют вены, – и не находила ответа.
Тамара промокнула салфеткой одинокую слезинку и впервые посмотрела мне в глаза.
– В конце концов, я оказалась на улице и снова подсела на мет, провела так семь месяцев. Как-то раз отказалась обслуживать какого-то парня, и он избил меня до беспамятства. Меня нашли две проститутки и отвезли в больницу. Я долго не приходила в себя, слышала только женский голос. Я не знала ту женщину. До меня доносился лишь шепот, напоминающий молитву: «Помоги ей. Открой ей глаза». Когда я наконец очнулась, то снова услышала шепот и увидела полную темнокожую медсестру, которая проверяла прикроватный монитор. И тут я поняла: она молится. За меня! У Риты четверо детей, семеро внуков, а она приняла на поруки бывшую проститутку, сидящую на мете! Уговорила меня обратиться в реабилитационный центр, а когда я прошла лечение, привела меня в кризисный центр для женщин, где я живу вот уже семь месяцев.
Рассказ меня ошеломил. Я понимала: что ни скажи, прозвучит избито и не к месту.
– Знаю, – кивнула Тамара. – Невозможно поверить, что мать способна на такие вещи.
– Нет! – возразила я. – То есть…
– Все нормально. Я и сама не могу поверить, что дошла до такого.
Она проглотила несколько ложек каши, а я сидела совершенно оглушенная, не понимая, как ей помочь.
– В восемь я должна уходить из приюта на работу… или ее поиски, а к четырем возвращаться на занятия и ужин.
– А что вы делаете в свободное от работы время?
Тамара улыбнулась.
– Хожу в библиотеку, читаю. В основном книги, которые я когда-то читала детям на ночь. Так я чувствую себя ближе к ним. Сижу в парке, размышляю, надеюсь и молюсь… много молюсь. Прихожу в церковь на площади, сажусь у алтаря и снова молюсь. В течение двух недель перед Днем благодарения в церкви организовали благотворительную раздачу продуктов, и так как я туда регулярно приходила, то помогала каждый день. – Она рассмеялась. – Я ведь много гуляю по городу.
Как по мне, звучало ужасно. Однако Тамара смотрела на меня и улыбалась.
– Все не так плохо. Рита говорит: «Всего один маленький шажок в день возвращает нас к жизни». Я так и делаю.
– Но почему вы не видитесь с детьми? Вы ведь прошли лечение и возвращаетесь к нормальной жизни…
Тамара отрицательно покачала головой.
– Они не хотят меня видеть.
– С чего вы взяли?