– Попроси ее испечь что-нибудь для благотворительности, чтобы помочь собрать деньги для тех, кто не в состоянии заплатить за электричество или купить сыну игрушку на Рождество. Люди хотят помогать ближним. Правда.
Пытаюсь возразить, но Глория снова поднимает руку.
– Просто спроси!
Смотрю на маму.
– Она ни за что не отстанет, пока ты не согласишься. Поверь.
Смеюсь, наскоро обнимаю обеих и направляюсь к выходу.
– Хорошо! Попрошу ее что-нибудь испечь. Мне пора. Пойду шерстить Интернет. Нужно искать работу!
Мамино лицо вытягивается, становится грустным. Я торопливо надеваю ботинки.
– Глория, когда все должно быть готово?
– Двадцатого числа, детка.
– Двадцатого?
Она кивает, а я хлопаю себя по лбу.
– В этот день приезжает папа.
Мама поднимается, словно волшебное розовое облако.
– Что?
– Разве я не говорила? – Знаю, что не говорила. – Я пригласила папу на Рождество.
– Сюда?
Застегиваю пальто. Смотрю на нее.
– Хочу, чтобы он был рядом. Вы оба мне нужны.
Она открывает рот от удивления, теребит халат на груди, а я выскальзываю за дверь. В горле будто косточка застряла. Самое гадкое в разводе родителей то, что из-за этого вы очень редко собираетесь все вместе в праздники, на дни рождения или по любому другому поводу. А ведь, в конце концов, моим родителям уже за шестьдесят. Зрелые люди, не должны подраться, тем более на Рождество!
По дороге домой проезжаю через площадь и вижу: в витрине универмага Уилсона вешают табличку «Распродажа». О подарках-то я совсем забыла!.. Въезжаю на парковку. Муж Глории, Маршалл, владеет этим магазином почти всю свою сознательную жизнь. Ищу его глазами, заходя внутрь. Универмаг красиво украшен. С потолка свисают огромные серебристые снежинки, а у ювелирного отдела возвышается гигантская елка, сделанная из больших лампочек. Весь персонал в золотой, серебряной и красной униформе. Знак указывает, что вниз по лестнице находится мастерская Санты. По всему магазину разносится голос Вика Деймона с песней It’s a Marshmallow World.
Заглянув в женский отдел – приглядеть подарок маме, – спускаюсь к детским товарам и мастерскую Санты. Дойдя уже почти до самого низа, на последнем пролете вдруг сталкиваюсь с кем-то из персонала с огромным пластиковым контейнером в руках. По лестнице разлетаются почтовые пакеты.
– Извините, – говорю я, поднимая два свертка. – Мелисса?!
Она подбирает разбросанные у ног конверты, засовывает их в контейнер.
– Вы здесь работаете?
– А вы думали, я врач?
Опять начинается. Вот почему с ней так трудно ладить.
– Я поговорила с подругой, Глорией. Той, что приготовила курицу с клецками.
Мелисса смотрит отсутствующим взглядом.
– Ее друг, Роберт Лейтон, мог бы начать поиски ваших брата и сестры.
В глазах Мелиссы вспыхивает огонек.
– Шутите?
Такого ответа я не ожидала.
– Нет. Глория сказала, он работает юристом в городе. Вы могли бы с ним посоветоваться…
– Я работаю в его конторе днем.
Вниз по лестнице спускается покупатель, я его пропускаю.
– Прекрасно! Посоветуйтесь с ним…
Мелисса хватает почту и торопится прочь.
– Не буду я с ним советоваться.
– Почему? – Бегу следом.
Она направляется в отдел игрушек, передает продавцу пачку писем.
– Я не могу рисковать своим местом.
Мелисса разворачивается в сторону обувного отдела. Хватаю ее за руку.
– Постойте! Вы же заплатите ему, как обычный клиент.
Снова отсутствующий взгляд.
– Вам это необходимо. Вы с ума сойдете от неизвестности.
– Я поговорю об этом с Джоди.
Она поворачивается и уходит. Бегу следом.
– Еще кое-что. Вы умеете печь?
– Печь?
– Глория, моя подруга, которая…
– Курица с клецками. Я поняла.
– У нее есть центр помощи нуждающимся семьям и матерям-одиночкам. Называется «Благословение». В этом году она устраивает благотворительную ярмарку, чтобы собрать денег.
Мелисса теребит письма в руках.
– Я не особо умею печь, но…
Кайл как-то сказал, что если человек произносит «но», то все сказанное до этого можно не учитывать. Поэтому я продолжаю, не давая ей вставить слова:
– Можем собраться у меня. И мама тоже придет. Будем печь все вместе.
Кивает все с тем же выражением.
– Дайте мне знать, если согласны.
Провожаю ее взглядом. Смотрю на часы. У меня такое чувство, что в один прекрасный день Мелисса еще восстанет из пепла, и мы увидим ее истинное лицо.
Глава седьмая
«Назовите это кланом, узами, племенем, семьей – как ни назовите, кем бы вы ни были, оно вам необходимо».
МЕЛИССА
Гретхен меня мучает. Не физически – она не следует за мной по пятам, не мельтешит перед глазами. Но ее голос постоянно звучит у меня в голове. Раздражает и докучает. Сортирую почту на работе, а сама неустанно слышу ее голос. То говорит, что я хочу найти своих родственников, то о том, что мне нужна поддержка на похоронах Рамоны. Может, я не хочу находить никаких братьев и сестер и мне наплевать, пришел там кто-то на похороны или нет! Раскладываю коробки и пакеты по отделам и одновременно внушаю себе, что не так уж и важно знакомиться с сестрами и братьями. Хотя прекрасно знаю, что это не так. И Гретхен знает.
У Рамоны есть сводная сестра Кей, я ее видела всего несколько раз. Однажды, я тогда была подростком, они с Рамоной как-то вечером здорово набрались. И Кей возьми, да и спроси Рамону, приходится ли какая-то девочка по имени Луанна мне сестрой.
– Ну Луанна, знаешь? Дочь Джейка. Уверена, Джейка ты точно помнишь! – засмеялась Кей.
Рамона метнула на нее такой взгляд! Им запросто можно было бы на куски раскрошить!
– Боже мой, вы так похожи! – сказала Кей, обращаясь ко мне.
– Заткнись! – прошипела Рамона.
Кей сконфуженно заерзала на стуле, а я побоялась спрашивать. Больше никогда в жизни я ни словом не обмолвилась о том вечере. Но с Кей мы тогда виделись в последний раз.
– Здрасьте.
Подпрыгиваю от неожиданности. Оборачиваюсь. В дверях почтового отдела стоит какой-то юнец. Высокий, долговязый. Волосы темные.
– Меня зовут Джош. Мне велели подойти сюда сегодня к одиннадцати.
Закидываю почту для офиса в лоток.
– Зачем?
– Я – стажер почтового отдела. Сказали, Мелисса будет моим наставником.
Перебираю письма, распихиваю их в кармашки на стене. Киваю через плечо на лоток на полу.
– Мелисса – это я. Вот тут – утренняя почта. Мы ее перебираем и раскладываем вот по этим кармашкам. Если пакет большой – отправляем в лоток с названием отдела, – пинаю расставленные на полу лотки. – Если время позволяет, несем прямо в отдел; если нет – оставляем здесь. Кто-нибудь потом за ними придет. И когда поступает товар, помогаем доставить его на склад, а порой и до этажа.
Отправляю еще несколько пакетов в лотки: «охрана», «женская одежда», «ювелирный»
– Вот и все обучение.
Джош подходит к лотку, достает несколько пакетов.
– Вот тут имя написано, – говорит он, указывая на верхний конверт.
– Список сотрудников с названиями отделов находится здесь, – показываю взглядом на стену слева от почтовых ящиков.
Он внимательно ищет имя в списке, сует конверт в кармашек для детского отдела.
– Вы давно здесь работаете?
У меня нет никакого желания болтать с этим парнем.
– Давно, – отвечаю со вздохом.
– А если мне вдруг понадобится взять выходной, это сложно?
Уже прикидывает, как бы лишний раз улизнуть…
– У меня бабушка сильно болеет. Может быть, нам придется срочно уехать из города. Мама пока не знает.
Пожимаю плечами.
– Думаю, проблем не будет. Многие ищут подработку. Наверняка найдут, кем тебя заменить.
Он достает еще несколько пакетов, долго и тщательно вычитывает на каждом название отдела.
В нашей комнате раздается звонок. Можно выдохнуть с облегчением – на разгрузку прибыла новая партия товаров, а значит, мне больше не придется торчать здесь один на один с новеньким пареньком.
– Собирайся, там грузовик приехал. Нужно разгрузить. Пальто захвати.
Разгружаем товар, довозим его до склада или прямо на нужный этаж, и вскоре моя смена подходит к концу – пора отправляться в юридическую контору.
– Вы завтра работаете? – интересуется Джош, пока я натягиваю пальто.
– Я тут каждый день, как штык, – отвечаю, уходя.
Обычно я иду в контору через площадь, но сегодня очень проголодалась. Вспоминаю, что забыла сделать перерыв и поесть. Обед мой остался в служебном холодильнике в универмаге. Прохожу лишние несколько кварталов до пекарни «Бетти». Всю дорогу думаю о тете Кей и той девочке, которая может оказаться моей сестрой.
Кафе украшено. С потолка свисают большие бумажные снежинки, а лоток с выпечкой обмотан гирляндой из мишуры, на которой нацеплены елочные игрушки. Сажусь в пустую кабинку в углу, жду официантку. За столиком рядом с моей кабинкой сидят две пожилые женщины. Трещат, как сороки.
– Мне какой-нибудь суп и воды, – говорю официантке, когда она приносит меню.
– Овощной с говядиной или похлебку с моллюсками?
– Попробую с моллюсками, – протягиваю назад меню.
– Возьмите говядину с овощами, деточка, – говорит одна из пожилых дамочек. – Рыбная похлебка никуда не годится.
Официантка бросает на нее гневный взгляд.
– Вот спасибо тебе, Глория! Удружила. С тобой разориться можно.
– Извини, Хезер. В «Бетти», вообще-то, вкусно готовят, но похлебку нужно убрать!
– Давайте овощной с говядиной, – говорю я.
– Вот, молодец! – одобряет дамочка.
Смотрю на нее, пытаясь сообразить. И тут меня осеняет:
– Вы, случайно, не та самая Глория, которая дружит с Гретхен?
Она хлопает ладонью по столу.
– Она самая! А вот эта старушенция – мать Гретхен.
Ее подруга закатывает глаза и цедит сквозь зубы: