Чувствую, лицо у меня пылает… от ветра, мороза, жары в офисе или, может, от того, что я почти ни разу толком не поговорила с человеком, взявшим меня на работу.
– Недавно выяснилось, что у меня есть брат и сестра, о существовании которых я раньше и не подозревала.
Он молчит.
– Хотелось бы их найти. Если, конечно, вы оказываете такие услуги. Если нет, я…
Роберт улыбается и прерывает меня взмахом руки.
– Вы никогда не знали об их существовании?
Отрицательно качаю головой.
– Ты только подумай! Давайте же их найдем! – Затем Роберт обращается к Джоди: – Пусть она заполнит бумаги для Кейт.
Иду следом за Джоди в приемную. Она выдвигает картотеку, достает одну папку.
– Что, значит, бумаги для Кейт? – спрашиваю я.
Джоди вытягивает из папки стопку документов и раскладывает у себя на столе, чтобы разгладить.
– Дела, работу над которыми наверняка одобрила бы жена Роберта, Кейт.
Не понимаю, о чем она говорит.
– Безвозмездно.
Протягивает мне бумаги.
– Он бесплатно сделает.
– Но я не имела в виду…
– Знаю. Заполняйте бумаги и давайте приступим к работе.
Так неожиданно!
– Сколько времени обычно занимают подобные вещи?
– Как повезет. Примерно шесть месяцев назад мы помогли клиенту найти биологическую мать всего за один день. Один день, представьте себе! А чуть больше года назад отыскали отца клиента, и на это ушло несколько месяцев. Заранее не скажешь.
Она выдвигает другой ящик, достает из папки документы, внимательно просматривает.
– Эти бумаги помогут нам начать дело. Здесь необходимо указать имена ваших биологических родителей, если вы их знаете, а также номера социальных страховок, – если, конечно, у вас есть такая информация. Некоторые не знают даже имени. Только название больницы или города. Мы возьмем данные, которые вы нам предоставите, и начнем работать.
– Спасибо, Джоди.
Я отправляюсь в свою комнату, закрываю дверь, опускаюсь прямо на пол, просматриваю бумаги. В одной графе запрашивается имя моей матери, в другой – номер ее социальной страховки. Я целую вечность неотрывно смотрю на эти строчки, прежде чем потянуться за рюкзаком. Я записала номер страховки Рамоны много лет назад и все время носила с собой в бумажнике. Держу потрепанный листок в руках, снова и снова считываю номер. На первой строчке печатными буквами вывожу: РАМОНА ДЖУН МАК-КРИРИ, на другой – вписываю номер ее страховки. Провожу пальцем по словам и цифрам и подспудно ощущаю – я только что открыла клетку с тигром.
Заканчивается мой рабочий день, и я иду к выходу. Сьюзан в приемной отвечает на звонки. Натягиваю пальто и шапку и складываю бумаги в лоток для входящих документов Джоди. Сьюзан, постучав по лотку, одобрительно поднимает палец вверх, а затем машет мне на прощание. Делаю глубокий вдох и распахиваю дверь.
Сама не пойму, что чувствую – не то радостное волнение, не то смертельный ужас. Очень хочется верить, что предчувствие хорошее. Хочется молиться, как когда-то миссис Швайгер, и быть исполненной той же непоколебимой веры. Я хочу верить, что мои брат и сестра тоже очень желали бы со мной встретиться, что они хорошие люди. Хочу увидеть их и рассказать, как им повезло, – они смогли избежать моей печальной участи. Им никогда не приходилось укладывать пьяную мать в постель, им не пихали в рот сырое тесто. Они счастливчики. Избранные. Благословенные.
Около четырех приезжаю к Мириам. Дом украшен рождественскими гирляндами, кустики у входа, перила крыльца, колонны – повсюду развешены огоньки. А рядом, видимо, живет Глория. На ее двери красуется рождественская табличка, крыльцо увито гирляндами. Стучусь к Мириам. Сын Гретхен приоткрывает дверь на малюсенькую щелочку, пристально смотрит на меня. Как же его зовут? Не помню.
– Вы наша соседка, Мелисса, – улыбается он и шире отворяет дверь.
– Как дела? – спрашиваю я.
– Бабушка говорит, что вы тоже не умеете печь, и все не успеет начаться, как тут же закончится.
– А ну-ка перестань! – Мириам подходит сзади и закрывает ему рот ладонью.
Мальчик отталкивает ее и возмущенно всплескивает руками.
– Ты сама так сказала, бабуль!
– Знаю, но ты не смей повторять!
Он уходит, возмущенно качая головой. В дверях появляется Гретхен, протягивает ко мне руки, приглашая войти.
– Ну и?
– Что ну и? – спрашиваю я, стаскивая обувь.
– Мне нужно позвонить?
Я протягиваю пальто и рюкзак Мириам, закатываю глаза.
– Ваша дочь такая настырная!
– А то я не знаю, – шепотом отвечает Мириам.
– Неправда, мам! Иди-ка лучше повесь ее пальто!
Прохожу следом за Гретхен на кухню, наполненную чудесным ароматом, – серьезное испытание для моего носа. Гретхен берет ложку и принимается помешивать что-то в кастрюльке на плите.
– Как дела с поисками?
– Отстань от нее, Гретхен! – Мириам жестом приглашает меня за стол. – Расскажет, когда будет готова. – Она присаживается напротив. – Ну так что, вы готовы?
Смеюсь и киваю.
– Да. Я сегодня подала необходимые бумаги.
– Прекрасно! – восклицает Мириам.
– Даже не знаю, – отвечаю я. – У меня такое чувство, что брат и сестра окажутся скорее похожими на Рамону, чем на хороших людей вроде вас.
Я сама не успела понять, что выпалила. Гретхен улыбается.
– Вот это да! Почти комплимент! Налей ей чего-нибудь покрепче, мам. Посмотрим, что она еще расскажет.
– Вообще-то это был не комплимент, – оправдываюсь я.
Гретхен со звоном опускает крышку кастрюли.
– Поздно. Попались с поличным, – обращается она ко мне через плечо, споласкивая руки.
– Ну, теперь поднимайтесь-ка вы, двое. Пора за работу. Мойте руки.
Хлопает входная дверь. Мириам подскакивает, прижимая руки к груди.
– Глория!
Глория заглядывает в кухню.
– Ага! Сидела я дома, и возникло у мены дурное предчувствие. Думаю, что-то здесь у вас пойдет не так. Теперь все ясно – Мириам на кухне!
Гретхен смеется и достает из шкафчика две большие миски для теста.
Глория широко раскрывает руки для объятий.
– Как вы, детка? – Она крепко прижимает меня к себе, и я, неожиданно для самой себя, обнимаю ее в ответ. – Тяжелая выдалась неделька?
Ловлю на себе взгляды всех присутствующих и ничего не отвечаю. Глория приобнимает меня за плечо.
– Все будет хорошо! Прямо с сегодняшнего дня! Гретхен, что печем?
– Торт «Колибри» и шоколадно-малиновый пирог.
Глория причмокивает, закатывает рукава и направляется к раковине.
– Что нужно делать, куколка?
– Значит, так, – объявляет Гретхен. – Вы помогите маме с пирогом, а мы с Мелиссой займемся тортом «Колибри».
Глория качает головой.
– Так и знала, что ты меня в пару к мамочке своей поставишь.
Мириам громко хохочет. Я и сама невольно улыбаюсь, слушая их. Гретхен наказывает мне отмерять нужное количество муки, сахара, соды и соли, а сама подготавливает противни.
– Мне приходилось печь торт только в детстве – я помогала миссис Швайгер, жившей по соседству, – рассказываю, вспоминая, как мы теснились с миссис Швайгер в ее малюсенькой кухоньке, ненароком рассыпая муку и сахар.
– Значит, вы все-таки уже когда-то пекли! – говорит Гретхен.
– Да нет, миссис Швайгер все делала сама, а я только облизывала венчики да пробовала глазурь.
Когда с сыпучими продуктами покончено, Гретхен просит меня растолочь вилкой бананы.
Я много бананов съела за свою жизнь, но вот толочь их мне не приходилось. Нажимаю вилкой.
– Не нежничайте, – смеется Гретхен. – Мните смелее.
Гретхен тем временем открывает банку консервированных ананасов и измельчает орехи.
– По-моему, эти ингредиенты совсем не сочетаются.
– Вы удивитесь, как хорошо сочетаются! – говорит Гретхен, мелко нарезая орехи пекан.
Самые простые действия – наливать масло, разбивать яйца, взбивать тесто миксером, которым мне никогда в жизни не приходилось пользоваться, буквально завораживают. С лица у меня не сходит широченная улыбка.
– Бог ты мой, Мириам! – возмущается Глория на другом конце стола. – Натирай шоколад по-человечески! Мне смотреть на тебя больно! Сердце кровью обливается!
Мириам тяжело вздыхает.
– Делаю, как умею, Глория!
– Он у тебя будто хрустальный! Возьми его крепче и поинтенсивней натирай.
– Я хочу в другую команду! – Мириам возмущенно размахивает теркой.
Смеюсь и вслух читаю указания, как размешивать остальные ингредиенты. Затем дрожащими руками выливаю взбитое тесто на противень. По краю миски сползает огромный ком, и Гретхен придерживает его лопаткой. Я склоняюсь над следующим противнем, и вдруг у Гретхен звонит телефон. Она просит прощения и уходит в гостиную. Глория с Мириам напряженно переглядываются.
– Сегодня он не просто встал! Он начал ходить! – кричит Гретхен, вбегая на кухню. Она еще не положила трубку. – Его переводят в Техас.
Она снова убегает в гостиную, а Глория обнимает Мириам, у которой глаза на мокром месте.
– Кто начал ходить? – спрашиваю я, опуская на стол свою перемазанную миску.
– Кайл, – отвечает Глория.
– А кто такой Кайл?
– Ее муж, – говорит Мириам и улыбается со слезами на глазах.
– Я думала, ее…
Гретхен кладет трубку, прибегает и бросается в объятья Мириам. Глория крепко обнимает их обеих. Только руки, волосы да мокрые лица мелькают. Гретхен отстраняется, смеясь, отирает рукавом слезы. Она смотрит на меня. Я застыла на месте, как каменная.
– Я думала, ваш муж… вы не упоминали, что он жив, – выдавливаю я из себя отчаянную глупость.
Гретхен берет салфетку.
– А вы и не спрашивали.
– Ты с Кайлом или с доктором говорила?
– С доктором Ларимером, – отвечает Гретхен, и ее глаза вновь наполняются слезами. – Кайл сегодня сел и передвинул ноги на край кровати, а потом попросил медсестру помочь ему встать. И встал! Они упрашивали его сесть, но он их не послушал, простоял целых девяносто секунд, а потом сделал несколько шагов!