но умирала. Вода в большой дамбе постепенно испарялась. Билли понимал, что тело рано или поздно обнаружат. Особенно остро он осознал это, когда на пороге своего дома увидел меня. Только я не предполагала, что он… – Берди посмотрела на Тоби, и во взгляде ее янтарных глаз за толстыми линзами очков ничего не отразилось.
– Не стоит винить себя в его смерти, Бердвуд, – нетерпеливо произнес Тоби. – Он мог сорваться в любой момент, с твоей помощью или без нее. Но как ты догадалась, что это не Слоун?
– Я не догадывалась, Дэн. А пришла к такому выводу путем логических рассуждений, – немного резче, чем ей того хотелось бы, ответила Берди. – Я видела снимок, на котором были изображены отцы, играющие в крикет со своими сыновьями. Билли не боялся показывать его мне. Мальчики на фотографии совсем маленькие. Оба темноволосые и худощавые. Да и сама фотография расплылась и потускнела от времени. Он мог быть любым из этих детей. Только вот Билли родился левшой. Во всяком случае, биту он держал как левша. Я заметила, что мужчина, выдающий себя за Тэда Слоуна, тоже левша, но усердно делающий вид, что это не так. Он прикинулся, будто поранил правую руку. Таким образом мог подписывать все необходимые бумаги, и его подпись, лишь приблизительно похожая на подпись Тэда, не вызывала ни у кого подозрений. И все же он пользовался левой рукой слишком ловко, чтобы меня провести. Скрутил сигарету прямо у меня на глазах. Потом я заметила, что Сирил Слоун рано полысел. Обычно такая особенность передается по наследству. Однако мужчина, именующий себя Тэдом Слоуном, до сих обладал густой шевелюрой. Совсем как Гарри Лидком на старой фотографии. А еще мнимый Тэд Слоун сильно обгорел, что весьма странно для человека, работающего под палящим солнцем изо дня в день.
Дэн Тоби покачал головой.
– Очень умно, Берди. Но безосновательно. Ты никогда ничего не доказала бы без тела в дамбе.
– Я знала, что оно там, – спокойно ответила маленькая женщина. – Там или где-то поблизости, была в этом уверена. Мужчина, с которым я познакомилась, совсем не соответствовал портрету Тэда Слоуна, который, по словам местных жителей, слыл «сущим наказанием», был «нелюдимым» и ссорился с отцом. Он оказался впечатлительным, эмоциональным и очень нежным. Рассказывал мне, как любил эту ферму, как дорожил ею его отец. И даже бросил фразу: «Он бы умер, увидев, в какой упадок пришел наш рай. Я рад, что он не дожил до этого». Однако засуха в тех краях свирепствовала уже много лет. Будь он действительно Тэдом Слоуном, это замечание не имело бы никакого смысла. Но оно было сказано Билли Лидкомом.
Тоби вздохнул и принялся перекладывать бумаги на столе.
– Не можешь отделаться от чувства жалости, да? – спросил он.
Берди взглянула на приятеля.
– У меня не выходит из головы старик.
– Какой? Сирил Слоун?
– Да. Только представь: лежать в собственном доме, прекрасно все понимать и не иметь возможности сказать, что мужчина, сидящий каждый вечер подле его кровати, вовсе не его сын, а убийца его сына и его враг. Должно быть, это напоминало жизнь в аду.
– Да.
Они сидели в молчании некоторое время. Наконец Тоби кашлянул.
– Как бы то ни было, а нет худа без добра.
– Ты об Эди Сейнт?
– Да. Она вернулась в Сидней, к сестре. Думаю, у нее все будет хорошо. Говорит, что она словно видела кошмар, а теперь проснулась. Наверное, это от шока. Ее обнаружили с винтовкой в руках, да еще перепачканную кровью. Совсем как в случае с ее мужем. Присяжные ни на минуту не поверили, что она подобрала винтовку после убийства. Шесть лет за решеткой, а потом подруга убитого призналась в содеянном, потому что у нее рак и она хочет умереть с миром. Господи! Чего только не бывает с людьми. Неудивительно, что после освобождения Эди все бросила и уехала в глушь. Я узнала ее слишком поздно. Она здорово изменилась и совсем не походила на ту женщину, которую я видела на фотографиях. Знаешь, в какой-то момент мне пришла мысль, что она и есть таинственный Сид Гоулдс. Я уже решила, что в роли Сида выступил Билли Лидком. Подумала, что он, возможно, переоделся в женщину и проник в дом, чтобы завершить начатое. Но… все мы совершаем ошибки.
– Это верно. – Тоби улыбнулся. – Идем, – сказал он, – угощу тебя обедом.
Они вместе вышли на знакомую улицу, и их тут же окутал шум и влажная жара, царящая в Сиднее в это время года. А на другом конце страны, в Раби, Ширли Перкинс плакала, сидя на веранде, наблюдая за тем, как на землю падают первые капли дождя.
Розы для Ду-Хоппи
Сообщение о смерти Ду-Хоппи не попало на первые страницы газет.
Для него выделили лишь крошечное место на восьмой странице вечернего выпуска. Впрочем, и сам Ду-Хоппи не счел бы достойным упоминание о его смерти. Так думала Верити Бердвуд, пересекая Джервис-стрит, чтобы попасть на угол Джервис и Грив. Старый продавец газет стоял здесь, сколько она себя помнила, хрипло выкрикивая заголовки новостей, попавших на первую полосу, повествующих о чьей-то смерти, войне, эпидемии или убийстве. Знакомые старые дома сносили, на их месте строили более высокие и красивые здания, улицы превращались в площади, магазины расцветали и увядали подобно весенним цветам, грохот отбойных молотков заглушал более тихие, присущие всему живому звуки. Однако Ду-Хоппи – маленький, высохший от старости человечек, нараспев выкрикивающий последние новости и распродающий газеты за полдня, казался незыблемым и вечным. Без него город обеднел.
Берди настолько забылась, что не преминула высказать эту мысль вслух крепкому высокому мужчине, старательно прокладывающему себе путь по узкому тротуару. Ведь из-за обилия торговых комплексов, выстроенных в последнее время по обе стороны Грив-стрит, для пешеходов совсем не осталось места. Сержант уголовной полиции Дэн Тоби на мгновение перестал смотреть себе под ноги и с изумлением взглянул на Берди.
– Сентиментальная ты, Берди. Такое не каждый день увидишь, – протянул он и тут же споткнулся о кусок трубы, оказавшийся за временным ограждением, отделявшим дорогу от тротуара. – А, черт! – Дэн неуклюже запрыгал на одном месте, потирая лодыжку.
– Так тебе и надо, бессердечный мерзавец, – раздраженно огрызнулась Берди, обходя приятеля. – Несчастного безобидного старика стукнули по голове, а тебе смешно. К тому же ты и палец о палец не ударил, чтобы выяснить, кто это сделал. Слишком сложно для тебя, да?
– Господи, иногда ты бываешь просто невыносима, – проворчал Тоби. – Чего ты хочешь? Убийство произошло лишь сегодня утром, и тебе самой ясно, что у нас мизерные шансы раскрыть его. Мы знаем, несчастье произошло очень рано. Старик даже не успел разложить товар. Он всегда начинал торговать в семь, следовательно убили его между половиной седьмого и без пяти семь. Вряд ли кто-то находился поблизости в столь ранний час. Его ударили по затылку кирпичом и забрали кошелек. Сделать это мог кто угодно. Свидетелей нет, во всяком случае, пока мы не нашли ни одного. В городе никто не видит дальше своего носа. Торговец цветами с противоположной стороны улицы клянется, что ничего не видел из-за двух припаркованных друг за другом грузовиков. Магазин одежды, возле которого он торгует, был закрыт. В отеле «Джервис» происходила смена швейцаров. Так что от них тоже не приходится ждать помощи. Ну и что нам теперь делать? Никаких зацепок. Судя по всему, это обычный грабеж. Какой-то наркоман захотел разжиться деньгами. На месте несчастного старика Ду-Хоппи, или как там его звали, мог оказаться кто угодно. Вот и вся история.
Берди немного поколебалась, взглянула на Дэна и остановилась как вкопанная.
– Послушай, Дэн, я тут подумала, – настойчиво произнесла она. – Идем на угол улицы.
Однако Тоби не выдержал.
– Берди, ради всего святого. Забудь ты об этом! В отличие от тебя у меня был очень тяжелый день. Если хочешь выпить кофе, я к тебе присоединюсь, а играть в детектива, это, пожалуйста, делай без меня.
Он гневно посмотрел на приятельницу при угасающем свете дня. Люди, опустив головы, нетерпеливо сновали мимо. Автомобили, плотно прижимаясь друг к другу, медленно ползли вверх и вниз по Грив-стрит.
Маленькая женщина с минуту смотрела на друга, а потом поправила очки и пожала плечами.
– Хорошо, – произнесла она, – как скажешь. – С этими словами Берди двинулась дальше к пабу, чудом сохранившемуся среди разрушенных и вновь возведенных зданий.
Дэн Тоби с неохотой последовал за ней. Ему неприятно было осознавать, что теперь он уже не сможет, не утратив достоинства, расспросить Берди о том, что именно пришло ей в голову относительно убийства Дугала Джозефа Хопкинса, известного всем под именем Ду-Хоппи. Дэну Тоби оставалось лишь надеяться, что ничего серьезного.
На следующее утро Берди на два часа раньше, чем обычно, шла знакомой дорогой вверх по Грив-стрит. При утреннем свете город всегда выглядел иначе. Людей вокруг почти не было, а по тенистому шоссе ехало лишь несколько автомобилей. На другой стороне улицы, устремив взгляд прямо перед собой, шагал одинокий прохожий. Да и с чего ему смотреть по сторонам? Магазины полностью разрушили за месяц, и теперь высокий деревянный забор скрывал стройку, раскинувшуюся на месте табачной лавки, закусочной и семейного магазинчика.
Оставшиеся на этой стороне улицы магазины напоминали своим видом пещеры, располагаясь в конце строительного тоннеля, покрытого брезентом. Закусочная «Голубая лагуна», куда Берди всегда заходила выпить кофе, была наглухо закрыта. Ощутив раздражение, Берди улыбнулась и покачала головой – как же она, оказывается, закоснела в своих привычках. Следовала проторенным путем подобно ломовой лошади, способной передвигаться без возницы. Она выходила из автобуса на станции, у светофора сворачивала на Грив-стрит, переходила на эту сторону улицы и шла вверх по ней. И так каждый божий день! Берди ходила одной и той же дорогой на протяжении многих лет. И почему-то всегда по этой стороне улицы. Она вполне могла перейти ее выше, у отеля «Джервис» или на одном из перекрестков. Вот что значит привычка.