– Не знал, что в этом поезде подают еду и напитки в купе, – с улыбкой сказал Том. – Мне пришлось тащиться в вагон-ресторан.
– Разумеется, подают, – дама улыбнулась в ответ. – Все, что вам нужно, – иметь вот это, – она указала на свое инвалидное кресло, – и тогда Реджина принесет ужин прямо к вам.
– Где же мои манеры, – посетовала проводница. – Позвольте представить вас друг другу: Линетт Монро, Том Лэнгдон.
Линетт было около шестидесяти пяти. Длинные седые волосы, изящные черты – она по-прежнему выглядела очень привлекательно. Несмотря на инвалидность, она, похоже, пребывала в прекрасном настроении.
– Я слышала, вы работаете с этими киношниками, Том, – сказала Реджина.
– Там настоящий Макс Пауэрс? – спросила Линетт. – Обожаю его картины.
– Женщина, которая с ними, – начала Реджина, – в списке пассажиров значится как Элеонора Картер, но, думаю, на самом деле она – едущая инкогнито кинозвезда или кто-то в этом роде. У этой дамы есть стиль. И она потрясающе красива. Том, она кинозвезда?
– Вообще-то, я знаком с ней – она сценарист, не актриса. Хотя не буду спорить насчет стиля и кра-соты.
А вот в ее здравом уме он прямо сейчас сомневался.
– Вы уже познакомились – в смысле, не сегодня?
– Да, много лет назад. Вместе делали репортажи.
– Как я слышала, это не все, – сказала Мисти. Том уставился на нее:
– Что тебе известно?
– В поезде слухи распространяются быстрее, чем в любом другом месте, – кроме, пожалуй, церкви. Люди случайно слышат – ну, ты понимаешь, – она придвинулась еще ближе к Тому, – тесные купе и все такое.
– Хочешь сказать, люди подслушивают.
– Ну, можно и так сказать, хотя это менее вежливо. Мой девиз таков: если у тебя не найдется для кого-нибудь хороших слов, разыщи Мисти и расскажи ей все, что у тебя на уме.
– Дамы, мне пора идти, – сказал Лэнгдон и мягко отстранился от Мисти.
Реджина взяла поднос Линетт:
– Мне тоже.
Когда они уходили, Друселла окликнула:
– Эй, Том!
Тот повернулся. Женщина раскинула веером карты Таро.
– У меня возникло предчувствие, что между нами есть некая связь.
– Мисти, у него есть девушка в Лос-Анджелесе, он едет к ней на Рождество, – сказала Реджина. – Она озвучивала «Каппи – волшебного бобра» на телевидении.
Том ошеломленно уставился на нее:
– Откуда вам известно это?
– Агнес Джо рассказала.
Он с раздражением посмотрел на обеих женщин:
– С такими дамами, как вы, зачем нам вообще ЦРУ?
– Ну же, Том, – нарочито медленно произнесла Мисти, – взрослому мужчине нужна взрослая женщина. Мультики не согреют тебя по ночам, дорогой.
– Эта Мисти – что-то с чем-то, – сказал Лэнгдон Реджине после того, как они взобрались по лестнице.
Девушка улыбнулась:
– Она просто демонстрирует дружелюбие в стиле южан. Не имеет в виду ничего серьезного. Ну, или отчасти не имеет в виду. Мы близкие друзья.
– Как я понимаю, она много ездит поездами.
– О да. Предсказывает людям судьбу, читает по ладоням, раскладывает карты – все это бесплатно. Обычно она едет поездом «Кресцент» из Колумбии в Новый Орлеан. Во Французском квартале у самой площади Джексона у нее маленький магазинчик. Я там бывала, там здорово.
– А что насчет Линетт? Мило с вашей стороны принести ей еду.
– Ну, тяжело передвигаться по поездам в коляске. И у нее рассеянный склероз, но она все равно никогда не опускает рук. Мы отлично проводим время.
– Похоже, вы хорошо знаете своих пассажиров.
– Они для меня очень многое значат. Вообще-то…
– Ах ты, воришка!
Они повернули головы и увидели Гордона Мерриузера.
– Прошу прощения? – сказала Реджина.
Мерриузер, громко топая, направился к ним:
– Меня обокрали. И, держу пари, это сделала ты. Собственно, ты единственная, кто мог это сделать. Я лишу тебя работы, и ты проведешь Рождество в тюрьме, – прорычал он.
– Постойте, – ответила Реджина. – Мне не по душе ваш тон и ваши обвинения. Если у вас что-то пропало, я заполню заявление, и мы уведомим соответствующие органы.
– Не читай мне нотации, – огрызнулся Мерриузер. – Я хочу вернуть мои вещи. И прямо сейчас.
– Поскольку мне неизвестно, что это за вещи и кто их взял, это будет затруднительно, сэр.
Том встал между ними:
– Послушай, Горд, я не знаменитый адвокат, в отличие от тебя, но даже я в курсе, что люди невиновны, пока не доказано обратное. Если нет прямых улик, кто именно украл твои вещи, то ты клевещешь на эту женщину прямо при свидетеле, а это может обойтись дорого, как ты наверняка знаешь.
Мерриузер впился в него взглядом:
– Да что ты знаешь о клевете?
– Меня зовут Том Лэнгдон. Я журналист, занимающийся расследованиями; получил Пулитцеровскую премию, между прочим. Как-то я написал историю про американского юриста в России, который занимался очень плохими делами. Теперь он строчит апелляции из тюрьмы. И, как я обнаружил, если и есть более могучая сила, чем юридические документы в суде, то это опубликованная в газете история, в которую вцепится весь свет.
Мерриузер отступил на шаг и резко обратился к Реджине:
– Мой «Палм Пайлот», две сотни наличных и часы «ТАГ Хойер». Или они вернутся ко мне до того, как я сойду в Чикаго, или полетят головы.
Он удалился.
Том и Реджина с шумом выдохнули.
– Ну и уникум, – сказал Лэнгдон. – Быть может, он услышал, что здесь едет Макс Пауэрс и теперь пробуется на роль Скруджа[27].
– Мать учила меня любить всех, но она никогда не встречала Гордона Мерриузера.
– Как я понимаю, вы на него уже напоролись ранее?
– Как и все работающие в этом поезде. – Она сделала паузу. – Спасибо, Том. Огромное спасибо.
– Да ничего, вы бы и сами справились.
– Вы правда выиграли Пулитцеровскую премию?
– Нет, на самом деле я выиграл две премии.
– Ничего себе. Впечатляет.
– На самом деле нет. Все, что нужно сделать, – это провести жизнь, мотаясь из одной ужасной дыры в другую и делая записи обо всех встреченных кошмарных вещах. Цивилизованный мир прочтет и забудет, но погладит тебя по головке за старания и наградит премией в благодарность за то, что ты ничего не изменил.
Он ушел к себе в купе, чтобы выспаться.
Глава 14
Элеонора направилась прямо к себе в купе, задвинула и заперла дверь и задернула занавеску. Затем медленно опустилась на кровать, застеленную Реджиной во время ужина. Она выключила свет, оставшись сидеть в темноте и смотреть в окно. Снегопад снаружи повалил еще сильнее. Поезду снег не слишком мешал, «Кэп» шел полным ходом. Они проносились мимо скоплений скромных домиков, далее – мимо густых лесов и пробивающихся местами сквозь землю ручьев. Дым из домовых труб клубился и как будто оставлял на снежных завихрениях таинственные послания, которые Элеонора была не в силах расшифровать. Ее пальцы скользили по холодному стеклу, оставляя свои следы-символы на гладкой поверхности. Женщина начала тихо плакать, уткнувшись головой в оставленную Реджиной в углу подушку. Ее скрутило отчаяние.
Пока она смотрела в окно, перед ее взором предстал совсем иной ландшафт. Как и Том ранее, она мысленно перенеслась в Тель-Авив. Там она испытала такое счастье и в то же время несчастье, что такое раздвоение почти свело ее с ума. А быть может, действительно свело тем рождественским утром, когда ее совместное с любимым мужчиной будущее растаяло. Она по-прежнему живо помнила, как оглядывалась на него, стоя на лесенке, как он попросту отвернулся и ушел. От этого воспоминания полились слезы, а жесткий контроль, под которым она держала свою жизнь, обратился в ничто. Она думала, что Том не сможет никогда снова оказать на нее такой эффект, и тем не менее у него получилось: всего лишь посмотрев на нее и перемолвившись несколькими словами. Она оказалась беспомощна.
От стука в дверь Элеонора напряглась. Она не готова встретиться с ним – ни прямо сейчас, ни, возможно, никогда.
– Элеонора? Ты не спишь, верно?
Затаившая было дыхание женщина с облегчением выдохнула. Это Макс, не Том.
– Одну минутку.
Она включила свет, вытерла лицо мокрым полотенцем и потянулась за расческой, однако той на месте не обнаружилось. Элеонора пригладила волосы пальцами и открыла дверь.
Макс быстро вошел в купе и закрыл за собой дверь:
– Все в порядке? Выглядишь не очень.
– Наверное, я просто устала.
– Что ж, со свадьбой все улажено. Я поговорил с сотрудниками «Амтрака» – они совсем не против.
– Чудесно, – тихо ответила Элеонора.
– А как дела с Томом? Нарыли что-нибудь годное?
– Есть отличный материал. Я вскоре структурирую заметки.
– Вот он – дух первооткрывателя. Едешь поездом не ради того, чтобы быстро куда-то добраться, а ради самого путешествия. Ради сюрпризов.
– Что ж, меня-то в этой поездке точно удивили.
Мужчина посмотрел на нее с нежностью:
– В жизни часто случаются забавные совпадения. Как-то я зашел перекусить в «Пауло» – ну, знаешь, это тот очень дорогой итальянский ресторан возле Родео-драйв? Так вот: захожу и вижу – кого бы вы подумали? Не одну, и не две, а всех трех моих бывших жен.
– Это потрясающе. Они все пришли по отдельности?
– О нет. По-видимому, они встречались там каждый вторник и беседовали на тему, какой я ужасный муж. Это у них вроде книжного клуба, только по иным интересам – распинать вашего покорного слугу. Разумеется, они никогда не упоминают выплачиваемые каждой алименты, благодаря которым могут просиживать на своих модно одетых задницах по четыре часа в пятизвездочном ресторане и жаловаться на меня.
Он посмотрел на нее.
– Не хочешь рассказать мне про этого Лэнгдона? Если хочешь знать мое мнение, вы были совсем не просто коллеги-репортеры.
Элеонора нервно теребила руки:
– Помнишь, когда мы только начали работать вместе, ты спросил, что побудило меня заняться писательством, что мной движет?