– Вы серьезно?
– «Амтрак» не владеет железными дорогами, по которым ходят его поезда, за исключением Северо-восточного коридора и еще кое-где по мелочам. Когда частные железнодорожные компании потеряли монополию на перевозки пассажиров, они не лишились монополии на рельсы. Видите ли, грузоперевозки очень прибыльны, в отличие от перевозки людей. У «Амтрака» есть договоренности с массой частников. И порой все выливается в головную боль с точки зрения логистики.
– Не хочу никого обидеть, но, по-моему, это не лучший способ управлять железнодорожным сообщением, – прокомментировал Том.
– Компании «Амтрак» никогда не выделяли средства на покупку рельсов или строительство новых путей. Единственный выход – договариваться с их владельцами. Поэтому, если грузовой состав загораживает путь или сходит с рельсов, нам приходится ждать. Такое происходит постоянно, и мы ничего не можем с этим поделать. Прошу прощения, я машинально сказал «мы»: старые привычки трудно искоренить.
– Вы долго работали в «Амтраке»?
– Иногда кажется, что всю жизнь. Вообще я пришел туда, когда она была только что основана, в 1971-м. Сам я всегда был железнодорожником, как и мой отец. Он работал в ЮП – «Юнион Пасифик».
Хиггинс посмотрел на чашку кофе Тома и улыбнулся:
– В первую ночь в поезде сон приходит небыстро, если вообще приходит. Зато во вторую вас ничего не разбудит, поверьте. – Он посмотрел в окно. – Эта колея проложена на месте бывшей магистрали. Джордж Вашингтон владел акциями построившей ее компании. Я часто думал, что сказал бы отец-основатель, если бы увидел, как по той же дороге ездит старый «Кэп». Впрочем, возможно, ему осталось недолго. Вряд ли пассажирским поездам дальнего следования светит яркое будущее. В правительстве идут разговоры насчет ликвидации «Амтрака», приватизации и отделения Северо-восточного коридора.
– Что ж, Америка такая большая страна, что путешествовать поездом не очень-то осмысленно.
Хиггинс внимательно посмотрел на него:
– Вы правы, путешествие поездом в его нынешнем виде в Штатах не слишком осмысленно. Ребята, работающие в «Амтраке», одни из самых изобретательных и преданных своему делу людей; иначе и не выжить при малых отчислениях из бюджета и устаревшем оборудовании. Чиновники, перевозки по железной дороге – это финансовое бремя. Я же задаюсь вопросом, почем обходятся для окружающей среды десять миллионов автомобилей с выхлопными газами на шоссе или летающие над нашими головами шумные реактивные самолеты. Вы в курсе, что Соединенные Штаты тратят больше средств на уборку с трасс сбитых животных, чем на перевозки пассажиров железной дорогой?
– Верно, однако перевозки пассажиров финансируются из бюджета, в отличие от авиакомпаний.
– Разве авиакомпании построили аэропорты? Они платят за авиадиспетчерскую службу? Факт остается фактом: дядя Сэм тратит десятки миллиардов долларов на авиалинии, которые приносят минимум прибыли. Автомагистрали получают больше 80 центов с каждого пошедшего на финансирование транспорта доллара, а в результате мы продолжаем строить дороги, закупать пожирателей бензина, чтобы ездить по этим дорогам, вся страна стоит в огромной пробке и зависит от зарубежной нефти. Если бы «Амтрак» получал в качестве налога на топливо всего лишь по пенни с каждого галлона, он мог бы построить пассажирскую железнодорожную сеть мирового уровня, но правительство нам не позволит. По иронии, вся страна построена благодаря железным дорогам. Они соединили восток с западом и сделали Америку центром мира.
Хиггинс снова надел кепку и поправил ее привычным жестом.
– Я слышал, они работают над созданием коммерческого лайнера, который сможет проделывать по 17 000 миль в час. Можно будет летать в Европу на работу каждый день.
– В этом есть свои плюсы.
– Да, конечно, если вас интересует только прибытие в точку назначения, а не само путешествие. По моему опыту, большинство ездящих поездом мало волнует, куда они направляются. Для них главное – сам процесс поездки и люди, с которыми познакомятся в пути. Видите ли, на каждой остановке частичка Америки – частичка родины – заходит и говорит «привет». Именно поэтому поезда пользуются такой популярностью в Рождество. Люди едут, чтобы познакомиться за праздники со своей страной. Они ищут дружбы, живых собеседников. В поезде никуда не спешат, потому что их суть вовсе не в спешке. Как можно измерить ценность этого в деньгах? По каким критериям?
Хиггинс замолчал, почесывая подбородок и уставившись в пол.
– Я не утверждаю, что путешествие поездом изменит жизнь или что пассажирские перевозки однажды станут приносить большую прибыль. Но как бы быстро нам ни требовалось передвигаться, разве не должна сохраняться ниша для поезда, где можно просто расслабиться, перевести дыхание и побыть немного просто человеком? Хотя бы недолго? Разве это так плохо?
Глава 16
Том оставил Херрика Хиггинса сидеть в темноте и медленно зашагал обратно в спальный вагон, а «Кэп» вновь тронулся в путь.
Грохот поезда перекрыло что-то еще. Что-то, побудившее Лэнгдона побежать к источнику звука через холл и вниз по лестнице.
Там, в купе, прислонившись к стенке, сидела рыдающая Джули. Примостившаяся рядом Элеонора обнимала девушку.
– Что происходит? – спросил Том.
– Не знаю, – ответила Элеонора. – Я нашла ее в таком состоянии.
Джули, часто прерываясь и всхлипывая, объяснила, что позвонили родители Стива. Они узнали, что планирует парочка, и угрожали отказаться от сына и лишить его наследства, если он женится на Джули. Очевидно, Стив объявил о своих намерениях недостаточно решительным тоном. Собственно, он начал так сильно колебаться, что у него с невестой произошел серьезный спор, и она сбежала, чтобы выплакаться.
– Где он? – спросил Лэнгдон.
Джули сказала, что тот у себя в купе.
– Позаботься о Джули, я навещу его.
– Что ты собираешься делать? – спросила Элеонора.
– Помешать ему совершить крупнейшую ошибку в жизни.
Вскоре Том нашел Стива. Тот с несчастным видом смотрел в окно. Следующие десять минут журналист читал молодому человеку нотации. Это сопровождалось повышением голоса и вспышками гнева с обеих сторон, пока Том наконец не задал вопрос:
– Ты любишь ее? Любишь? На самом деле все просто.
– Да, – не раздумывая, ответил Стив.
– Тогда женись на ней без колебаний, оговорок, уступок родителям и прочего. Прими ее такой, какая она есть, со всеми недостатками, слабостями, причудами и требованиями. Ты принимаешь ее без каких-либо оговорок, без накладываемых кем-либо еще обязательств, потому что именно это и есть любить по-настоящему. Если ты позволишь этой женщине уйти из твоей жизни, ты глупец. Она пожертвовала не меньшим, чем ты, если не большим. Это, быть может, твой единственный шанс на счастье. Быть может, она единственная женщина в мире, которую ты полюбишь и которая сделает тебя счастливым. Если ты все испортишь, возврата не будет – поверь мне, Стив.
– Я люблю ее, Том. Искренне люблю.
– Тогда больше тебе ничего не нужно. Ничего.
Стив посмотрел мимо него. Том обернулся: там стояли Элеонора и покрасневшая Джули. Очевидно, они слышали практически все. Джули прыгнула в объятия Стива. Том вышел из купе и задернул занавеску. Когда они с Элеонорой шагали обратно, та заметила:
– Ты совершил хороший поступок. Я впечатлена.
– Какой смысл спокойно сидеть и смотреть, как кто-то рушит свою жизнь?
Они шли через темный вагон-ресторан, когда Картер в изумлении открыла рот, закричала и указала пальцем. Из-под стола выглядывала пара глаз.
– Что это там?!
В ту же секунду в вагон зашел выглядящий удрученным Кристобаль. При виде Элеоноры он сказал:
– Боже мой, я искал тебя повсюду. Макс собирается урезать мне зарплату. Ты могла бы поговорить с ним?
– Почему он режет тебе зарплату?
– Ох, все из-за мелкого недоразумения – потерянных мной солнечных очков.
– Его очков?
– Нет, моих. Они стоили…
Он посмотрел в том же направлении, что и Том, и завопил еще громче Элеоноры. Затем вскочил на стол и закричал:
– Что это там?!
Том подобрался поближе. На его лице появилась улыбка, и в тот же момент прибежала Реджина в халате:
– Что здесь происходит?
Лэнгдон сидел на корточках перед столом, из-под которого по-прежнему таращилась пара глаз.
– У нас здесь гость, и, похоже, безбилетный.
Когда Реджина заметила глаза, она отшатнулась и схватилась за край халата:
– Что это такое?
– Безбилетный пассажир из рептилий. У вас не найдется фонаря, картонной коробки или пенопластового ящика со льдом и лишнего одеяла? – поинтересовался Том.
Реджина убежала и вскоре вернулась с ящиком льда, одеялом и фонарем. Том проделал в ящике пару дырок и посветил под стол – существо в страхе отпрянуло. Журналист улыбнулся:
– Отлично. Кристобаль, встань так, чтобы если она пустится наутек, то не пробежала мимо тебя.
Тот остался стоять на столе.
– Ты спятил? Я не стану приближаться к этому… чем бы оно ни было.
Том перевел взгляд на Элеонору.
– Ладно-ладно, – ответила та. – Но ничего не обещаю.
Она перешла в другой конец вагона и выжидательно посмотрела на Лэнгдона.
– Поехали, – сказал тот.
С помощью одеяла он сумел загнать животное и сунуть в ящик – правда, в процессе оно чуть не сбежало. Собственно говоря, оно направилось прямиком к Кристобалю. Молодой человек завопил так громко, что, должно быть, разбудил всех жителей Пенсильвании.
– Что это? – спросила Элеонора, так толком и не разглядевшая беглеца.
– Боа-констриктор, молодой, длиной футов в четыре-пять. Красивые узоры.
– Несколько моих друзей в Лос-Анджелесе держат их в качестве домашних питомцев, – заметила Элеонора.
Кристобаль посмотрел на нее безучастно:
– Это просто кошмар. Все, что я хотел, – вернуть очки и прежнюю зарплату, а вместо этого меня чуть не убила… эта тварь!
Картер улыбнулась: