– Кристобаль, ты же любишь животных. И у тебя тоже есть домашний питомец.
– Джек-рассел-терьер. Не смей сравнивать моего маленького Хемингуэйчика с этим… адским змеем.
– Должно быть, он чей-то, – сказала Картер. – Боа-констрикторы явно не являются частью пенсильванской фауны.
Том согласился:
– Вероятно, выбрался из клетки и до смерти перепугался.
– Похоже, мне придется забрать змею и выяснить, кому она принадлежит. В поезде не может ехать много людей с ручными змеями. Во всяком случае, я на это надеюсь, – сказала Реджина. Она выглядела не слишком счастливой из-за перспективы заботиться о боа, подумалось Тому. А затем ему на ум внезапно пришла гениальная идея, не уступающая любой из идей Макса Пауэрса.
– Послушайте, Реджина, давайте я недолго подержу его, пока вы проверяете, кому он принадлежит.
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Тут есть один особенный друг, которому я хотел бы показать боа.
– Ладно. Только не выпускайте его на волю.
Том оглянулся на Кристобаля:
– Теперь можешь спускаться.
Молодой человек осторожно слез со стола.
– Говоришь, ты искал солнечные очки, – сказал Том. Кристобаль кивнул. – А у меня пропала ручка. У отца Келли – крест.
– И моя серебряная щетка испарилась, – сообщила Элеонора.
– А мистер Пауэрс упоминал, что его позолоченный зажим для денег тоже исчез, – добавил Кристобаль.
– И не забудем, что и у этого мерзавца Мерриузера что-то пропало, – сказал Том. – Думаю, с нами едет вор.
Реджина потерла лоб:
– О господи, за что мне все это?
Она сильнее запахнулась в халат и сказала:
– Хорошо, я напишу заявление полиции «Амтрака», когда мы прибудем в Чикаго. Скорее всего, они захотят поговорить с вами и получить заявления и от вас. Прошу прощения. Такие случаи, должна сказать, довольно редки. Обычно люди оставляют ценности на виду, и с ними ничего не происходит. Мне очень жаль.
Девушка с усталым видом поплелась прочь, а Элеонора спросила:
– Что ты собираешься делать с боа?
Том улыбнулся.
– Я же сказал – продемонстрировать его особенному другу.
– Кому?
– Увидишь. Пошли, Кристобаль, ты нам нужен.
– Слушайте, я не собираюсь впутываться в неприятности из-за какой-то змеи. Я вообще не хотел ехать поездом, во-первых. Да, господи, у мистера Пауэрса есть же личный самолет.
– Просто делай как я говорю, и все будет в порядке, – заверил Том.
Несколько минут спустя кто-то заглянул в купе Гордона Мерриузера и увидел юриста спящим в темноте в одних синих обтягивающих трусах. Он не потрудился запереть дверь.
Кристобаль и Том подобрались на корточках поближе и поставили ящик набок. Том разъяснил ситуацию с Мерриузером ассистенту, и тот неохотно согласился помочь. Лэнгдон медленно открыл дверь и сдвинул крышку ящика. Затем они встряхнули его, и боа заполз в купе. Том дотянулся до выключателя у раковины, залил комнату ярким светом и закрыл дверь.
Когда раздался вопль Мерриузера, Кристобаль уже сбежал. Элеонора с Томом помчались в другом направлении и скрылись за углом. Они услышали отчаянный стук в дверь, потом она распахнулась, и Гордон Мерриузер вылетел наружу. Он упал, поднялся, снова упал и полупокатился, полупополз по коридору. Как только он скрылся из поля зрения, Том без труда загнал змею обратно в ящик и отдал Кристобалю. Несчастную рептилию, кажется, сильно травмировало зрелище пузатого юриста в трусах цвета индиго.
Затем Том с Элеонорой набрали ходу и догнали обезумевшего Мерриузера. Когда он повернулся, Элеонора издала громкий вопль и закрыла глаза руками:
– Это он!
– В моем купе змея – огромная змея! – завопил юрист, хватаясь за рукав Тома. – Я покажу. Она… она ужасная. Она меня чуть не убила.
– Змея в поезде? – скептически произнес журналист.
– Так, что здесь происходит? – спросила поравнявшаяся с ними Реджина.
– Этот парень утверждает, что в его купе змея, – сказал Том. – Что она чуть ли не напала.
Незаметно для Мерриузера он подмигнул провод-нице. Та сразу поняла намек.
Элеонора вмешалась:
– Я видела, как этот человек бегал полуголым. Мне кажется, он следил за мной. Я попросила этого джентльмена пойти со мной и попробовать поймать его.
– Что? Вы имеете в виду, извращенец подглядывал за вами?
– Да, это было ужасно. Я думала, он голый. – Элеонора простонала и содрогнулась, как профессиональная актриса.
– Так вот на что жаловались другие пассажиры. – Реджина повернулась к ошеломленному юристу. – Что это вы делаете, черт побери? Думаете, раз вы большая шишка, то можете разгуливать почти нагишом, подглядывать за женщинами и пугать их? Так? Что ж, если так, то, должна сказать, вам не стоило связываться с «Амтраком». И когда мы доедем до Чикаго, вы узнаете почему.
– Я… я… я… – забормотал Мерриузер.
Том вытащил блокнот и ручку:
– Мерриузер пишется так же, как произносится? И можно точное название твоей юридической фирмы?
– В моем купе была змея, – запричитал юрист. – Я не стрикер[32]. И не извращенец.
– Стрикер, извращенец – как раз эти слова мне и нужны, – Том яростно застрочил в блокноте.
– Я вам покажу, покажу, – Мерриузер повел их по коридору к своему купе – как быстро выяснилось, совершенно пустому.
– Она была здесь, клянусь! – воскликнул он. – Во всяком случае, я в этом уверен.
– Вы спали? – спросила Элеонора.
– Да, и меня разбудил зажегшийся свет.
– Быть может, вы оставили его включенным, заснули, и вам приснилась змея. Не рассматривали такой вариант? – спросила она. Мерриузер посмотрел на нее с выражением, явно свидетельствующим, что – нет, он такое не рассматривал.
– Вы переполошили весь поезд, – сказала Реджина. – Я позову старшего проводника. Он, вероятно, передаст вас полиции в Питтсбурге.
– Нет, нет! – закричал Мерриузер. – Это разрушит мою репутацию и юридическую практику.
– Тебе следовало подумать об этом, прежде чем бегать, пугая людей своими костлявыми ногами, – заметил Том.
– Пожалуйста, умоляю. Я сделаю все, что угодно. Что угодно.
Реджина, Элеонора и Том переглянулись.
– Что ж, сейчас Рождество, – сказал Том после продолжительной паузы; тишину нарушали только всхлипывания специалиста по тяжбам.
Реджина топнула ногой и, посмотрев на Мерриузера, указала на него пальцем:
– Хорошо, уже поздно, и я устала. Но послушайте, мистер юрист: если еще хоть раз когда-нибудь из-за вас начнутся проблемы, у кого-то загорится задница, понятно? Все это всплывет, ясно?
– Абсолютно ясно, абсолютно, – он с несчастным видом посмотрел на блокнот Тома.
Тот очень медленно сунул его в карман:
– Ладно, но лишь потому, что сейчас Рождество. Только не забывай: я могу написать об этом в любой момент, и у меня есть свидетели. Понятно?
– Да, да, я понимаю. Хорошо.
– А теперь оденьтесь, – резко сказала Реджина.
Мерриузер залетел в купе и захлопнул за собой дверь.
– Итак, – проводница торжественно хлопнула Тома и Элеонору по плечу, – теперь вы официально почетные члены клуба «Кэпитол Лимитед». Не знаю, как вам удалось его победить, но я очень долго этого ждала.
– Да что уж там, – ответил Том. – Все, что нужно, – это боа-констриктор, несколько соучастников, поезд весом в двенадцать миллионов фунтов – смешать и приготовить.
Немного позже проводница нашла владельцев змеи и вернула рептилию, строго наказав не выпускать ее и прятать всю оставшуюся поездку.
Когда Том и Элеонора шли обратно к своим купе, он хихикнул:
– Совсем как старые времена. Помнишь, какие розыгрыши мы устраивали за границей, когда время тянулось очень медленно и нам было скучно?
– Нет; я помню, какие розыгрыши устраивал ты. И не припомню, чтобы я сильно скучала. Скорее – чрезмерно волновалась.
Он остановился. Элеонора тоже.
– Ну же, ты должна признать – это было замечательно. Верно?
– Это было необычно, – максимум, чего удалось добиться от нее.
Лэнгдон нерешительно сказал:
– Знаешь, я отправился в это путешествие не только ради отца. Но и затем, чтобы понять, как мне дальше следует жить.
– Дай-ка угадаю: ты склоняешься скорее к Йемену, чем к Дункану Файфу.
– Думаю, у некоторых людей странствия в крови. Я никогда бы не был счастлив, сидя в одних и тех же четырех стенах.
– Или же с одним и тем же человеком в этих четырех стенах.
– Слушай, ты что, хочешь сказать, что проведенные нами вместе годы не были самыми прекрасными в твоей жизни?
– Все было неплохо. Какое-то время. Потом уже нет.
– «Неплохо»! Я могу пересчитать по пальцам одной руки людей, которые сделали и увидели то же, что и мы. Подумай, какие истории ты сможешь рассказать детям и внукам.
– У меня нет ни тех, ни других.
– Если все было так чертовски плохо, почему ты так долго это терпела?
– Как говорится, любовь заставляет идти на безумства.
– Я по-прежнему понятия не имею, что пошло не так. Я же не изменился внезапно.
– Нет, Том, ты никогда не меняешься. Полагаю, изменилась именно я. Спокойной ночи.
– Элли…
Она оглянулась:
– Теперь – Элеонора. Элеонора. Это тоже изменилось.
Том вернулся в вагон-люкс и с несчастным видом сел рассматривать проносящиеся мимо окрестности. «Кэп» остановился набрать воды в Питтсбурге, однако Том не стал звонить Лелии. Потому что, хотя он и мог управляться со змеями и напыщенными юристами, но был не настолько храбр, чтобы вынести голос мисс «Каппи – волшебный бобер», которая считала себя потерпевшей. Он попытался не думать об Элеоноре, так что, разумеется, только о ней и думал. Поезд наверстал часть упущенного времени, но все равно опаздывал на два с лишним часа. В конце концов Лэнгдон заснул от усталости.
В пять тридцать утра по громкой связи его поприветствовал голос Тайрона:
– Доброе утро вам, доброе утро. Нам предстоит успеть очень многое. Спасибо большое, спасибо.