сидели Стив с Джули, болтающие без умолку о предстоящей свадьбе.
Элеонора, Макс и Кристобаль куда-то делись. Агнес Джо Том вообще ни разу не видел.
Он посмотрел на Мисти:
– Вы с Максом, похоже, в теплых отношениях. Хотя у него, как мне кажется, много друзей-женщин.
– О, дорогуша, я знаю, что это лишь временно. Поезд может завлечь в одну компанию очень разных людей, но как только поездка подходит к концу, заканчивается и влечение. И я давно уже не в том возрасте, чтобы мужчина мог разбить мне сердце, если ты об этом.
– Да, об этом. Рад слышать.
– Сколько я могла бы рассказать о неверных мужчинах! – Мисти бросила взгляд на священника: – И рассказала бы, если бы вас тут не было.
Она ущипнула отца Келли за щеки – тому, кажется, понравилось такое внимание.
– Должен вас предупредить, – признался священнослужитель Стиву и Джули, – я никогда прежде не посещал свадьбы в поезде. Думаю, такое вообще происходит в первый раз.
– Вообще-то нет.
Все посмотрели через проход туда, где ужинал Херрик Хиггинс.
– Такое случалось и прежде – в 1987-м, в «Тексас Игл». Он тоже едет от Чикаго до Лос-Анджелеса, только через Техас. Его называют «Поездом любви». Собственно, его маршрут еще длиннее, чем у «Чифа».
– «Поездом любви»? – переспросила Джули. – И почему его так называют?
Хиггинс вытянул ноги в проход и, прихлебывая кофе, начал рассказ.
В «Игл» работал легендарный проводник Зеб Лав. Этот человек был «что-то с чем-то» – с золотым сердцем и умением произвести эффект подобно артисту мирового класса. Он приходил к детям одетый Санта-Клаусом и дарил подарки, купленные на собственные деньги. Он ходил в школы прививать интерес к путешествиям поездом и был, пожалуй, одним из лучших ораторов в истории «Амтрака». Но что стало его коньком – так это делать пассажиров счастливыми. Он поощрял людей общаться, узнавал, чем они интересуются. Чарльз Куральт[35] даже делал про него репортаж. Так вот – 4 июля 1987 года в «Тексас Игл» поженилась влюбленная пара, а Зеб Лав имел к этому прямое отношение. Он даже участвовал в свадебной вечеринке, когда они доехали до Форта-Уэрта. Зеб был особенным человеком, да.
– Что ж, – сказала Джули, – надеюсь, наша свадьба будет хоть вполовину столь же хороша.
– О, не сомневаюсь, – ответил Хиггинс. – Как я понял, Роксанна Джордан отвечает за музыку. Когда рядом эта женщина, все идет замечательно. Поверьте мне.
Над Тихоокеанским Северо-Западом тем временем происходило важное метеорологическое явление. Сталкивающиеся восходящие и нисходящие потоки, холодные и теплые фронты, растущая из-за близости к побережью влажность, дующие с огромной нарастающей скоростью высотные ветра – все это смешивалось, закручивалось и начинало перемещаться на восток. Схожая комбинация погодных условий сформировалась почти в том же самом месте в ходе одного из путешествий Марка Твена через Неваду более 140 лет назад. Результатом стало стремительное наводнение ледяной водой, а затем – буран такой силы, с каким большинство никогда не сталкивалось даже в местном суровом климате фронтира[36]. Если верить его рассказу – а мистер Твен в этом плане всегда стоял на шаткой почве, – то этот эпизод едва не стоил знаменитому писателю жизни.
Все еще по большей части не замеченный американскими синоптиками шторм повернул на юг и, врезавшись в твердую стену северных Скалистых гор, стек по хребту горной цепи, словно капли воды с провода. Хотя никто еще не мог определить, где формирующийся шторм ударит со всей яростной леденящей силой, его цель, похоже, находилась прямо на пути следования «Саутвест Чиф», причем в очень интересной точке. Это было отдаленное, пользующееся дурной репутацией место на юго-востоке Колорадо – перевал Ратон: самая высокая точка маршрута поезда и самый сложный железнодорожный участок в стране. Поезду нелегко взобраться по нему даже в хорошую погоду, а когда она станет по-настоящему скверной, «Саутвест Чиф» будет идти почти на пределе.
Позже той же ночью человек в черном снова прошелся по купе. На сей раз он вел себя еще осторожнее из-за царящей в поезде атмосферы повышенной бдительности – на сто процентов удостоверяясь, что поблизости никого нет. Успеху вора способствовал тот факт, что многие сейчас либо ужинали, либо посещали особое мероприятие в вагоне-люксе. В самом деле, пассажиров «Саутвест Чиф» усердно развлекали, и они не заботились об охране своих ценностей. Вор шепотом сказал «спасибо» и принялся обчищать попутчиков.
Глава 19
Вагон-люкс трясся, и вовсе не из-за дефектов железнодорожного полотна. Посреди вагона стояла Роксанна с микрофоном в руке – впрочем, не то чтобы она нуждалась в усилителе звука: ее бы и так услышали – и исполняла песню за песней, каждую громче и эмоциональнее предыдущей. В битком набитом вагоне все устремили на нее взгляды, впитывая каждую ноту. Мальчики из главного хора Лос-Анджелеса, решившие лечь спать позже обычного, находились там же и внимательно слушали истинного мастера, поющего чисто из любви к искусству. Смотреть и слушать концерт Роксанны Джордан в поезде стало лучшим жизненным уроком для этих молодых людей.
Том в дальнем углу вагона напевал себе под нос мотив, который исполняла Роксанна. По окончании представления пассажиры стоя наградили ее овациями, а затем принялись расхаживать по вагону, бурно обсуждая только что увиденное и услышанное.
Внизу в курительной комнате Макс и Мисти наслаждались купленными в Чикаго сигарами. Мисти читала по ладоням судьбу всем желающим. Поскольку было Рождество, она ограничивалась оптимистичными предсказаниями, находя в линиях каждой протянутой ладони какие-нибудь потенциальные праздничные чудеса.
Элеонора в своем купе делала примечания насчет возможных сюжетных ходов сценария, однако не могла сосредоточиться. На сей раз все было по-другому. Она привыкла брать чужие сценарии и переделывать, а не создавать собственные с нуля. Женщина продолжала строчить в блокноте, пока не осознала, что написала жирными, объемными буквами «Том Лэнгдон». Она разорвала листок и выбросила, после чего легла и прикрыла лицо рукой.
– Какие-то проблемы?
Элеонора посмотрела на дверной проем. Там, уставившись на нее, стояла Роксанна. Она утирала со лба влажной губкой трудовой пот, накопившийся после представления.
Картер села:
– Просто немного раздражена, наверное.
– Ну, должна сказать, ты пропустила неплохое шоу в вагоне-люксе.
– Вообще-то, я все услышала. Его транслировали по громкой связи. Ты была потрясающа. Лучшего пения я не слышала.
Роксанна посмотрела на усыпанный скомканной бумагой пол:
– Как продвигается история про поезд? Нам бы не помешал железнодорожный блокбастер от Макса Пауэрса, чтобы народ и правительство снова заинтересовались нами.
Элеонора смущенно улыбнулась:
– Должна признать, я не так уж много знаю о поездах. Не ездила ими со времен колледжа – во всяком случае, не американскими. И я не уверена, что за несколько дней на колесах освоюсь достаточно, чтобы воздать поездам должное.
Роксанна присела на край кровати.
– Ну, я работала на этих поездах дольше многих и все равно не знаю их до конца. Пожалуй, поэтому мне так нравится моя работа: каждый день что-то новое. Иногда приятное, иногда не очень, но, так или иначе, это заставляет не сидеть на одном месте и думать головой, что есть хорошо.
– А сколько ты работаешь в этом поезде?
– О, мы ездим с «Чифом» уже двадцать один год. Туда-сюда, туда-сюда. Я уже запомнила каждый куст полыни в Нью-Мексико, каждое пшеничное поле в Канзасе, даже знаю по именам некоторых фермеров. И машу им, когда мы проезжаем мимо. Я могла бы повести поезд с закрытыми глазами, только «Амтрак» не одобрит такую инициативу.
Элеонора достала чистый лист бумаги и сделала кое-какие пометки:
– Держу пари, фермеры машут в ответ.
– Девочка моя, мне за последние два года поступило три предложения руки и сердца. Один джентльмен примотал транспарант с надписью «Ты Выйдешь За Меня, Роксанна?» к своему трактору и ехал за поездом.
– Весьма креативно. Приятно быть популярной.
– О да, фермерам по душе женщины не худышки, а я как раз вписываюсь в их представления. – Она встала. – Если у тебя туго с идеями, как насчет того, чтобы сделать со мной обход? Гарантирую, это скажется плодотворно на твоих творческих способностях.
После того как представление Роксанны подошло к концу, а мальчишеский хор вернулся в свои купе, в вагон-люкс вошел отец Келли и завязал беседу с Томом. Макс и Кристобаль присоединились. Как выяснилось, у священника и режиссера было много общего.
– Я хотел стать священником, – сказал Макс. – Ну, если быть точным, этого хотела моя мать. Я даже поступил в семинарию, но мне не понравилось. Не мое. К тому же я слишком любил женщин – простите, падре, но это правда. Собственно, сделать выбор оказалось несложно. С другой стороны, если бы я принял обет безбрачия, то сэкономил миллионы на алиментах.
– Я сам одно время думал о карьере священника. – Том посмотрел на Кристобаля. – А ты когда-нибудь думал о таком?
– Ну да, конечно, как и все евреи, верно?
Лэнгдон пробормотал «прошу прощения» и отхлебнул из стакана.
– Я неисправимый киноман, – сказал отец Келли. – И очень ценю ваш талант, Макс. Я пересмотрел все классические фильмы и думал, что снимать кино – прекрасное занятие, но потом услышал зов своего призвания, и мои руки оказались, так сказать, связаны. Только не верьте ни на секунду, что священники не могут восхищаться хорошенькими девушками. Просто они для них имеют второстепенное значение по сравнению с высшими силами.
Подошла Агнес Джо. Она была в праздничном наряде, который, как ни странно, хорошо сидел на ней. Все допили свои напитки, Агнес Джо вызвалась забрать пустые стаканы и принести новые. Через несколько минут она вернулась с полным подносом. Собравшиеся мужчины полезли было в карманы, чтобы возместить ей расходы, но та покачала головой: