– По крайней мере, нам не прихолится волноваться насчет возможного столкновения с поездом, – заметил Том.
– А я уж думала, у нас сплошная полоса неудач.
Они прошли эти полмили до другого конца тоннеля взявшись за руки. В конце тоннеля надели лыжи.
– Готова? – спросил Том. Элеонора кивнула.
Они вышли в буран, сумели отыскать расщелину в условиях почти абсолютно белой мглы и направились вверх. Каждый взмах лыжной палки давался с трудом. В течение нескольких минут грозные объятия снежной бури полностью скрыли их из виду.
Они продирались сквозь ветер и стену снега. Тела покрыл лед, конечности слушались все хуже. Они постоянно меняли направление движения, так как Том уточнял их местонахождение. У него был компас, но не было полной уверенности, что прибор показывает правильно. А попытка отыскать лыжный курорт, пусть и довольно крупный, посреди снежной бури на вершине горы оказалась тяжелее, чем Лэнгдон предполагал. Тем не менее они продолжали решительно двигаться вперед.
Том с Элеонорой одолели немало крутых подъемов. Зачастую им приходилось цепляться руками, ногами и палками за скалистые склоны, чтобы удержаться. Несколько раз приходилось снимать лыжи и просто карабкаться с помощью веревок. Преодолев все эти преграды, они попали на ровную местность и пошли вперед на лыжах в хорошем темпе, несмотря на то что дувший навстречу ветер словно усиливался с каждым толчком лыжных палок.
Первая катастрофа случилась, когда под Томом провалился тонкий наст и он свалился в дыру глубиной футов в десять. С помощью Элеоноры, тянувшей за сброшенную ему веревку, Том сумел выбраться, однако потерял мобильный телефон, и, что еще хуже, компас оказался поврежден.
Они обдумывали, не вернуться ли – при условии, что получится найти обратный путь, но решили идти дальше. Том, как ему казалось, определил нужное направление и с помощью нескольких ориентиров придерживался верного курса. Конечно, учитывая, что снег летел со всех сторон и из-за мечущейся пурги предметы то скрывались из виду, то появлялись вновь, ориентиры были не так уж и надежны.
Из-за суровой непогоды каждый шаг, каждый спуск, каждый подъем становился стократ тяжелее. Им регулярно приходилось останавливаться, отворачиваться от ветра и искать среди скал укрытие, чтобы перевести дух. Их легкие горели, а специально сшитая для подобных условий одежда едва-едва спасала от окоченения.
Они нашли хорошее укрытие и съели простенький обед, хотя захваченная с собой вода превратилась по большей части в лед. Передохнули и снова отправились в путь.
Когда начало темнеть, Элеонора заметила:
– Не уверена, стоит ли блуждать ночью, спотыкаясь, на лыжах. Быть может, лучше разбить лагерь.
– Хорошая идея. До курорта должно быть не так уж далеко.
По крайней мере, он на это надеялся. Кто знает – возможно, на самом деле они находились в десяти футах от поезда.
Они поставили палатку, а Том зажег захваченное с собой стерно[44]. На нем они приготовили быстрый ужин и растопили лед. После еды улеглись под одеяла поближе друг к другу, чтобы сохранять тепло, и смотрели, как вокруг палатки растут горы снега.
Шторм, похоже, ослабевал. Наступало затишье. Теперь они могли разговаривать не перекрикиваясь.
– Просто чтобы ты знала: я ответил Лелии отказом. Она восприняла это очень спокойно.
– Я удивлена.
– Я тоже был удивлен, пока не выяснил, что у нее новый кавалер.
– Что? И кто же?
– Кристобаль.
– Кристобаль! Да ты шутишь.
– Уверен, они будут счастливы вместе. Лелия может придумать очередного мультперсонажа – боа – и назвать его «Палка[45] Крис».
Они затихли и прижались ближе друг к другу.
– Надо сохранять тепло, – пояснил Том.
– Безусловно, – она вздохнула и затем добавила: – Слушай, если мы не вернемся…
Он закрыл ей рот ладонью:
– Давай настроимся позитивно. Мисти небось назвала бы это фиолетовой аурой силы или чем-то подобным.
Она сжала его руку в своей.
– На случай, если мы не вернемся, я хочу, чтобы ты знал кое-что.
Он посерьезнел.
– Что?
– Я никогда не переставала любить тебя все эти годы.
Он обнял ее.
– Мы вернемся.
Когда женщина задрожала от холода, Том обхватил ее обеими руками, пытаясь передать тепло своего тела.
– Кто бы мог подумать, что мы вновь сойдемся после всех этих лет на горе посреди бурана? – сказала Элеонора.
– Эй, если б это было просто, то любой мог бы это сделать.
Он попытался рассмеяться, но рот его не слушался.
Лэнгдон вспомнил, какой сегодня день.
– Элеонора?
Она поглядела на него:
– А что случилось с «Элли»?
– Элеонора, с Рождеством.
Ей удалось улыбнуться в ответ:
– С Рождеством.
Он расстегнул молнию и вытащил что-то из кармана:
– Знаю, сейчас самое неподходящее время, но, как я уже говорил, я король неудачных стечений обстоятельств.
Он встал, опустился на колено и осторожным движением надел ей на палец кольцо.
Она посмотрела на него. Ее губы приоткрылись, а глаза округлились в изумлении от происходящего.
– Я понимаю, что выжидал долго, – честно говоря, слишком долго. Но ты единственная женщина, которую я любил за свою жизнь, и я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива. Ты примешь меня со всеми моими недостатками, слабостями, причудами характера, упрямством и откровенной глупостью? – Том сделал паузу, глубокий вдох и добавил: – Элеонора, ты выйдешь за меня?
Она расплакалась сразу после того, как ответила «да».
Только они поцеловались, официально отмечая помолвку, как палатку сорвало и прямо на них упала куча снега, едва не похоронив заживо. Том выбрался из-под снежной груды и вытащил Элеонору.
– Надо найти укрытие! – перекричал он завывающий ветер.
Теперь, когда они были официально помолвлены, Том собирался сделать все, что в его силах, чтобы быть уверенным – свадебная церемония состоится.
Они продвигались с трудом. Элеонора слабела с каждой минутой – до такой степени, что не могла идти без посторонней помощи. Тому пришлось чуть ли не нести ее на себе еще примерно с четверть мили, пока он тоже не выдохся. Он уложил ее на землю, снял с себя двухслойную куртку и накрыл женщину. Затем оглядел мрачные окрестности. Насколько было видно, путники находились на ровной местности. Со всех сторон виднелись силуэты высоких пиков. Это все, что он мог разглядеть: падающий снег застилал дальнейший обзор. Лэнгдон помолился напоследок, после чего лег сверху на Элеонору, закрывая ее от снега своим большим телом. Он нашел ее руку в перчатке и крепко сжал. В сознании всплыло воспоминание о том, как он тщетно ждал в больнице момента, когда мать поднимет фотографию. Он сосредоточил все мысли и осязательные рефлексы, чтобы уловить, не ослабеет ли хватка Элеоноры. Он понятия не имел, что сделает, если та начнет отключаться. Наверное, просто скажет «прощай» – слово, которое он не произнес много лет назад.
Казалось, они лежат так уже часами. Ветер выл, снег бил ему в спину; каждый удар – словно вонзающийся маленький кинжал. В воображении Тома к нему протягивал руку маленький мальчик. Это был Том-ребенок: он тянулся к своей взрослой версии, затягивал обратно в относительную безопасность детства. Сознание порой проделывает подобные трюки. Тому случалось попадать в отчаянные ситуации и прежде, однако он был вынужден признать, что опасность никогда не была столь велика. Он пришел к выводу, что на сей раз – после того, как он многократно оказывался на грани пропасти на своем переменчивом жизненном пути, – ему, вероятно, настала пора покинуть этот мир. Он посмотрел на Элеонору и поцеловал ее в губы. Та не отреагировала. По замороженным щекам Лэнгдона в конце концов начали катиться слезы.
Образ маленького мальчика становился все четче и четче. Теперь Том явственно ощущал, как пальчики касаются его щеки, ерошат волосы. Маленький мальчик говорил с ним, спрашивал, в порядке ли он. Это видение выглядело реальней и убедительней, чем любой его сон. Лэнгдон не отпускал руки Элеоноры, даже когда обратился к юному Тому и ответил ему.
Ребенок снова потрогал его. Глаза Тома открылись, зажмурились и вновь открылись. Сияние солнечного света оказалось болезненным: он так давно его не видел.
– Мистер, вы в порядке? – спросил присевший рядом с ним на корточки мальчик.
Том нашел в себе силы сесть и осмотреться. Буря пропала, бескрайнее небо лазурного цвета, теплое солнце, воздух прохладный и свежайший – такой бывает только в горах. Том уставился на мальчика, не уверенный, в раю он или нет, и наконец сумел произнести:
– Что ты делаешь здесь, так далеко от дома?
– Я живу здесь, – ответил мальчуган.
– Здесь – это где?
Он указал куда-то за спину Тома:
– В «Динго».
Журналист оглянулся через плечо. В ответ на него посмотрел величественный курорт «Динго» во всей роскошной красе, с огромными домами из красного дерева. Они с Элеонорой чуть не погибли в пяти футах от очага, горячего шоколада и ванны.
Том встал на пошатывающихся ногах и нежно растормошил Элеонору.
– Мы умерли? – спросила та, не открывая глаз.
– Нет, но знай: ты помолвлена с идиотом.
Он понес ее к главному зданию. На помощь подбежали несколько наконец заметивших их взрослых.
Оба конца тоннеля заливал солнечный свет, однако никаких запахов готовящейся еды не было, поскольку продуктов не осталось. По крайней мере, буран улегся. Хиггинс, Роксанна, проводник, Макс, Мисти, Лелия, Кристобаль, отец Келли и Агнес Джо сидели на земле и обсуждали, что делать дальше.
– Полагаю, – сказал с глубочайшей грустью отец Келли, – пора провести панихиду. По Тому и Элеоноре, я имею в виду.
– Еще рано, падре, – раздраженно возразил Макс.
– Если бы они добрались до «Динго», то сейчас мы бы уже об этом знали: погода прояснилась, – сказал проводник. – Никто бы не выжил снаружи столько времени. Мне не следовало отпускать их. Это моя вина.