– Нет, не мой! – попятился Ройдон. – Я никогда в жизни не видел его!
Минуту Хемингуэй пристально глядел на него, затем расправил носовой платок и показал кончиком карандаша на вышитую в углу букву.
– Я ничего не знаю! – упрямо отрицал Ройдон.
– Есть еще метки прачечной, – сообщил Хемингуэй. – Легко опознать.
Наступила ужасная тишина. У Ройдона не хватало опыта, чтобы справиться с такой ситуацией. Он был испуган донельзя.
– Вы положили платок в мусорную печь, так? – спросил его Хемингуэй.
– Нет!
– Ну, ну, сэр, для вас никакой пользы, если вы будете лгать мне! Я знаю, что вы его туда положили.
Ройдон, казалось, был сломлен:
– Я знаю, что вы думаете, но вы ошибаетесь! Я не убивал мистера Хериарда! Я не убивал, говорю вам!
– Как ваш платок оказался в таком состоянии?
– У меня шла кровь из носа! – выпалил Ройдон. Сержант Вер, молчаливый свидетель допроса, перевел взгляд на Хемингуэя.
– Вы всегда сжигаете свои носовые платки, когда у вас неполадки с носом? – полюбопытствовал инспектор.
– Нет, конечно, но я же знал, что вы подумаете, если найдете его! Я... я потерял голову!
– Когда у вас шла кровь?
– Прошлой ночью, когда я поднялся к себе. Я положил платок в чемодан, а потом подумал... я подумал, что если вы его там найдете, то вам это покажется подозрительным. Я слышал, что вы обыскиваете дом и... и подумал, что лучше избавиться от него!
– Вы говорили кому-нибудь о вашем кровотечении?
– Нет. Разумеется, нет! Кто же поднимает шум по таким мелочам! Со мной это часто бывает.
– Но сегодня утром вы испугались, что я найду платок! Вы не захотели поделиться с кем-нибудь тем, что произошло?
– Да, но я уже не мог рассказать! То есть это прозвучало бы странно. По крайней мере, мне так казалось. Все стали бы гадать, говорю я правду или пытаюсь объяснить кровь на платке. Я знаю, я поступил по-дурацки, но, клянусь вам, я не имею отношения к убийству!
– Вы когда-нибудь слышали об анализах на группу крови? – спросил Хемингуэй иронически.
– Конечно! Но если у нас с мистером Хериар-дом одна и та же группа? – возразил Ройдон. – Я подумал об этом, и мне показалось, что безопаснее будет избавиться от этой проклятой тряпицы. Потому что она только уведет вас в сторону, честно!
– Ну, если вы сказали правду, то вы доставили мне много беспокойства своим глупым поведением, – констатировал Хемингуэй.
– Сожалею. Конечно, я сейчас понимаю, как все глупо, но факт остается фактом, это дело действует мне на нервы. – Виллогби переполняло чувство горечи. – Со мной так плохо обошлись! – пожаловался он. – Меня пригласили на дружескую вечеринку, но сначала мистер Хериард был чертовски груб со мной, потом его убили, и теперь я прекрасно знаю, что нахожусь под подозрением, хотя меня все это совсем не касается!
– Ну, этот носовой платок касается вас тесно. – Хемингуэй не собирался утешать драматурга. – Вы намеренно пытались его скрыть, и это свидетельствует против вас!
– Но я не убивал! Клянусь, я не убивал! Это кровь не мистера Хериарда, это моя собственная!
– Это установят, – сказал Хемингуэй и отпустил гения.
Сержант вздохнул:
– Вы верите ему, сэр?
– Я примерно это и предполагал, когда ты мне показал платок.
– Но эта история, будто он испугался, что вы его найдете!
– Вполне возможно, так и было.
– Вы специально спросили его, не говорил ли он кому-нибудь о своем кровотечении? – Сержант выглядел разочарованным.
– Нет, мне просто хотелось знать, что делал Ройдон, если, как он утверждает, я так его напугал. Кровь из носа – глупое детское недомогание, из-за него не бегают по дому, жалуясь всем подряд.
– Значит, вы все-таки поверили ему!
– У меня есть то, что не помешало бы и тебе, парень, а именно – непредвзятость. Это работа для экспертов. Я ничего не могу сделать до того, как они скажут, что эта кровь той же группы, что и кровь мистера Хериарда. Иди лучше поищи что-нибудь на завтрак.
Сержант, чувствуя себя неудовлетворенным, последовал за шефом в холл. Там на них налетел Мотисфонт и жалобно заныл, что уже давно поджидает инспектора для серьезного разговора.
– Да, сэр, в чем дело? – Хемингуэй бесстрастно взглянул на него.
– Я не знаю, сколько еще вы собираетесь заниматься расследованием, – заскрипел Мотисфонт, – но должен заметить вам, что мое время мне не принадлежит. Я приехал сюда провести Рождество, а не оставаться на неопределенное время. Завтра у меня в городе назначено деловое свидание. Со всем уважением к вам, я уезжаю завтра утром.
– У меня нет возражений, сэр, – спокойно сказал Хемингуэй. – Вас здесь никто не задерживал.
– Я так понял, что все должны были оставаться в доме.
– Неужели, сэр? Я этого не говорил. Конечно, мне нужен ваш адрес, но я и не думал держать вас здесь.
Мотисфонт выглядел так, будто у него выбили почву из-под ног. Бизнесмен бормотал, что его неправильно информировали, когда спустившаяся по лестнице Паула перебила его:
– Думаю, вы слышали последние новости? Паула уже не смеялась, она была суровой и сердитой и, очевидно, хотела выплеснуть свое неудовольствие на как можно большее число людей.
– Какие новости? – спросил Мотисфонт.
– Значит, вы ничего не слышали! Тогда вам, наверное, будет интересно узнать, что Стивен уже не наследник, а мне ничего не полагается.
Мотисфонт изумленно поднял брови:
– Вы хотите сказать, нашли более позднее завещание?
– Нет! Ничего подобного! Просто это оказалось незаконным! – свирепо раздувала ноздри Паула.
– Неужели? Мне жаль это слышать, но едва ли это меня касается, – пожал плечами Мотисфонт.
Девушка коротко рассмеялась:
– Действительно, вам это неинтересно!
– Ну а мне, во всяком случае, интересно, мисс, – приветливо проговорил Хемингуэй. Почему это завещание незаконно?
Паула была слишком сердита, чтобы беспокоиться о том, что и кому она говорит.
– Оно незаконно, потому что не было подписано в присутствии свидетелей. Этот факт нам только что выложил дворецкий.
Мотисфонт хихикнул.
– Как типично для Джозефа! – заметил он. – Какой удар для вас и для Стивена!
– Удар! – проговорила Паула сквозь зубы.
– Приношу свои соболезнования, – неискренне посочувствовал бизнесмен. – Но никогда не стоит опережать события, правда?
– А идите вы... – грубо отмахнулась она. Мотисфонт пожал плечами и ушел. Инспектор Хемингуэй продолжил задавать наводящие вопросы:
– Ну, ну, мисс, должен заметить, это полная неожиданность! Очень неприятно для заинтересованных лиц. Как получилось, что завещание не засвидетельствовали? Мистер Блис ничего не сказал об этом.
– Он не знал. Мой драгоценный дядюшка Джо... – Паулу несло, она в лицах изображала Джозефа, Старри, Стивена, прочих и закончила словами: – Мой брат пошел звонить мистеру Блису. Он думает, что все перейдет к дяде Джозефу как к ближайшему родственнику. Наверное, он прав. В этом ирония судьбы.
– Если вы не возражаете, мисс, я подожду результатов этого телефонного звонка, – решил Хемингуэй, опуская шляпу на стол.
Она пожала плечами.
– Пожалуйста!
Долго ждать не пришлось. Стивен появился через пару минут и повел бровью в сторону инспектора.
– Взяла в поверенные Скотленд-Ярд?
– Какое это имеет значение? – обессиленно вздохнула Паула.
– Все в порядке, – вмешался Хемингуэй. – Не считайте меня посторонним.
– Мне это и не удается, – поклонился Стивен. – Вы уже стали членом семьи.
Паула дернула брата за руку.
– Пожалуйста, замолчи! Что сказал Блис?
– Не трогай меня. В сложившихся обстоятельствах, кажется, проигрываю только я.
– Ты хочешь сказать, Джо не все прикарманит? – недоверчиво спросила она.
– Ему до этого далеко. По закону собственность дяди Ната делится поровну между ближайшими родственниками. То есть Джо получает половину, а мы с тобой делим ту половину, которая перешла бы к отцу, если бы он был жив.
Глаза Паулы пристально смотрели на Стивена.
– Ты уверен?
– Нет, я ни в чем не уверен. Но это то, что сказал Блис.
Она подняла руки к вискам и отбросила тяжелые пряди волос.
– Боже мой, значит, мы все будем богатыми!
– Как посмотреть. Вы с Джо будете относительно богатыми, а я – относительно бедным. Кроме того, возьмут огромный налог. Сомневаюсь даже, что после этого наберется восемьдесят тысяч для Джозефа и по сорок нам с тобой.
– Ты сможешь содержать этот дом? – спросила она.
– Едва ли. Его продадут и стоимость внесут в общую сумму.
– Мне жаль! – механически сказала Паула.
– Как мило с твоей стороны! – снасмешничал Стивен. Он взглянул на Хемингуэя. – Интересно, инспектор?
– Мне все интересно, – ответил Хемингуэй. Мод выбрала этот момент, чтобы появиться из широкого коридора, который вел мимо бильярдной на половину прислуги. Она все еще держала в руках искалеченную книгу, которая, очевидно, поглощала все ее внимание, потому что она с ходу сказала:
– Они все говорят, что ничего не знают. Если ты это сделал, Стивен, мужественнее было бы признаться.
– Черт подери, сколько раз еще повторять, что я не трогал вашу книгу? – не выдержал Стивен.
– Ругаться незачем, – спокойно продолжала Мод. – Когда я была девушкой, мужчины не использовали грубых выражений в присутствии женщин. Конечно, времена изменились, но не думаю, что к лучшему. Я считаю, кто-то умышленно испортил мою книгу. – Ее блеклый взгляд передвинулся на лицо инспектора. – По-моему, вы ничего не делаете. – Голос Мод посуровел. – Я считаю, вы должны найти того, кто бросил мою книгу в печь. Для вас это, может быть, и неважно, но, насколько я понимаю, вы недалеко продвинулись с убийством моего деверя, так что можете пока для разнообразия заняться этим.
– Бог мой, тетя, вы же не думаете, что Скотленд-ярд будет заниматься вашей несчастной книгой! – воскликнула Паула. – Мы все уже устали про нее слышать!
– А я, – парировала Мод, – уже устала слышать об убийстве Ната и о его завещании!