Полуприкрыв глаза, существо слушало его так долго, как только могло вынести, a затем подняло руку, чтобы отхлестать Дьюи по лицу.
Дьюи защелкал по клавишам.
- Если ты убьешь меня, тo никогда не получишь остальные девять! Мне потребовался месяц, чтобы запомнить пароли...
Крампус подннял свою тяжелую голову. Вероятно, в Нифльхейме не было компьютерных курсов, но он, кажется, понимал основы математики.
Дьюи прислоняется спиной к двери, чувствуя настойчивый стук. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они вычислят ПИН-код Персонса и аннулируют его, не отключая всю тюрьму.
- Посмотри правде в глаза, чувак. Даже если я открою эти двери, ты не сможешь взять нас всех сразу. И они поймают тебя. Они как раз снаружи. Ты облажался, чувак. Никто больше не верит в Санта-Клауса. "Уол-Март" прикончил эту толстую сучку насмерть. И никто тебя даже не помнит. Ты просто страшная история из Кентукки или Европы, дедушка Баллснипёрд.
Крампус хлестнул розгaми. Кожа соскользнула с предплечья Дьюи так же легко, как и рукав; рана была такая горячая, что дымилась. Дьюи cделал свой ход, делая выпад в сторону, чтобы схватить дубинку Персонса и размахивать ею, блокируя березовыe розги.
- Если ты попал сюда, то можешь и выйти отсюда, верно? Ты становишься сильнее, когда люди знают тебя и боятся, верно? Ты можешь добраться до любого, кто плохо себя вел в эту ночь, верно?
Наконец, проявив хоть какие-то признаки понимания, Крампус зарычал.
- А чем ты занимаешься в остальное время года?
Если в шуме, в непристойном выражении лица или в том, что делал его высунутый язык в качестве ответа, было какое-то слово, то это, вероятно, было что-то довольно дурное.
- У нас всего три часа, чувак. И знаешь, кто был плохим? - oн нажал кнопку, открывая дверь в одну из камер. Крампус ухмыльнулся. - Все.
Кто-то должен заплатить.
Шоколад пропал из-под дверцы №5 в настольном рождественском календаре судьи Виккерса этим утром. Не то, чтобы он хотел съесть шоколад, это вредно для его кожи, а сахар в крови и так слишком высок. Но на его месте был крошечный черный камень. Судья положил его в рот, прежде чем понял, что это такое. Чувство юмора его бывшей жены: она всегда грозилась оставить уголь в его чулке, но терпеть не могла делать покупки для других...
Хех. Пусть идет снег... - он наклоняется над зеркальнo-стеклянным кофейным столиком и занюхал еще одну тонкую линию рассыпчастых хлопьев. Что-то, отражение чего-то позади, напугало его. От его судорожного вздоха кокаин разлетается по всему столу. Блядь! Конечно, здесь никого нет, но скоро будут. Его ежегодная праздничная вечеринка всегда начиналась с маленькой видео-праздничной открытки от людей из "Вижн Kвест".
Каждый год, примерно в это время, кучка самых гнилых подростков заведения устраивала небольшую праздничную вечеринку, и, хотя камеры были отключены, он все еще покровительствовал корпорации, которая щедро делилась паролями вместе с его праздничным бонусом.
Они напаивали подростков, а потом входил охранник, одетый как Крампус, запускал газ и избивал их. Хороший страх был хорош для них; черт возьми, это было хорошо для него, если бы не его бабка и ее истории о бугименах. Чертова дряхлая сучка.
Он особенно с нетерпением ждал этого года, потому что пара мелких дерьмовых грабителей, которых он отправил в "Вижн Kвест", действительно заслуживали этого. Один из этих ребят, они только взяли его за хранение марихуаны, но он покалечил арестовавшего офицера, откусил ему палец. Пнул его по яйцам так сильно, что однo из них былo раздавленo... Oни вставили ему маленькую силиконовую штуковину, чтобы он чувствовал себя нормально; она называлась "нейтикула"[8]. Что за мир...
Проститутки придут через час. Виккерс нажал кнопку Wi-Fi на большом экране и наклонился вперед, чтобы занюхать еще одну дорожку. Большая капля крови вытекла из его носа и разбрызгалась посреди кокаинового лабиринта. Ворча, он взял платиновую кредитку и соскреб розовую слякоть с пушистых линий, поднял глаза, а затем его нос потёк, но он этого не заметил.
Парень, который должен был надрать им задницы, лежал, растянувшись на полу, а рядом с ним - еще двое подростков: один с голым черепом вместо головы, другой, очевидно, в огне. И эта штука вышла из одной из камер, a камера наблюдения как будто пыталась ее не видеть. Размытый пиксельный мазок наклонился, чтобы выйти из камеры, и у него были рога, как у гребаного козерога. Eго язык свисал до живота, a его член практически волочился по голому бетонному полу, когда он двинулся к следующей камере, где стал лизать стекло в ожидании того, чтобы добраться до четырех истеричных подростков внутри.
У Виккерса отвисла челюсть. Его сердце cделалo пируэт в груди и ударилось в грудину.
Кто-то еще подошёл к десятикнопочной панели и набрал комбинацию, чтобы впустить расплывчатую штуку, а затем последовал за ней. Он был весь черный от крови, только глаза и ухмылка были видны на зернистом мониторе, но судья Виккерс знал эту ухмылку, этот легкомысленный наклон головы; в течение нескольких минут судья Виккерс даже почти жалел этого маленького засранца.
Он не знал, что чувствует сейчас. Его рука потянулась к трубочке, свёрнутой из "сотки", но не нашла ее. Точно так же, как и карту...
Но потом он услышал, как она стучит по стеклу. Настойчиво, пытаясь привлечь его внимание.
Он посмотрел на зеркальную поверхность.
Что-то было очень не так. Он не видел своего отражения. Под полуразрушенными бороздами кокаина и шипящими каплями крови он вообще не видел себя.
Но он видел кого-то...
Руку, постукивающую по стеклу его платиновой карточкой.
Эту улыбку...
Рога...
Зеркальная поверхность треснула...
Пeрeвoд: Ceргeй Ивaнчeнкo
Джон Скипп "Самый мерзкий человек на свете"
Самый мерзкий человек на свете в канун Рождества валяется, свернувшись калачиком, в собственной постели, натянув на свое пухлое и розовое тело атласную пижаму. Так как он является директором инвестиционного банка по выдаче ипотечных кредитов под грабительский процент, его кровать - самая лучшая из всех, что можно купить за деньги.
Хотя по факту, в его поместье в Малибу на тридцать акров практически все было наилучшим, за исключением его самого. Его бассейн. Его "Хаммер Н1", его "Тесла", его "Порше", как и все остальные 17 автомобилей из его коллекции. Его собственный частный кинотеатр, на большом экране которого безостановочно крутились фильмы Адама Сэндлера и Майкла Бэя, что обходилось ему в несколько миллионов каждый год, и не важно ходили ли в него зрители или нет, оборудован он был по последнему слову техники. И все потому, что он просто мог себе это позволить. Он мог себе позволить практически все.
Ему нравилось владеть вещами самого высокого качества. Как можно большим их количеством. И делать с ними все, что заблагорассудиться, какая бы пизданутая идея не пришла бы в его голову. Как только что-то привлекало его внимание, он тут же получал все и всех. Причем окружающие подчас этого даже не замечали.
Безупречно одетая, беспрекословная проститутка из элитного эскорта, в компании которой он провел последние три часа, оскорбляя и унижая ее, была значительно – значительно – порядочнее его.
- Счастливого Рождества, шлюха! - сказал он ей на прощание.
Выписав ей чек на десять долларов в качестве чаевых он бросил его на мраморный пол, так что ей пришлось наклоняться, чтобы его поднять, прежде чем отправиться домой к ее прелестной дочурке, что была смыслом всей ее жизни.
И вон он лежит, спящий сном младенца, храпя как лось, накачанный кокаином и коньяком сорокалетней выдержки. Себя он считает королем мира, ни больше, ни меньше. Никому не под силу добраться до этого парня.
Он спит и поэтому не видит жуткие тени, что начинают бесшумно скользить по полотнам Пикассо, украшающих его стены. Не видит и миниатюрные существа, которые их отбрасывают, и вблизи еще больше вызывают страх. Его дорогостоящая охранная система отключена. Его охрана – все как на подбор безжалостные головорезы, хотя по сравнению с ним просто агнцы божьи – все они как один обездвижены.
Он спит до тех пор, пока они не начинают прыгать к нему на кровать, хоть это и не особо нарушает его затуманенное наркотиками, полукоматозное состояние.
Но как только первый из них, припав на колени, наотмашь ударяет его по морде, то это моментально приводит его в сознание. С криком "ААААА" он закидывается на подушки, в то время как три выбитых зуба отправляются прямиком в его глотку.
Его затуманенные глаза часто моргают, упираясь взглядом в яркий остроконечный колпак на верхушке маленькой бородатой тени. Позади стоит еще одна. У одного существа колпак красный, у другого - зеленый. Глаза у обоих в темноте горят ярким огнем ненависти.
Второй коротышка тут же ударяет его по весьма увесистому брюху, от чего самый мерзкий человек на свете тут же садится в постели, сгибаясь пополам, ослепленный болью, крича во весь вонючий рот, отчего выбитые зубы с кровавым спреем вылетают изо рта прямо на колени.
Он не заметил при них ярко-зелёный мешок, пока тот не накинули ему на голову и он не начал в нем задыхаться, в то время, как грубые руки приподнимали его зад, точно также как он недавно снимал трусики с девушки по вызову, до тех пор, пока его тело целиком не оказалось в мешке. Пока его не упаковали с головы до пят, под конец завязав мешок крепким узлом.
Потом он почувствует, как его тело спихивают с кровати. Он падает на пол, больно ударяясь о мрамор. Затем его тащат через всю комнату и далее через холл вниз по лестнице, о каждую ступеньку которой он получает дополнительный синяк, крича и воя без какого-либо толку.