- Ты всегда играл роль Белсникеля с детьми в нашей семье, а иногда и с соседскими детьми, - сказала она, быстро соображая. - Детьми, которые знали легенду. Дaг её не знает. Так что исполни свое предназначение, отпусти его и накажи меня.
От Дaга донеслось искаженное, хриплое:
- Hет... этого не может быть...
Лицо дяди Флойда оставалось невозмутимым. Впервые с тех пор, как он ворвался, она увидела, что его кожа выглядит белой и бледной, как будто он тяжело болен. Его глаза налились кровью. Как он мог лететь через всю страну в таком виде?
Вслед за этой мыслью пришла мысль: А как он узнал мой адрес? Она не оставила родителям никакого адреса. Никто в ее семье не знал, где она. Она внезапно собрала вещи, взяв только самое необходимое, затем купила билет на самолет в местном туристическом агентстве, заплатив за него наличными. Она даже не сказала своим бывшим коллегам, куда переезжает. Она полностью разорвала все связи со своей семьей. Это был единственный способ начать все сначала. Особенно после всего, через что ей пришлось пройти из-за родителей...
- О, не волнуйся, Эми, - сказал Флойд. Одна рука мягко убрала волосы со лба Дaга. - Я накажу тебя. Tы можешь на это рассчитывать.
- Тогда отпусти его! - cказала Эми более решительно. - Не причиняй ему больше боль.
- Боюсь, я не смогу этого сделать.
- А почему бы и нет?
- Потому, что я - Белсникель. Я наказываю всех, кто плохо себя ведет.
- Раньше ты говорил, что не собираешься наказывать его так жестоко, потому что он не член нашей семьи, - сказала Эми, изо всех сил стараясь сосредоточиться и не кричать. - Ты и так причинил ему достаточно боли. Отпусти его, и я вернусь домой. Сегодня вечером я уеду с тобой.
- Отпустить его? - дядя Флойд казался смущенным.
- Да, отпусти его. Тогда мы с тобой уйдем. Мы успеем на первый же рейс, обратно в Пенсильванию. Мы проведем Рождество вместе, с моими родителями, с семьей.
- Где тебе и место, - закончил за нее дядя Флойд.
- Да, - кивнула Эми. - Там, где мое место.
Дядя Флойд, казалось, остановился, оглядывая дом... украшения, елку, всю в мишуре и мерцающих огоньках, подарки под елкой на белоснежном одеяле, украшения из сахарной тростинки на книжной полке. Это должно было быть ее первое настоящее Рождество, проведенное с кем-то, кого она любила. Эми наблюдала за дядей Флойдом и, сосредоточившись, взяла себя в руки. Это было правдой: она внезапно покинула город по какой-то причине - ее родители были финансово обездолены. Годы злоупотребления алкоголем и психоактивными веществами истощили их физически и морально - у мамы была эмфизема легких и ХОБЛ[9], у папы развилась болезнь Паркинсона и начиналось слабоумие. Ее родителям было за шестьдесят, но выглядели они на тридцать лет старше. Когда Эми покинула город, ее родители были на грани выселения из своего ветхого дома в Северном округе Ланкастер из-за потери права выкупа по ипотеке. Ее брат был не лучше, и другие члены семьи, различные тети, дяди и кузены, помогали ее родителям, давая им деньги на сигареты и выпивку, иногда на наркотики, иногда деньги под залог. Они жили так всегда, сколько она себя помнила. Эми знала, что их образ жизни ненормален, что он разрушителен. Она знала это с тех пор, как ей исполнилось семь лет, и несла вес обоих родителей на своей крошечной узкой кровати во время нечастых сеансов, когда они спотыкались в ее комнате после ночи тяжелой вечеринки и насиловали ее. Это было не самое худшее, что они сделали с ней.
- У тебя хороший дом, Эми, - сказал дядя Флойд.
Он, очевидно, закончил визуальный осмотр ее дома.
- Спасибо, - сказала она.
- Твои родители сейчас живут с тетей Мартой, - продолжал он. При упоминании тети Марты Эми никак не отреагировала; Mарта была сестрой отца и была еще более сумасшедшей, чем ее родители. - К сожалению, они не могут оставаться там вечно. Это только временно. Что-то типа, что муж Марты не может ужиться с твоей матерью.
Эми никак не отреагировала. Дядя Флойд, казалось, ничего не заметил и продолжил:
- Все в семье злятся, что ты вот так сбежала. Марта нашла адвоката, который специализируется на уходе за пожилыми. Он упомянул о законе, так называемом законе сыновней ответственности. Пенсильвания - один из двадцати девяти штатов с законом о сыновней ответственности, который требует, чтобы дети несли финансовую ответственность за уход своих обездоленных родителей.
- Ты уже наносил подобный визит моему глупому брату по этому поводу? - cпросила Эми.
Дядя Флойд смутился.
- Зачем мне это делать?
- А почему бы и нет? Tы сказал, что этот закон требует, чтобы дети несли финансовую ответственность за своих родителей, если они обездолены.
- Ты - их дочь. Это традиция, что женщины... что девочки... обеспечивают всю заботу о своих родителях, когда они становятся пожилыми. Твоему брату ничего не нужно делать - у него есть собственная семья, которую он должен обеспечивать.
А я - нет? - подумала Эми.
- Тебе не следует этого избегать - ты зарабатываешь много денег. Это твой долг.
Эми лихорадочно соображала. Она была знакома с сыновними законами и должна была признать, что одной из причин переезда в квартиру Дaга на северо-восточной окраине Ирвайна, штат Калифорния, прямо у подножия гор Санта-Ана, было желание избежать финансовой ответственности за заботу родителей из-за того, через что они заставили ее пройти. Выбить из меня все дерьмо в детстве? Психологически и сексуально надругаться надо мной? Обращаться с моим глупым братом лучше, чем со мной, даже если он полный придурок?
Вы получаете то, за что платите.
Теперь у нее была новая жизнь. Она познакомилась с Дaгом на конференции в Чикаго восемь месяцев назад. Работа на общего клиента спаривала их профессионально, остальное делала естественная химия. У нее и раньше были парни, но совсем не такие, как Дaг. Прежде чем кто-либо из них осознал это, они сжигали минуты сотовой связи, участвуя в длинных разговорах по скайпу через интернет, во время простоя с их консультационных позиций и подключаясь физически, когда они были в Чикаго на работе. Эми дважды летала в Калифорнию, чтобы провести с ним долгие выходные, и они заключили сделку, прогуливаясь под луной по Лагуна-Бич; она все равно подумывала о том, чтобы перейти в другую компанию. Oбщий знакомый познакомил Эми с фирмой в Ньюпорт-Бич, и через две недели она получила предложение. Отсюда и ее уход из жизни, которую она знала в Пенсильвании.
По ее мнению, ее родители могли сгнить. Она покинула место своего рождения, место, в котором выросла, место, которoe неслo в себе плохие воспоминания и плохие времена, чтобы начать все заново. Она ушла из дома, не заботясь о том, что будет с ее родителями, стремясь к новой жизни. Они были мертвы для нее уже долгое время.
Однако она не собиралась говорить об этом дяде Флойду. Она не собиралась оказывать материальную или финансовую поддержку своим родителям. А сейчас она должна заставить его поверить, что поняла свою ошибку и согласилась вернуться домой, чтобы заботиться о своих родителях.
- Ладно, - сказала она. - Ты прав. Мне надоело бегать. Я ошиблась. Я поеду с тобой домой.
- Превосходно! - сказал дядя Флойд. Он шагнул за спину Дaга и вытащил свой мясницкий нож. - Тогда я просто отпущу Дага, - дядя Флойд улыбался, его голубые глаза искрились весельем и восторгом. - Он может остаться и закончить украшение елки.
Поначалу это замечание прошло мимо ушей Эми, но потом стало ясно, что оно - и его первое замечание о том, что он освободит Дага - означает. Глаза дяди Флойда сузились, а лицо сменилось злобной гримасой, когда он поднес лезвие мясницкого ножа к обнаженному горлу Дага и начал распиливать его шею.
Эми закричала. Глаза Дага распахнулись, и он издал короткий крик боли, который превратился в бульканье, когда его гортань была перерезана. Из его шеи хлынула кровь. Это было похоже на то, как если бы кто-то открыл кран; поток был сильным, и пол немедленно покрылся растущей лужей крови. Ноги Дага ударились об пол, тело содрогнулось, когда лезвие вонзилось ему в шею.
Послышались еще крики, но Эми не поняла, что это ее крик.
Потом она потеряла сознание.
Когда Эми пришла в себя, первое, что она почувствовала, это то, что ее руки были свободны, как и ноги и лодыжки - дядя Флойд, должно быть, тоже освободил ее. Она лежала, растянувшись на полу столовой, прижавшись левой щекой к полу.
Второе, что она заметила, было отражение мигающих красных и оранжевых огней снаружи. Вдалеке тоже слышались голоса. Она попыталась разглядеть их и увидела группу людей, сгрудившихся в углу гостиной возле рождественской елки. Она также чувствовала присутствие других фигур, стоявших на коленях рядом с ней. Она почувствовала датчик кровяного давления на правом предплечье и услышала голос:
- Oна очнулась.
Ее зрение снова сфокусировалось. Рядом с ней на коленях стояли санитары. Она посмотрела в сторону гостиной. Там были полицейские в форме и двое детективов, которые смотрели на рождественскую елку и тихо разговаривали. Там было очень оживленно. Пол в гостиной был весь в крови.
И никаких следов дяди Флойда. Или Дага, если уж на то пошло.
При упоминании о том, что она очнулась, к ней подошел один из детективов. Когда он приблизился к ней, она мельком увидела, на чем сосредоточились остальные офицеры в углу.
Дядя Флойд был прав.
Дaг закончил украшение елки.
На этот раз она даже не услышала собственного крика, когда снова потеряла сознание.
В эти дни Эми проводит все свое время одна, в своей комнате, в психиатрической больнице "Каньон-Ридж".
Она проводит большую часть этого времени, глядя на белые стены своей комнаты, задаваясь вопросом, как дяде Флойду сошло с рук то, что он сделал. Время от времени, она что-то бормочет себе под нос и смеется, а потом на какое-то время