Он снова попытался «расшатать» механику. Не вышло. Не хотело чувство оживать. Если и не оживёт, то придётся действовать без поддержки механики.
— Зачем в мы ехали другую сторону? — повторил свой вопрос капитан. — Через город было бы ближе. Почему через окраину?
— Я дорогу через город не знаю, — соврал Сергей. — А та, по которой повёл вас, я её хорошо знаю. Ездил по ней. Много раз ездил.
Капитан Харт вроде бы успокоился. Поверил? Навряд ли. Офицер тайной полиции не верит никому.
— Значит, у вокзала? — спросил он.
— Нет, — ответил хрононавт. — Не доезжая до поворота на привокзальную площадь. Там дом стоит. Справа.
Сергей знал, что там везде дома стоят, и особо выдумывать не приходилось. Главное, заставить их выйти из машины. Он предложит показать станок. В подвале, конечно, где же ещё подпольщикам работать. Покажет дом. Они выйдут и выведут его. Ну, а там всё в его руках. И в ногах.
Крутояров ещё раз крутанул в памяти карту. Точно! Там поворот на вокзал — фашисты решат, что он драпанул в сторону привокзальной площади. А он уйдёт на Конюшенную.
Вот так-то! Надурил гестаповцев! Покатался на их авто по всему городу! Было бы шиком, если бы они его к дому писателя подвезли, но так рисковать всё же не стоит.
Настроение приподнялось. Крутой воспрянул духом. Ещё бы! Ведь скоро рукопись будет у него. И ему не пришлось больше рисковать ребёнком. Более того, он всё-таки спас тогда Ваньку от гестаповцев. От этой мысли в душе становилось чуточку теплее.
Сергей готовился. Нужно сделать всё так, чтобы не придраться. Как на экзамене. Только здесь троек не ставят. Или он, или его. Либо у него есть всё — рукопись эта чёртова, деньги, квартирка, либо совсем ничего, пустота. Ну, хоть пацана спас, и то хлеб.
В голове уже практически сложился план действий. Остановить машину и показать на один из домов. Главное, выйти наружу. А там в жбан солдату, в пах капитану и — даст ист фантстиш — ноги, ноги, и ещё раз ноги, как говорил гражданин Филиппидес.
Когда «Хорьх» проехал Конюшенную улицу, Крутояров сказал:
— Вот здесь.
Капитан повернулся к нему:
— Где?
— Справа дом. Полукруглый. Вот этот, который мы проехали.
Харт что-то гортанно выкрикнул водителю, и тот резко затормозил. Автомобиль занесло на укатанном снегу и едва не вышвырнуло за обочину. Мотор заглох, и одному солдату пришлось выйти и крутить ручку-стартер. Вот где бы моментом воспользоваться, но Крутой не решился. Не время. И не место.
Танк подкатил, громыхая траками, и остановился в отдалении. Крышка люка открылась, оттуда показалась голова в пилотке. Танкист что-то заорал, но его никто не услышал. Второй солдат подбежал к нему и стал объяснять ситуацию.
Машина завелась, солдат запрыгнул в салон и, отогревая пальцы дыханием, что-то быстро забормотал. Водитель тихо ругнулся и, развернув «Хорьх», поехал в обратном направлении. Когда проезжали стоявший на обочине «Панцер», в машину, хлопнув дверью, влез второй солдат, больно ударив пленника прикладом винтовки по колену.
— Этот дом? — капитан Харт показал стволом «вальтера» на угловой дом, стоявший сразу на обеих улицах.
— Да. Там. В подвале. Типография. Я сейчас покажу.
Трёхэтажный дом стоял на углу улицы, как пришибленный. Стёкла побиты, кое где окна заколочены досками, но большинство проёмов чернели пустотой. Дом казался нежилым, но в какой-то момент Сергей заметил, как в черноте оконного проёма мелькнула детская голова. Неужели Ванька? Да нет, это просто ребёнок, который здесь живёт. Если можно назвать жизнью подобное существование. Возможно, он там один, родители его умерли от голода, и он тоже скоро умрёт.
Железная машина за кормой «Хорьха» тяжело развернулась и медленно, как черепаха, двинулась следом. Автомобиль остановился, скрипнув тормозами.
— Kommen Sie aus dem Auto!8 — сказал капитан Харт и повторил по-русски: — Выходите!
Сначала вылез солдат с винтовкой, потом вытолкали Сергея. А на улице хорошо, подумалось ему. Морозно, солнышко светит. В такой день и умирать не хочется. Сейчас бы на рыбалку зимнюю. Чайку из термоса горяченького попить, и сидеть, философски глазеть в лунку. Но нет. Сейчас не до философского созерцания. Сейчас кому-то станет даст ист фантастиш.
— Ведите. Где находится станок? Показывайте! — голос капитана Харта стал скрипучим, как несмазанная стальная дверь.
«Панцер» подкатил и остановился у самого дома. Башня его развернулась, и стволы пулемётов взяли на мушку выходящего из машины русского. Ого! Нет, не проведёшь! Здесь фрицев мочить не будем. Нужно уйти из поля зрения пулемётчика. Куда? В подвал, конечно. А где здесь вход? С обратной стороны, естественно! Или с торца. В общем, там, где Сергей окажется вне прицела пулемёта. «Если старший брат не будет следить за мной, то с тремя фашистами я уж как-нибудь справлюсь», — подумал Крутояров.
— Вход в подвал с той стороны.
— Пойдём! — капитан вылез из машины последним.
Он махнул рукой, и танк, скрежетнув траками, чуть приблизился. Башня медленно повернулась, ствол пулемёта качнулся.
Сергей шагал вторым. Впереди медленно двигался солдат, державший винтовку наперевес, будто в атаку шёл. В спину Сергея то и дело тыкался ствол шмайсера. Не больно, но это держало в постоянном напряжении, напоминая о бренности тела. Последним скрипел сапогами по снегу офицер-гестаповец. И где-то на периферии сознания крутил башней «Панцер». Краем глаза Крутой заметил, как капитан поднял руку, после чего траки заскрежетали, и он снова тронулся с места. «Значит, всё же придётся действовать под прицелом. Или сразу, как только повернём за угол. Или уже спуститься в подвал придётся. Ладно, действуем по обстоятельствам!»
Стоило завернуть за угол, снова заскрипели стальные гусеницы. Действовать нужно здесь и сейчас.
— А вот и подвал, — громко сказал Сергей и, резко подпрыгнув, саданул солдату ногой между лопаток. Тот, брякнув винтовкой, уткнулся лицом в наст.
Повернувшись, хронотурист побежал к подъезду. За спиной клацнул затвор шмайсера.
— Nicht schießen!9 — диким голосом заорал капитан и одним ударом сбил солдата с ног.
Крутояров добежал до стены и, прыгнув на неё, пробежался по вертикали, (привет паркуру), оттолкнулся и кувыркнулся через голову. Капитан, бросившийся было за ним, резко остановился. Он успел только проследить за тем, как беглец пролетел над ним подобно акробату.
Сергей приземлился на ноги за спиной Харта и резко ударил локтем по плечу. Гестаповец глухо охнул и медленно осел. «Вот теперь, если убежать не удастся, меня точно на лоскуты порежут», — подумал Крутой.
Добивать офицера времени не было, да и не любил он добивать людей, не представляющих никакой угрозы. Лишь толкнул офицера, и тот хлопнулся носом в снег.
Развернулся, отпихнул ногой шмайсер от солдата, и собрался бежать. Но второй оклемался и поднял карабин. Глухо грохнул выстрел. Пуля попала в левый бок и обожгла раскалённым угольком.
Крутояров упал на колени. Перед глазами стоял красный туман. Боль ещё не пришла, и шоковое состояние помогло ему собраться с силами. Под руку попал пистолет Харта. Сергей вскинул «вальтер» и нажал на спусковой крючок. Солдат выпустил из рук карабин и упал. Снег под ним покраснел и начал плавиться.
Поднялся на ноги. Бегло осмотрел себя — в бушлате дыра, рана или сквозная, или просто задело. Хорошо, хоть пуля в теле не застряла. Почувствовал, как намокла рубашка под свитером. Кровь — это хреново. Услышал лязг гусениц и бросился бежать. Хотя — бежать — это сильно сказано. Бежать он уже не мог. А если в ближайшее время не остановить кровь, то и идти не сможет. Но для того, чтобы заняться раной, нужно найти безопасное место. А сейчас в Пушкине таких мест, наверно, не осталось.
Танк уже сворачивал с Конюшенной, протискиваясь в узкий проезд между домами. Пулемёты молчали, но могли в любой момент затараторить, и Сергей понимал это, с трудом перебираясь через сугроб. Лишь бы не заметили. Лишь бы не увидели. Лишь бы…
Раздались глухие выстрелы. Фонтанчики снега заплясали вокруг, и беглец, нырнув с головой в снег, пополз в сторону. Не попали. Слава Богу, промазали.
Снег, где он полз, плавился от пролитой крови, однако кровь сразу исчезала, улетая в будущее. Сергей осторожно поднял голову. И сразу щепками разлетелась замёрзшая кора липы, раскинувшей ветки над ним. Одна ветвь, срезанная короткой очередью, упала и больно ударила по щеке. Хорошо, хоть в больной бок не стукнула.
Крутояров снова нырнул, как заправский пловец, и проделал туннель в другую сторону. Пулемёт всё такал, но стрелок уже не долбил как попало, а методично обстреливал всё пространство. Если патронам несть числа, то рано или поздно его достанут.
К пулемётным выстрелам подключились и очереди щмайсера. Ну да, не добил ведь того солдата. И капитана в живых оставил. В следующий раз нужно будет обязательно прикончить. Хотя очень надеялся, что обойдётся без следующего раза.
Попытался «включить» механику — фиг! Даже не почувствовал никакого присутствия. Перегорело чувство, как некстати перегорело!
Танк остановился во внутреннем дворе и продолжал простреливать снеговую площадку, в которой барахтался беглец. Сергей то выныривал, то снова окунался в снег, слабея с каждой секундой. Он был похож на пловца, борющегося со штормом на море, его голова то показывалась на поверхности, то исчезала. Постепенно переползал на край двора, изредка огрызаясь выстрелами из «вальтера».
Снежная целина закончилась, Крутой пробил туннель в последнем сугробе, за которым утоптанная тропинка вела к трёхэтажному дому. Если сделать рывок, то можно успеть спрятаться за стеной. Но за то время, пока он будет бежать по простреливаемой площадке, его могут преспокойненько хлопнуть. Хотя здесь его хлопнут точно, а там ещё можно спастись. Вот только передвигаться с этой чёртовой раной весьма тяжело.
Пулемёт затакал снова, и вокруг головы взорвалис