Такого подъёма сил он никогда раньше не чувствовал. В нём открылось много окон, и в каждое струилась энергия, которую он черпал неизвестно откуда. Никогда не задумывался о природе своего дара, просто пользовался им. Это как воздух — никто не думает о том, откуда он берётся, люди просто дышат им.
Сергей достал из-за пояса пистолет. Рукоять приятно холодила ладонь, указательный палец привычно лёг на спусковой крючок. Стрелять он не стал, достаточно и того эффекта, что уже произвёл. Довести железного капитана Харта до истерики — это уметь надо.
Трое оставшихся в живых солдат сгрудились вокруг командира, надеясь, что он спасёт их от демона.
— Бросить оружие! — сказал Крутояров.
Капитан приказ выполнять отказался, тогда Крутой снова проник в механику «Панцера» и коротко стрекотнул из пулемётов по стене. Гулко такнуло, полетела во все стороны кирпичная крошка. Харт стоял, закрыв глаза, со сжатыми кулаками. Автомат лежал у его ног.
— Прикажите им бросить оружие! — Крутояров приблизился к ним. — Или пусть попытаются выстрелить.
Ганс Харт, не открывая глаз, что-то сказал. Солдаты, один за другим бросили в снег шмайсеры и маузеры. Сергей подошёл поближе.
— В машину! — сказал он. — Прикажите солдатам сесть в кузов. Да поживее! Вы со мной пойдёте в кабину.
— Зачем мы вам нужны? — спросил капитан.
И тут Крутоярову пришла в голову интересная мысль. А что если? Нет, а может, именно этот капитан был в квартире Беляева? Ведь Маргарита говорила, что какой-то капитан гестапо шарился в документах.
— Капитан, скажите, вы ведь читали русского фантаста Беляева?
— Беляева? — глаза капитана Харта удивлённо распахнулись. — Вы для того убили половину моих солдат, чтобы это спросить? Да, читал. И что с того?
Офицер снова был спокоен и говорил без акцента. Сергей понимал, что обстановка для подобного вопроса была крайне нелепой — они стоят, облепленные снегом, а вокруг в разных позах лежат трупы, и он спрашивает о том, читал ли капитан Беляева.
— Вы виделись с ним?
— Нет, — капитан не понимал, к чему клонит русский «демон».
— Видели его рукописи?
— Нет. Что всё это значит? К чему этот разговор? Убить кучу солдат только чтобы поговорить о творчестве русского писателя? Вы действительно демон.
— Я должен знать. Недавно кто-то из гестапо был в квартире Беляева. Забрали все рукописи. Это были не вы?
Харт посмотрел на Сергея как на ненормального.
— Нет, не я. Вам-то зачем рукописи?
— Не все. Мне надо спасти только одну. И если вы поможете мне, я оставлю вам жизнь.
— Немецкий офицер не продаёт свою жизнь.
— Тогда вашим солдатам. Вы ведь не считаете, что жизни ваших подчинённых стоят меньше стопки бумаги.
Сергей понимал, что обещания своего выполнить не сможет. Или он спасает типографию, или оставляет в живых солдат. Да и самого капитана придётся убить. Но сначала нужно выведать как можно больше информации.
— Я не понимаю, зачем вам какая-то рукопись, ради которой вы готовы подарить жизнь нескольким своим врагам и лишиться собственной. Я не знаю, как вы делаете все эти свои фокусы. Я не знаю, кто вы такой, чёрт бы вас подрал! Я ничего не знаю. Но могу сказать только одно: Беляевым занимался лейтенант Зильберман, с которым я иногда беседовал. Да, вполне возможно, что он и забрал рукописи.
— А ему они зачем?
— Мы, немцы, вернее, современные немцы, очень практичны. И идеалисты к тому же. Практичные идеалисты. Лично я верю, что ни одна книга не написана просто так, от фонаря. Если Жюль Верн описывал «Наутилус» в прошлом, то сейчас мы плаваем на подводных лодках, и даже ведём подводную войну. Я к тому, что к таким книгам надо относиться не просто как к бульварному чтиву. И уверен, что с нашим подходом первым Ариэлем станет именно немец. И именно немцы первыми создадут свою звезду КЭЦ, только назовут её другой аббревиатурой.
— Мне нужна только одна рукопись. Только одна. Где я могу её найти?
Капитан осклабился:
— Зайдите в штаб гестапо и спросите лейтенента Зильбермана. Он вам непременно расскажет все о рукописях Беляева. И о многом другом. Если, конечно, вас не убьют ещё на входе.
— Ладно. Об этом поговорим в дороге.
Сергей осмотрел тело одного из убитых солдат и в подсумке нашёл несколько противопехотных гранат. Тех самых яиц, которыми он уже имел возможность воспользоваться в начале этого занимательного приключения. Он подошёл к уцелевшим, испуганно жавшимся к борту «Опеля». Демонстративно вывинтил детонаторы и вложил каждому в карман по гранате.
— Стоит только дёрнуться, они взорвутся, — сказал он, и солдаты ему поверили.
Но на самом-то деле он не смог бы взорвать «яйца» на расстоянии. Для этого надо было выдернуть детонаторы, а на это его сила уже была неспособна. Вот если бы там был какой-нибудь механизм, рычажок, запускающий механику, тогда получилось бы.
— А теперь в машину, и не дёргаться там.
Капитан дал команду, и трое обречённых полезли в кузов. Крутой позвал Ваньку, и вскоре из темноты показалась худющая фигура пацана.
Мальчишка держался в стороне, с испугом поглядывая на капитана.
— Не бойся, Вань, железный Харт нам сейчас ничего не сделает. У нас с ним небольшой договор. Но на всякий случай вот тебе пистолет, и держи его на мушке.
Втроём они разместились в кабине «Опеля», посадив капитана посередине. Ванька направил на немца пистолет, и Сергей, опасаясь, что ребёнок с перепугу выстрелит в Харта, на всякий случай незаметно перещелкнул предохранитель. Капитан теперь уже точно рыпаться не будет, но и убивать его пока резона не было. Глянув в зеркало, Крутояров убедился, что солдаты в кузове сидят тише воды ниже травы. Скользнув в механике, обследовал гранаты, — нет, взорвать их ему не под силу, здесь нужна человеческая рука. Или нечеловеческая. Впрочем, солдаты-то этого не знают, вот и сидят как мышки и боятся пошевелиться.
— Итак, куда едем, Ваня? — спросил Крутояров, трогаясь с места.
Мальчик покосился на капитана и промолчал.
— Говори, говори, не бойся. Капитан теперь почти свой человек, и никому ничего не расскажет.
Ганс Харт дураком не был. Крутой посмотрел на него и отметил, как напряжён гестаповец. Не хочет умирать и пытается найти выход из создавшегося положения. Вполне возможно, что сейчас начнёт действовать. Или за руль схватится, или ещё чего-нибудь учудит. Несмотря на то, что на него направлен пистолет. Который, впрочем, может и не выстрелить, если Сергей не успеет снять с предохранителя. Впрочем, Крутояров не верил, что капитан вот так просто бросится на него. Не станет он так тупо рисковать своими солдатами. Сначала попытается спасти их, а потом уже и о собственной шкуре позаботится. Не такой человек этот Ганс Харт, чтобы в первую очередь спасать свою задницу. Хотя, если он на сто процентов уверится в том, что солдат спасти не удастся, то всерьёз задумается о самоспасении.
— Ну, на западную окраину поехали, — буркнул Ваня. — У меня там раньше дед жил, а его дом заброшенный остался. За вокзалом. Можно в нём установить станок. И фрицы там бывать не любят.
Сергей, глядя на проплывающие за окном силуэты заснеженных деревьев, подумал о том, что станок, трясущийся сейчас в кузове, действительно, очень похож на швейную машинку.
— А как вы печатаете на этом станке? — спросил он, не забывая краем глаза следить за напряжённым капитаном, а заодно и поглядывать в зеркало. В темноте в кузове было почти ничего не видно, но белизна снега всё же давала хоть какой-то свет. — На нём впору шить, а не газеты штамповать.
— Это ведь машина Алисова, — ответил Ваня, не опуская ствол, почти упирающийся в висок капитана.
— Чего? — переспросил Крутой.
— Печатный станок Алисова, — пояснил мальчик. — Скорописец Алисова. Его из музея перевезли перед тем, как всех эвакуировать. Знали, что немцы будут большую типографию искать, вот и решили древний станок книгопечатный приноровить.
— Какой ещё Алисов? — спросил Сергей, с трудом удерживая в руках баранку и мечтая о рулевом гидроусилителе.
— Изобретатель наш, русский, — с гордостью сказал Ваня. — Он в девятнадцатом веке жил, мне дядя Саша рассказывал о нём. В семидесятых годах изобрёл этот станок, его даже за границу возили. Всему миру показывали. И везде хвалили. Дядя Саша говорил, что в то время это был самый компактный и самый быстрый печатный станок.
Капитан Харт с интересом посмотрел на Ваню, в его взгляде промелькнуло уважение.
— Хитро, — сказал он. — Очень хитро. Мне бы никогда в голову не пришло искать такой станок.
— Качество от типографского почти не отличается, — продолжил Ваня, — и поэтому немцы долго не могли раскусить нас. Все искали огромные станки, а мы печатали газету вот на этой машинке.
— А почему бы просто на пишмашинке не печатать? — спросил Сергей. — Она маленькая, её спрятать легко.
Мальчик фыркнул.
— И много на ней напечатаешь? Две копии через копирку? На скорописце текст набирается медленней, чем на пишущей машинке, но зато потом можно распечатывать сколько угодно копий. А запаса чернил и бумаги нам оставили много. Надолго хватит.
Капитан Харт, конечно же, понял, что в живых его русский не оставит. Ну, или постарается это сделать. И естественно, теперь гестаповец решил попытаться освободиться. Он готов был даже на своих солдат наплевать, чтобы спастись — так сделал бы любой человек.
И понятно, что Крутояров старался повнимательней следить за ним. И даже подумал, что всё же стоит снять пистолет с предохранителя. Однако — опоздал.
Когда он всё же переключил флажок предохранителя, Ванька уже сидел, ткнувшись головой в боковое стекло. Он даже успел нажать на спусковой крючок, но выстрела, понятное дело, не последовало. Капитан резко ударил мальчика локтем в висок, прежде чем Сергей успел что-то сделать. В тот же момент в руке гестаповца блеснул короткий нож.
Реакция у капитана Харта была отменной. А вот Сергей не то расслабился, не то действие амфетамина стало заканчиваться. Капитан ударил его в бок остриём ножа, и Крутояров не успел отбить руку. Боли почти не почувствовал, про